Исаак Розенталь - Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время
Сохранилась еще одна фотография, на обороте ее написано: «Роман Малиновский, 18 мая 1892 г. Привлечен к дознанию по 251 статье уложения»[120]. Очевидно, указана дата фотографирования, а не привлечения к дознанию. В изданной Министерством юстиции ведомости справок о судимости за 1899 г. есть запись о том, что приговором Плоцкого окружного суда он был осужден к тюремному заключению на два с половиной года за третью по счету кражу со взломом из обитаемого строения и отбыл наказание в 1902 г. Есть еще сводный алфавитный указатель справок о судимости, из которого явствует, что первые две кражи он совершил в 1897 и 1898 гг.[121]
Кроме этих документов, мы можем опираться только на признания самого Малиновского. Родился он 18 марта 1877 г. (а не в 1878 г., как сказано во всех справочниках), в обедневшей многодетной шляхетской семье. Дед Малиновского был состоятельным человеком, тайным советником. За причастность к восстанию 1863 г. два его сына были сосланы в Иркутск. Третьего сына, отца Малиновского, тоже выслали — на Волгу, откуда он возвратился через семь лет и, так как имения, принадлежавшие семье, были конфискованы, поступил на службу управляющим чужим имением, затем был заведующим сахарным заводом в Блонском уезде Варшавской губернии, где и умер (подозревали отравление), оставив шестерых детей.
Роману — третьему ребенку в семье — было тогда восемь лет. Семья жила в деревне Крубицы под Плоцком. В 1891 г. умерла мать, и он остался круглым сиротой. Старшая сестра определила его учеником в книжный магазин в Плоцке, но там ему не понравилось, и в 1892 или в 1893 г. он был отдан на попечение мужу тетки (сестры отца) Бурзынскому, который владел небольшим заводом в Варшаве (согласно объяснению 1918 г., его «тянуло на завод», и поэтому он сам бежал в Варшаву). Здесь он проработал около трех лет в мастерской по изготовлению золотых и мельхиоровых изделий Грощковского и Годыцкого и приобрел профессию токаря по металлу.
Неудовлетворенный и этим, летом 1897 г. он решил вместе с приятелем отправиться в «кругосветное путешествие» — то ли с 3, то ли с 15 рублями в кармане. Искатели приключений добрались только до германской границы. Голод заставил их войти в пустой дом, взять продукты и деньги, но вскоре их поймали. Малиновский все же сумел бежать. Два или три месяца он находился «среди самых страшных подонков общества», занимался воровством («крал не только три раза», но «мало попадался»), пока не был снова арестован и после 7-месячного заключения осужден в июне — июле 1900 г. по совокупности преступлений на полтора года тюрьмы. Отбывая наказание в Плоцкой тюрьме, он изготовлял перламутровые пуговицы по заказу фабриканта, на фабрике которого он работал недолго и после выхода на свободу.
Версия о трех судимостях Малиновского за уголовные преступления источниками не подтверждается. Сопоставление дат указывает также, что он был прав, когда говорил, что заключение его продолжалось полтора, а не два с половиной года.
В ноябре 1901 г. его призвали на военную службу, и он попал — вероятно, благодаря высокому росту, — в лейб-гвардии Измайловский полк, расквартированный в Петербурге. По словам Малиновского, во время службы в строю к нему придирались офицеры; легче было в мастерских Главного штаба в Красном Селе и в полковых оружейных мастерских, где он некоторое время работал, а с 1904 г. положение конюха командира полка оставляло ему достаточно времени, которым он мог свободно распоряжаться[122].
Совершенно иначе сложились к тому времени судьбы его братьев и сестер. Старший брат Сигизмунд, студент-социалист, за участие в беспорядках в Калише был исключен в 1892 г. из Варшавского университета и выслан в Пермскую губернию, но после сокращения срока ссылки по амнистии в связи с коронацией Николая II получил возможность продолжать учебу на медицинском факультете Казанского университета. Окончив университет, он расстался с увлечениями молодости («политикой теперь не интересуется, социалистом перестал быть, но прогрессист»), женился и стал преуспевающим врачом, практиковавшим в Казани и Ессентуках. Сведения эти поддаются проверке и уточнению: согласно данным из официальных списков студентов Казанского университета, в Варшавском университете Сигизмунд учился с 1891 по 1893 г. (на медицинском факультете и один год на юридическом), в Казанском — с 1895 по 1900 г.[123]
Старшая сестра Казимира окончила консерваторию и служила бонной в богатых домах Киева и Петербурга, обучая детей иностранным языкам («не соглашается с бойкотом евреев, против правительства», — отметил Малиновский). Сестра Вацлава вышла замуж за инженера-строителя в Варшаве, оба «за бойкот евреев, но против москалей». Младшая сестра стала учительницей в Калишской губернии. Еще один брат — Викентий уехал в Америку и, по слухам, разбогател[124]. Роман единственный из семьи не стал ни предпринимателем, ни профессионалом-интеллигентом, но ревностно следил за тем, как складывались судьбы родных, — вплоть до их политических и национальных пристрастий. Давая показания в 1918 г., он объяснял свое согласие сотрудничать с охранкой и тем, что разоблачение его уголовного прошлого навлекло бы позор на брата, «тогда уже доктора в Казани»[125].
Два эпизода биографии Малиновского, о которых мы знаем только с его слов — непосредственно или в передаче его собеседников — заслуживают особого внимания. Первый важен прежде всего постольку, поскольку с ним связывают приобретение будущим провокатором фамилии, под которой он известен. Факт заимствования фамилии никто из историков, в том числе и автор книги, не подвергал еще сомнению. Но первоначальная фамилия «Малиновского» до сих пор не установлена. Чтобы внести какую-то ясность, необходимо, забегая вперед, обратиться к некоторым более поздним событиям его жизни, вернее, к тому, как он их изображал, хотя при этом придется пробираться через дебри противоречий.
30—31 октября 1912 г. он приоткрыл завесу над этим эпизодом в беседе с приехавшим в Москву вице-директором департамента полиции С. Е. Виссарионовым — это была уже вторая их встреча. Он сообщил ему, что в молодости, еще до совершеннолетия вынужден был воспользоваться чужим паспортом «учинением тяжкого преступления, что угрожало ему строгим наказанием вплоть до смертной казни»[126]. Очевидно, имелось в виду не воровство. Но от партийной следственной комиссии, разбиравшей в 1914 г. его дело, он скрыл и факты воровства и судимость. Арест в 1899 г. он объяснял в своих первых показаниях тем, что ему приписали убийство городового, тогда как он лишь оказал сопротивление при попытке задержания, сорвав с него шашку; спустя несколько дней этот городовой был убит, но кем-то другим, и суд в июне — июле 1900 г. Малиновского оправдал. Дата суда указана верно, но судили его, как мы знаем, совсем не за то. К этим устным показаниям он затем письменно добавил — так же туманно, как и в охранке, — что «в самых молодых годах» с ним «было крайне печальное и тяжелое происшествие», связанное «с честью женщины», и поэтому он не считает возможным об этом говорить[127].
