Иван Тюленев - Через три войны
Вскоре я подал рапорт об отпуске и через несколько дней приехал в родное село Шатрашаны.
В те дни шатрашанцев всколыхнула весть об установлении в Самаре власти Советов. Что это означает, мы поняли немного позже, когда узнали, что за два дня до этого, 25 октября, в Петрограде совершилась социалистическая революция - правительство Керенского было свергнуто, власть в свои руки взяли рабочие, крестьяне, большевики, вооруженный народ. Новое правительство рабочих и крестьян во главе с В. И. Лениным приняло декреты - о мире, о земле, об уничтожении сословий, о национализации промышленности и другие.
Всколыхнулись, заволновались мужики во всех деревнях нашего уезда, каждый день собирались на сходы, приветствовали власть Советов. Богачи же, естественно, выступали против.
С утра до ночи люди до хрипоты спорили: кому должна принадлежать власть - Советам или Учредительному собранию?
Земляки послали меня делегатом от Шатрашан на волостное собрание. Делегаты там подобрались в большинстве своем из бедняков, и мы постановили: признать власть Советов, голосовать за Ленина. Так и написали в наказе делегатам, ехавшим на губернский съезд в Симбирск. Правда, во втором пункте наказа значилось, что надо все-таки выслушать и тех, кто голосует за Учредительное собрание.
На губернском съезде я получил первый урок конкретной политической борьбы. У всех делегатов съезда имелись на руках наказы в письменной форме от избирателей. А так как во многих селах и городках все еще господствовали эсеры и меньшевики, то во многих наказах в той или иной форме высказывались симпатии Учредительному собранию.
И вот на съезде выступает делегат в Учредительное собрание от Поволжья некий Алмазов. Он всячески агитирует за "учредилку", поносит "невоспитанных" большевиков. Его все время перебивают ядовитыми замечаниями с мест, но это не смущает оратора. Общий его вывод: долой Советы!..
Начинаются прения. Один за другим поднимаются на трибуну посланцы из волостей, и из пяти четверо заканчивают свои выступления призывом:
- Вся власть Советам! Да здравствует Ленин!
Тогда опять берет слово Алмазов и предлагает: раз у каждого выступающего есть писаный наказ, то нечего тратить время на разговоры. Следует просто зачитать наказы, а секретариату - подсчитать, сколько за какую власть подано мандатов. Вероятно, этот деятель и его соратники были хорошо осведомлены о содержании липовых наказов, не отражавших истинной воли народа.
Президиум съезда воспользовался минутным замешательством и принял предложенный Алмазовым порядок.
Но тут на сцену поднялся стройный, подтянутый молодой человек, красивый, темноволосый, с бледным лицом. Я сидел близко от сцены и внимательно слушал его.
- Товарищи делегаты! Разве вы собрались здесь для того, чтобы читать по бумажке? Тогда зачем было ехать? Прислали бы по почте - и нечего на дорогах грязь месить. Выходит, вас послали просто курьерами? Вопрос, который мы должны здесь решить, слишком серьезен. Вы, полномочные представители народа, сами обязаны сказать свое слово, а не читать по бумажке, неизвестно кем составленной.
С этой трибуны, - продолжал оратор, - Алмазов обвинял большевиков, Ленина за то, что они разогнали Учредительное собрание. Но он не сказал главного: почему была разогнана "учредилка". А разогнали ее потому, что она отстаивала интересы буржуазии, плелась в хвосте правительства Керенского, которое, как известно, обманывало народ.
Теперь господа керенские хотят снова захватить власть в свои руки. Не выйдет, господин Алмазов, сейчас не те времена! Рабочие и бедняки крестьяне научились хорошо распознавать, кто их друзья, а кто враги. Большевики, Ленин предлагают установить во всей стране власть подлинно народную - власть Советов!
Под бурю аплодисментов, возгласов "ура" большевистский оратор сошел с трибуны.
- Кто это? - спросил я шепотом у делегата-горожанина, сидевшего рядом со мной.
- Куйбышев, большевик, - с гордостью ответил он.
Предложение Алмазова было поставлено на голосование и отвергнуто большинством голосов. В конце заседания съезд принял решение: установить по всей Симбирской губернии власть Советов.
Этот съезд навсегда связал мою судьбу с большевиками. Когда съезд закончил свою работу, я собрался ехать в Сызрань, в свой запасный полк, в котором продолжал числиться.
Провожал меня односельчанин Яков Тингишов - моряк с Балтики, лучший мой товарищ.
- Что же ты, Иван, делать будешь в полку? - спросил он.
- Как что! - удивился я. - Прежде всего нужно оформить демобилизацию, а то я вроде дезертира. Стало быть, нужно документы получить, чтоб все было в порядке.
- А у кого ты документы получать будешь? - усмехнулся Яков.
- Как у кого? У Советской власти. Сам же за нее голосовал.
- Что верно, то верно. Власть теперь наша, народная, и никому ее у нас не отнять.
Свернув самокрутку и закурив, Яков продолжал:
- Но отнять пытаются. Контрреволюция подняла голову - меньшевики, эсеры и прочая нечисть. Слыхал, как на съезде меньшевик Алмазов защищал "учредилку"? Уж больно ему хотелось, чтобы власть снова попала в их руки. Таких алмазовых еще много в нашей стране. Не уступят они нам дешево то, что мы у них отняли, сопротивляться будут, проклятые. Выходит, без драчки нам не обойтись, а чтобы драться, нужна сила.
- Так надо создавать ее, - говорю я Якову.
- Да ты, Иван, настоящий большевик!
- Партийного билета в кармане не имею. А что большевик - то верно, улыбнулся я. - Ты ведь тоже беспартийный, а голосовал за большевиков.
- Да, брат, это так, - сказал Яков, немного помолчав. - Недавно нас с тобой серой солдатской скотиной считали, а сейчас о больших государственных делах толкуем. Это большевики сделали нас такими.
- Ну, мне пора на станцию, - заторопился я, - а то опоздаю на поезд. Домой меня скоро не ждите, пойду в красногвардейский отряд.
На прощание мы крепко пожали друг другу руки.
На вокзал я добрался вовремя. С большим трудом втиснулся в вагон, забитый демобилизованными солдатами-фронтовиками. Было жарко и душно, от густого махорочного дыма кружилась голова. Во всех купе шел оживленный разговор. Одни говорили о "закончившейся войне ", рассказывали о муках окопной жизни, другие на все лады обсуждали вопрос передачи земли крестьянам. То и дело в разговорах упоминалось имя Ленина.
На одной из железнодорожных станций я увидел эшелон вооруженных солдат, направлявшийся на восток. На мой вопрос, откуда и куда едут, один солдат ответил:
- Демобилизованные мы, едем по домам. Кому где нужно, там и сходит.
Он вынул из-за пазухи лист бумаги и, водя по ней своим заскорузлым пальцем, прочитал по слогам:
