Наталья Баранова-Шестова - Жизнь Льва Шестова. Том 2
В журнале был опубликован афоризм «Sursumcorda» из книги «Власть ключей». Через некоторое время (март 1931 и август 1931) в журнале, который в это время стал называться «Адельфи», появилось еще два афоризма Шестова: «Смерть и сон» и «Идеальное и материальное», взятые из книги «На весах Иова». Появление первого из них помогло изданию книги Шестова в Англии:
Недавно, — сообщает Шестов Ловцким, — английский журнал «TheAdelphi» напечатал небольшую статью… у себя, а вчера от редактора журнала я получил письмо, в котором он пишет, что один из лондонских издателей, прочитав этот отрывок (я думаю, вернее, очень лестное для меня суждение редакции в примечании), выразил желание издать какую-нибудь из моих книг. Я предложил ему на выбор «На весах Иова» или «Власть ключей». Увидим, что из этого выйдет и выйдет ли из этого что-нибудь. Может быть, будут переводить не с русского, а с немецкого или французского: придется на это согласиться, т. к. иначе едва ли выйдет дело. А может быть, удастся соединить русского с англичанином: англичанин будет пользоваться немецким, русский — русским языком. (20.03.1931).
Издательство «Дж. М.Дент и сыновья» выбрало книгу «На весах Иова». Договор был подписан в октябре 1931 г. В нем значится, что за первое издание (1850 экз.) книг Шестов получает 50 фунтов. При подписании договора Шестову заплатили аванс в 25 фунтов. Книга вышла в свет уже в ноябре 1932 г. под заглавием «InJob'sBalances» в переводе Камиллы Ковентри и С.А.Макартни. Так как Шестов английского не знал, то он попросил Лазарева редактировать перевод (см. стр.91–94).
В вышеуказанном письме Шестов поздравляет Фаню с успешной работой: «Очень порадовали нас твои, Фаня, удачи. Видно, действительно, у тебя психоаналитический дар. И какая это должна быть радость, когда удастся вырвать человека из ужасов безумия и вернуть его к настоящей, нормальной жизни! Пиши нам всегда о своей работе — в нас, ты ведь уверена, ты найдешь самых лучших слушателей, для которых твои удачи не меньше приятны, чем для тебя самой».
После выхода «InJob'sBalances» появилось несколько сочувственных отзывов в английской прессе (см. стр. 112, 114), но других книг в Англии издать не удалось ни при жизни Шестова, ни впоследствии.
* * *
Весной 1931 г. Шестов попросил у Гуссерля разрешения посвятить ему книгу. Гуссерльемуотвечает:
Was fur ungeheuerliche Bedenken, ob mir die Widmung Ihrer neuen Schrift lieb sein mochte! Eine Schrift, in der eine anima Candida wie die Ihre ihr tiefstes Sehnen Hoffen Schauen ausstromt, sollte nicht zu meinem Herzen sprechen, sollte als Widmungsgabe mich nicht freuen — erst lesen sollte ich sie, um danach meine Zustimmung zu geben?! Nein. Ich schreibe stante pede, ehe ich mehr als den Titel gelesen habe. Der Name Schestow geniigt; er selbst natiirlich u. wesensmassig semper idem, der kein Wort je schreiben wird, es sei denn in frommer Gesinnung, seinem Rufe, seiner Berufung folgend. Wer so spricht, muss gehort werden u. in Verehrung…
Ich hatte ein schones, fruchtbares Arbeitsjahr hinter mir; aber zuletzt eine dumme Storung, durch eine Friihjahrsgrippe. Ob mir die Gnade zuteil wird genug lang bei Kraft zu bleiben, um mein Grundwerk der Ph., die Summe meiner Lebensarbeit, vollenden zu konnen? Wir werden (meine Frau ist auch schon 70 J) eben alt! Aber noch im Gespann! Am 10/VI spreche ich in Berlin (Kantges.). Wir freuten uns sehr iiber die guten Nachrichten v. Ihrer Familie u. griissen v. Herzen.
Ihr alter Freund E.Husserl. (14.04.1931).[39]
О книге, которую он хотел посвятить Гуссерлю, Шестов пишет Герману в письме от 15.07.1931 (см. стр.73). Издать книгу тогда не удалось. Часть ее Шестов впоследствии включил в книгу «Афины и Иерусалим», но посвящение Гуссерлю на ней не фигурирует.
А что вы унываете, — пишет Шестов Лазареву, — этого я не одобряю. Не по чину берете. Только человек, имеющий сто тысяч франков годового дохода и свободный от каких бы то ни было обязательств, может позволить себе такую роскошь. А нашему брату нужно быть «всегда бодрым и здоровым», как говорили солдаты на уроке словесности. Об этом, равно как и о главных философских вопросах — о бессмертии души, назначении человека и т. д., уже потолкуем при свидании. Потолкуем также и о Ваших новых литературных планах. Главное, постарайтесь устроить так, чтобы мы могли спокойно беседовать, чтоб Вам не нужно было все время на часы смотреть. (14.04.1931).
После встречи во Франкфурте 25 мая 1930 г. Бубер и Шестов переписывались, и Бубер предложил Шестову встретиться летом 1931 г. в Понтиньи. Шестов объясняет, почему он не может принять предложения:
Ich freute mich sehr endlich ein Paar Zeilen von Ihnen zu bekommen: habe doch zu lange keine Nachrichten von Ihnen gehabt. Nun aber, leider, wie ich verstehe haben Sie ganz und gar die Absicht nach Paris zu kommen abgegeben. Sie legen nur vor, nach Pontigny zu kommen, und dort mit Ihnen zusammenzutreffen. Das ware, wirklich, herrlich. Aber — unmoglich. Ich bin genotigt meine Ferien, die Paar Wochen, die ich frei haben kann, zu Kur zu gebrauchen — sonst kann ich im Winter gar nicht arbeiten. Die Kur zu unterbrechen, um nach Pontigny zu fahren, heist sie ganzlich vernichten. Die Fahrt von Chatel nach Pontigny ist aiisser- lichst anstrengend — dauert 14 Stunden und man muss 5 Mai umsteigen, und nimt (alles zusammen) 12 Tagen in Anspruch — was bleibt mir dann fur die Kur iibrig? Das ist sehr Schade. Ich habe Pontigny gerne, und, waren Sie auh da — da ware es doch doppelt wert hin zu fahren: und doch ist es, wie Sie sehen, unmoglich. Ist es aber volkommen ausgeschlossen, dass Sie doch einmal nach Paris commen? Es ware doch auch fur Sie, glaube ich, sehr wichtig einmal mit Franzosen zusammen zu treffen. Ich will doch hoffen dass Sie doch mal in Herbst oder Winter zu uns kommen werden. (22.04.1931) [40].
***
Почти во всех письмах к Ловцким Шестов пишет о трудностях с немецким издателем Шнейдером. Привожу выдержки из трех писем, в которых Шестов рассказывает об этом, о приезде в Париж Томаса Манна, о своих чтениях и других событиях:
От Schneider'aя никаких известий не имею с октября. Я ему написал, чтобы он прислал мне денег за книги мои: полагается каждые три месяца рассчитываться. И, если получу ответ, начну разговоры об «А.б.» и маленькой книжке. Хотя его медлительность — плохой признак: пожалуй, ничего не выйдет. Очень рад за тебя, Фаня, что у тебя хорошо идет работа. Если будем летом вместе, я покажу тебе у Кирк. многое, что тебе будет полезно.
Сюда, в Париж, приезжал Томас Манн и читал два доклада: один по-французски, назывался — «liberteetnobJesse, Schiller— Goethe, Dostojewsky— Tolstoi» и другой по- немецки: «LaplacedeS.FreuddansFhistoiredeTespritmoderne». Народу было пропасть. Потом penclubв его честь обед устроил — но я уже на обед не пошел, т. к. и без того много пришлось бегать, — на доклады, к нему лично, на завтрак в его честь. Доклады были интересные и остроумные. Фрейда он, видно, очень ценит и добивается, чтоб Фрейд получил Нобелевскую премию. Верно, так и будет — т. е., верно, Фрейд в этом году получит Нобелевскую премию. (15.05.1931).
От Шнейдера у меня нет вестей. Он обещал выслать в конце июня деньги, которые мне причитаются, и не выслал. И ничего тоже не может решиться насчет «А.б.» — по крайней мере мне ничего решительного не говорит. На днях я ему опять написал, напомнил о деньгах и о переводе — пока нет ответа. Первый том Deussen'aу меня есть. Он интересен, но сейчас у меня столько новых книг, — и все громадных, что перечитывать его некогда — Мейерсон выпустил 3 тома, Леви Брюль — один, но огромный том. Потом у меня были книги о Киркегарде — громадные тома, сам Киркегард. И Бердяев выпустил большую книгу — «О назначении человека» и еще, и еще. Если вы приедете в Шатель, я много интересного смогу вам сообщить из того, что сейчас в философии и смежных с философией областях происходит. (10.07.1931).
