Григорий Негода - Беспощадный
Оказывается, в природе, кроме войны, все еще существуют и обычные грозы. С темного неба падают редкие крупные капли. Сняв фуражку, подставляю под них разгоряченную голову.
В полночь в корабельном вахтенном журнале появляется запись: "В 23.59 крейсеры открыли огонь осветительными снарядами, одновременно начав обработку берега. В 24.00 по сигналу с крейсера эскадренный миноносец "Беспощадный" открыл огонь по скоплению войск противника".
Сухая короткая запись. А как много скрывается за ней! Она говорит о том, что флот наш действует, высаживает боевой десант на берег, занятый врагом, преподает фашистам урок, который они надолго запомнят.
Мне эта картина врезалась в память на всю жизнь. Беспрерывные молнии орудийных залпов прогнали ночь. Гром мощных крейсерских орудий, частые выстрелы пушек миноносцев сотрясали море. Над берегом ослепительными шарами падали и снова возникали осветительные снаряды, заливая все вокруг дрожащим, переливающимся светом. А внизу, под этими страшными люстрами, кипела, клокотала земля. Языки пламени взмывали ввысь, и вместе с ними взлетали черные дымные фонтаны.
Моряки молча, сосредоточенно работали у пушек, В считанные минуты" "Беспощадный" выпустил более сотни снарядов.
Немцы были ошеломлены. Они даже не стреляли в ответ. А на берегу уже пылали пожары. В их кровавом отблеске показались движущиеся черные фигуры. Десантники высадились на берег и уходили все дальше и дальше.
А потом все стихло. Замолчали орудия кораблей, непроглядная темнота вновь укрыла море. С берега доносилась далекая винтовочная стрельба, хлопки ручных гранат. Десант развивал наступление.
Крейсеры, высадив морскую пехоту, снялись с якорей и взяли курс на Севастополь. Для поддержки десанта огнем остались эскадренные миноносцы "Безупречный", "Бойкий" и "Беспощадный".
На рассвете командир десантного полка попросил огонька. Мы выпустили несколько десятков снарядов по танкам и машинам противника.
В восемь часов утра стало известно, что десант прочно закрепился и успешно продвигается вперед. Берег oт Григорьевки до Одессы очищен от врага. Захвачено много трофеев и пленных. Корабли теперь могут свободно входить в порт.
Это крупная победа. В дни, когда с фронтов поступали безрадостные сводки о новых оставленных городах и селах, о тяжелых кровопролитных боях на всех направлениях, успех нашего десанта, пусть и небольшого по своим масштабам, не мог не радовать. Офицеры на мостике крепко пожимают друг другу руки. Матросы на боевых постах тоже ликуют. Словно и не было бессонной, изнурительной ночи.
Прохожу на полубак. Старшина 2-й статьи Рыбаков, командир первого орудия, собрал вокруг себя свой расчет, о чем-то беседует. Завидя меня, встает и спрашивает:
- Товарищ командир, а ведь пехотинцам там, на берегу, потруднее, чем нам?
Спрашивает, а в глазах лукавые искорки. Парень себе на уме: хочет, чтобы я лишний раз похвалил матросов. Иду навстречу его желанию:
- Не будем судить, кому труднее. Главное - дружно врага колотить. Вот вы сегодня хорошо воевали. Молодцы! А насчет трудностей - сейчас всем трудно. Мне почему-то думается, что легче всего на войне тому, кто сам врага бьет. Мы, например, наносим удары или отбиваемся от них и сразу видим результаты. Рабочим куда хуже. Враг бомбит их, а им и ответить нечем. Об обстановке на фронте они знают только по газетам и радио. Слушают сводку да думают: далеко ли это от их города, не прорвется ли враг? И еще они думают о тех, кто на фронте, о сыновьях, отцах и братьях: живы ли они, каково-то им сейчас, когда немец так и прет? А тут находятся среди нашего брата такие, которым лень два словечка домой черкнуть. Вообще мы мало думаем о тех, кто трудится в тылу. А ведь это руки старых рабочих и женщин изготовили снаряды, которые мы шлем на головы врагов, дали нам одежду, питание - все, что необходимо в бою. Весь народ воюет вместе с нами. Именно потому мы сильны и непобедимы.
Кивнул в сторону берега:
- Десант успешно продвигается вперед. На приморском участке он уже соединился с частями Одессы. Здесь вот берег уже очищен от противника. Помните, сколько хлопот нам доставляли батареи, которые стояли у Новой и Старой Дофиновки? Теперь мы идем возле самого берега, и ни один снаряд не падает вокруг корабля. Эти немецкие батареи сейчас в руках наших десантников. - К сожалению, вот только в воздухе фашисты еще хозяйничают. Они попытаются отплатить нам за свои неудачи.
- Ничего, не впервой нам воевать с их "юнкерсами".
- Зорко наблюдайте за воздухом, - распорядился я. - Самое страшное - быть застигнутыми врасплох.
А враг уже тут как тут. Едва я зашел на мостик, послышался возглас сигнальщика:
- Слева самолеты противника!
Дальше начался счет: один, два... четыре... десять... двенадцать!
Но что это? Куда они летят? Ни один из самолетов не повернул в нашу сторону. Не привыкли мы к такому "пренебрежению". Не было случая, чтобы фашистские летчики оставили в покое наш корабль. Я слежу за направлением их полета, и догадка пронизывает мозг. Мористее нас находится "Безупречный". Это его избрали своей жертвой фашистские бомбардировщики. На полном ходу мы мчимся на выручку боевых друзей.
- Следить за "Безупречным" и воздухом! - приказываю сигнальщикам.
Мы видим, как стойко отбивается советский эсминец. Стрельба его зениток сливается в сплошной рокот. Небо на пути вражеских самолетов усеяно хлопьями разрывов.
Моряки "Беспощадного" всегда гордились скоростью своего корабля. Свыше тридцати узлов - без малого шестьдесят километров в час - скорость курьерского поезда. Но сейчас мы злимся: кажется, что он тащится, как черепаха. Даже огня открыть не можем: все еще далеко мы от места боя.
- Как "Безупречный"?
- Ничего не видно, - отвечают с сигнального мостика. - Дым и огонь!
Действительно, эсминец скрылся в громадном буром облаке. А самолеты все пикируют и пикируют на него. Мы приближаемся к бурому облаку, когда отбомбился и улетел последний "юнкере". Медленно рассеивается дым. "Безупречный" стоит неподвижно, сильно накренившись. Сквозь дым замелькали флажки. Читаю сам и приказываю сигнальщику читать семафор вслух:
- Прошу подойти и взять на буксир. Своего хода не имею.
Подходим кормой к носу "Безупречного". Кабистов руководит матросами на корме. Они быстро заводят буксирный конец - тяжелый стальной трос. Все свободные матросы на верхней палубе. Каждый старается хоть чем-нибудь помочь. Мы видим, как моряки поврежденного корабля борются с огнем, заводят пластырь, выносят из внутренних помещений предметы и складывают их на левый борт, стремясь уменьшить крен. Но "Безупречный" все больше валится на борт. На полуразрушенном мостике распоряжается командир капитан-лейтенант Буряк. Петр Максимович без фуражки, в порванном реглане, лицо черное от копоти. В мегафон спрашиваю его, какую еще могу оказать помощь. Может, аварийную команду прислать? Петр Максимович тоже подносит ко рту рупор, отвечает:
