Дитер Хэгерманн - Карл Великий
Институт праведного брака не исключал в случае смерти супруги ни повторного брака, ни внебрачного сожительства. Хотя церковь выступала против конкубината, в эпоху раннего средневековья его рассматривали как вполне терпимую разновидность внебрачной половой жизни. С полигамией как институтом такой промискуитет не имел ничего общего. Заботу о сыновьях, родившихся от конкубината, принимали на себя родители или отец. Скорее всего волеизъявление в случае с Карлом Мартеллом по настоятельному желанию Плектруды обернулось не в пользу пасынка княгини. Благодаря личности Карла Мартелла, его энергичности и осмотрительности произошло окончательное возвышение рода до уровня общефранкской аристократии. После горьких поражений ему удалось взять верх над мачехой, вынужденной сделать пасынка королем в Кёльне и уступить ему часть королевских сокровищ.
Для укрепления правления, опорой которого снова послужила древняя династия, пришлось дополнительно усилить влияние мажордомов в старых аристократических семьях, что привело к «перегруппировке» среди близких к правящим кругам лиц (Рудольф Шиффер), поэтому епископ Лютвин Трирский умножил свои владения, присоединив епископство Реймса. Его он завещал по наследству сыну, известному порочным образом жизни Милону, что вызвало злобную реакцию Винфрида-Бонифация.
Епископские владения в Галлии сформировались во время заката Меровингов под воздействием соответственно одной семьи, объединившей в своих руках духовные руководящие функции и рычаги политического руководства. С этими государствами в государстве покончили Карл Мартелл и его преемники — Трир перестал существовать после 772 года, географически удаленный Кур как оплот Викторидов — лишь с введением так называемого франкского положения о графствах примерно в 806 году, что вызвало резкие протесты и жалобы.
Нельзя забывать, что Карл Великий на годы, а может, и десятилетия, отбросив канонические предписания, взял под собственное управление обретшие свободу епископства, например Мец и Реймс, и извлек из этого соответствующую экономическую пользу. Эти прогосударственные епископские синоды, достаточно часто представляемые воинственными епископами, оказывались под перекрестным огнем критики и церкви, и синодальных указов. Тем не менее они играли роль необходимой опоры для укрепляющейся династии. Эта тесно переплетенная сеть прежде всего церковного правления уберегла «принципса» от нового возмущения особенно нейстрийских аристократических фракций. По воле Карла были устранены и сыновья его единокровного брата Дрогона, за исключением Гуго, принявшего духовный сан в 713–715 годах. Ему он передал впоследствии несколько важных епархий и аббатств: Париж, Руан, Байё, Авранш, а также Сен-Дени, Сен-Вандрилл и Жумьеж в низовье Сены.
К укрепленному таким образом правлению, что явно противоречило запрету на совмещение духовных званий, уже тогда добавились первые ростки вассалитета, который на исходе IX века органично вошел в так называемый зрелый средневековый феодализм. Этот вассалитет в соответствии с происхождением из кельтского «gwas»[13]вначале заявил о себе на относительно более низком социальном уровне. Весьма похожие на меровингские антрустионы (охранные команды) и лойды (люди), являвшиеся военными формированиями, которые были известны еще Тациту, мажордом подобно другим правителям в пору расширения собственного правления создал мощные вооруженные отряды, которые, пользуясь немалыми благами, отдавали предпочтение кавалерии. Указанные блага представляли собой крупные, отстоявшие друг от друга хозяйства, чаще из числа принадлежавших королю, но, возможно, и церкви.
Земля, полученная от короля в аренду (впоследствии это называлось рrecariae verbo regis[14]), и обеспечивала этих бенефициариев.
В более поздних исследованиях зачатки последовавших феодальных отношений связывались с эпохой Мартелла, в свое время якобы пережившей «революционный переход» франкского Войска от инфантерии к кавалерии. Этой перестройкой, кроме всего прочего сопровождавшейся появлением стремени как решающего элемента военной экипировки, объяснялась, очевидно, возросшая социальная ценность барщины, избавившейся тем самым окончательно от рабского начала. Такие утверждения представляются несостоятельными и даже ложными. Просто никакого перевооружения не было, точно так же не было широкого внедрения стремени с целью повышения эффективности метания копья при передвижении верхом. Равным образом в первой половине VIII столетия не отмечалось широкого распространения вассалов, хотя бы в приблизительном сравнении с более поздним ленным договором. В последующее время существовали вассалы, но без привилегий, например, в виде охранных команд церковных учреждений. Никуда не исчезли бенефициарии, которые не Привлекались к несению какой-либо службы. Тем не менее напрашивается вывод о том, что мажордом и его королевские сторонники путем раздачи обширных земельных владений, особенно церковных имений, значительно увеличили свою власть и число последователей, получив действительно острое оружие. Соответственно из-за активного отторжения церковной собственности в веке мнение о Карле Мартелле в церковных кругах становилось все более негативным. Они называли его разбойником и бесцеремонным пришельцем. Военные успехи Каролингов в любом случае определялись общественными условиями и материальными предпосылками, которые не в последнюю очередь зависели от этих доходных источников.
Карл Мартелл широко использовал инструмент прекариев, причем не только для подавления непосредственных противников и конкурентов. Проблемой ранних Каролингов (в этом на них похожи более поздние кондотьеры и сеньеры) было и оставалось отсутствие законности. Собственная властная позиция и положение их династии нуждались в постоянном обосновании и подтверждении. Приходилось задумываться о сохранении и, по возможности, расширении числа последователей. Но это могло происходить в то время, благополучие которого и в собственном понимании в основном зиждилось на землевладении, на праве распоряжаться землей и привязанными к ней людьми, лишь путем раздачи земельных хозяйств и фискального или церковного имущества, а также распределения добычи от военной экспансии.
Так, уже в IX веке с именем Карла Мартелла связывали прежде всего покорение и завоевание Фрисландии. С начала тридцатых годов VIII века прибрежный дукат находился под господством франков, открывшись навстречу христианской вере через Утрехт, миссионерский центр англосакса Виллиброда. Винфрид-Бонифаций, действовавший в этом регионе с 722 года, а начиная с 732 года в качестве архиепископа миссионерствовавший с благословения Рима, не сумел, правда, из-за сопротивления епископа Майнца создать там церковную структуру. Поэтому после 739 года благодаря согласию герцога Баварского Одилона и папы он выбрал себе новое место деятельности южнее русла Дуная, где вместе с епархиями Зальцбурга, Фрейзинга, Регенсбурга и Пассау заложил краеугольный камень для баварской поместной церкви.
