Евгений Анисимов - Генерал Багратион. Жизнь и война
В декабре 1798 года войска вступили на территорию Австрии и остановились возле Брюна. 4 марта армия Розенберга по маршруту Брук — Юденбург — Виллах — Верона форсированным маршем (500 верст в 18 дней) двинулась в Италию. 28 марта армию нагнал вновь назначенный главнокомандующим объединенными русско-австрийскими войсками А. В. Суворов-Рымникский. Здесь и произошла новая встреча Суворова с Багратионом.
Выскочка под пулиОтметим одно любопытное обстоятельство, которое помогло Багратиону выделиться из множества других генералов. Я. М. Старков со слов Багратиона так описывает события после упомянутой выше сцены знакомства Суворова с генералитетом: «Тут Александр Васильевич повернулся и широкими шагами стал ходить. Потом остановился, вытянулся и, зажмуря глаза, начал говорить: “Субординация! Экзерциция! Военный шаг — аршин, в захождении полтора; голова хвоста не ждет; внезапно, как снег на голову; пуля бьет в полчеловека; стреляй редко, да метко; штыком коли крепко; трое наскочат — одного заколи, другого застрели, а третьему карачун! Пуля дура, штык молодец! Пуля обмишулится, а штык не обмишулится! Береги пулю на три дни, а иногда и на целую кампанию. Мы пришли бить безбожных, ветреных, сумасбродных французишек; они воюют колоннами, и мы их будем бить колоннами! Жителей не обижай! Просящего пощады помилуй!”».
Произнеся как молитву цитату из своего знаменитого наставления «Наука побеждать» с дополнением на актуальную тему, Суворов, пишет Старков, обратился к Розенбергу с довольно странной, на первый взгляд, просьбой: «“Ваше высокопревосходительство! Пожалуйте мне два полчка пехоты и два полчка казачков!” — “В воле вашего сиятельства все войско; которых прикажете” — отвечал Розенберг. Быстро взглянул на него батюшка Суворов и закрыл глаза. Розенберг ни с самим Суворовым, ни под его командою никогда не служил и потому не понимал его слов. Светлейший повторил: “Помилуй Бог! Надо два полчка пехоты и два полчка казачков”. Сказавши это, замолчал… На другой день… фельдмаршал вошел в залу, по-своему раскланялся генералам и, между прочим, опять напомнил Розенбергу о полках тем же тоном и получил от него прежний ответ. Тогда князь П. И. Багратион, увидевши, что Розенберг, незнакомый с суворовским лаконизмом, не понимает воли фельдмаршала, вышел вперед и сказал: “Мой полк готов, ваше сиятельство!» Фельдмаршал живо обернулся к нему и сказал: ”Так ты меня понял, князь Петр? Понял! Иди! Приготовь и приготовься!" Багратион тотчас вышел из квартиры и тут же встретил Ломоносова и Дендригина, командиров сводных гренадерских баталионов. Объявивши им волю графа, спросил, желают ли они под его командою быть первыми в деле? — С радостию, с душевной радостию, торопились они приготовиться, между тем князь П(етр) И(ванович) послал за знакомыми ему двух казачьих полков полковыми командирами.
Не прошло и часа времени, и слишком две тысячи храбрых русских воинов стояло в готовности к походу.
“Все готово, ваше сиятельство!” — сказал, вошедши, Багратион фельдмаршалу. “Спасибо, князь Петр! Спасибо! Ступай вперед!” — сказал фельдмаршал. Принимая от Багратиона строевую записку, обнял его, благословил и сказал: “Господь с тобою, князь Петр! Помни: голова хвоста не ждет, внезапно, как снег на голову!” Князь Петр Иванович понял, что должен идти быстро, без отдыхов и ожидать либо самого фельдмаршала или особого приказания от него»13. Примечательна сноска автора под этим текстом: «…Князь П(етр) Иванович) говорил, что он этою выходкою навлек на себя неудовольствие гг. генералов и Розенберга. Последний говорил: “Экая проклятая выскочка!”»
Довольно любопытная ситуация: Багратион действительно повел себя как выскочка. Самый младший из присутствовавших в квартире генералов, он в тот момент поступил вопреки субординации, дисциплине и обычаю, через голову своего непосредственного командира (Розенберга) и других заслуженных офицеров. На глазах у всех он угодил оригиналу-главнокомандующему и добился его ласки и одобрения. И все это в присутствии своего начальства, которое в этой ситуации имело довольно глупый вид, представ перед всеми — на фоне Багратиона — этакими недогадливыми простаками и недотепами. В принципе, Багратион вел себя логично: зная или будучи наслышан о характере и повадках Суворова, он действовал в соответствии со своим взрывным характером, да и статусом в армии — он ведь командовал авангардом корпуса Розенберга. Но в результате окружающие расценили его поступок как стремление выдвинуться, обратить на себя во что бы то ни стало внимание высшего начальника. Однако не будем присоединяться к Розенбергу и другим, смотревшим на Багратиона с осуждением, — он ведь стремился не в тыл, а рвался в бой, на передовую. И такое поведение было типично для Багратиона — желание выслужиться, выдвинуться в глазах начальства часто совпадало с его желанием совершить подвиг, отличиться в бою. Так же он поступил потом во время войны со шведами, когда все командиры единодушно отказались выполнить приказ военного министра Аракчеева — идти в Швецию по льду, и только он, Багратион, нарушил корпоративную солидарность, сказал, что готов идти через замерзшее море хоть сейчас — прикажите! И после этого другие генералы были вынуждены согласиться на это рискованное дело. Нет сомнений, что они оценили поступок Багратиона точно так же, как некогда, в Италии, старый генерал Розенберг и другие военачальники.
Поход сквозь Венецийские землиВ своем плане кампании Суворов исходил из стратегической обстановки, которая сложилась к тому времени в Северной Италии. Он знал, что хотя французы и начали наступление на австрийские войска, но командующий Итальянской армией генерал Шерер действовал нерешительно, потерпел поражение при Маньяно, отступил. Впрочем, и австрийцы тоже не шли вперед. Командующий Австрийской армией генерал М. Ф. Б. Мелас обосновался в Валеджио и ждал приезда нового главнокомандующего. Отсюда, из Валеджио, что находится юго-западнее Вероны, на реке Минчио, начался боевой путь Багратиона и всей русской армии по Италии. К моменту прибытия Суворова фронт проходил от подошвы Альп до реки По. Основные силы Шерера были расположены за рекой Аддой, вдоль ее течения от верховья (Лекко) до Пиццигеттоне и Робеко. В итоге фронт был растянут примерно на сотню верст.
Упрощенно излагая замысел Суворова, скажем, что он, вступив в Северную Италию, сразу же наметил операционную линию вдоль подошвы Альп через Брешию и Бергамо, тем самым давя на левый фланг французов и обеспечивая своему правому флангу покой и одновременно коммуникации через долины с собственно Австрией. Удачен был этот план и тем, что все притоки крупнейшей тамошней реки По (Минчио, Кьезе, Мелла, Олио, Аддаа), текущие с Альп и представлявшие собой для союзных войск проблему при форсировании их в среднем течении и в низовьях, напротив, легко преодолевались в их верховьях. Другое преимущество, созданное Суворовым, состояло в том, что от Лекко до Кассано, то есть на своем правом фланге, он сосредоточил более чем трехкратное преимущество в силах над французами (42 тысячи против 12 тысяч человек).
