Вера Эдлер фон Ренненкампф - Воспоминания
Вспомнились мне два небольших происшествия с моим мужем в Крыму, когда однажды летом мы жили в Новом Симеизе. Муж любил природу, далекие путешествия пешком и верхом. На этот раз он пошел в горы пешком и очень долго не возвращался. Я уже начала беспокоиться, но даже не могла представить, в какой опасности он находился, и что в этот день я могла его потерять.
Ушел он, как всегда, один, без проводника, так как отлично разбирался в любой местности. Ушел в своей обычной обуви, а не в специальной горной, потому что считал ее тяжелой. Он поднимался на высокую гору по узенькой тропинке, которая временами проходила над самым обрывом. В одном месте генерал поскользнулся и упал.
Он повис над крутым обрывом, ухватившись случайно за большой пучок крепкой горной травы – бурьяна. Не теряя присутствия духа, не спеша собрался с силами, напряг все мускулы, сделал движение вперед и, цепляясь свободной рукой за скалу, забросил ноги наверх. Не торопясь, стараясь не вырвать с корнем траву, оказался на скале. Медленно отполз от обрыва, бросил державший его куст травы, перевел дух и был уже вне опасности. Муж спасся чудом. Пришел совершенно мокрый от испарины, которая выступила по всему телу от невероятной физической работы, напряжения и усилий.
Второй случай был тоже очень опасным. Генерал опять ушел в горы, но на этот раз по моей настойчивой просьбе не ходил над обрывом, а пошел вглубь и надел специальную обувь. Он набрел на горных пастухов (чабанов), пасших стада знаменитых крымских баранов. Стадо было огромное, и пастухи находились далеко, зато пастушьи собаки-овчарки – близко. Эти овчарки – сторожа стад – громадные, злые и могут до смерти загрызть человека. Мой муж знал об этом.
Увидав чужого, злые собаки быстро сбежались со всех сторон и окружили генерала. Что он мог сделать с одной палкой! При нем был револьвер, но уж очень хороши были псы. Завидев эту картину, пастухи бросились на помощь. Пока бы они добежали, от мужа остались бы одни клочья. Все это учел мой генерал. Его спасла находчивость: он встал на четвереньки и пополз к собакам. Очевидно, он знал, как надо поступать в таких случаях. Читал, наверное, или где-то слышал. Собаки моментально попятились назад, вероятно, их озадачил невиданный доселе зверь. Муж мой тихонько залаял, собаки завиляли хвостами. На зверей и на тех действует храбрость, лошади, например, чувствуют, если их боятся.
Тут прибежали пастухи, которые все время кричали что-то собакам. Думаю, у них есть какая-то дрессировка. Собаки понимают <команды> и, услышав их, остаются спокойными даже при чужом человеке. Пастухи похвалили генерала за правильный поступок, иначе собаки разорвали бы его. По словам пастухов, они были очень злыми и хорошими сторожами. Спросили мужа, зачем он так высоко зашел, где никто, кроме них, не ходит. Они увели собак; удивительно, как те слушаются пастухов и как злы ко всем другим.
Генерал и на этот раз отделался благополучно, хранил его Бог. Вернувшись домой, он комично рассказывал об этом случае и вместе с детьми смеялся до слез.
Хочется рассказать кое-что и о знаменитом Распутине.[146] Хотя П. К. Ренненкампф сравнительно часто бывал в Петербурге и в Царском Селе, особенно когда стал генерал-адъютантом, но никогда не встречал «старца» Распутина. В то время как весь Петербург говорил о нем и о его громких «похождениях», о его наглости и хамстве.
Когда мой муж оставил армию, был не у дел и жил в Петербурге, он случайно встретил князя Андронникова.[147] Тот пригласил генерала к себе обедать, сказав, что у него он увидит интересную личность, но не пояснил, кого. В назначенный час муж был в доме князя Андронникова.
«Интересной личностью» оказался Распутин.[148] Мой муж видел его впервые, и Распут[ин] произвел отталкивающее впечатление. Одет он был по-мужицки – в русскую рубаху-косоворотку навыпуск, но она была шелковая, вышитая и подпоясанная пояском (шнурком с кисточками). На ногах – высокие сапоги и широкие брюки навыпуск. Лицо некрасивое – хитрое, с узкими раскосыми глазами, худое и продолговатое, длинные волосы не были хорошо причесаны. Нечистоплотные руки с грязными ногтями. Говорил он мало, отрывисто, глядел исподлобья. Ко всем обращался на ты. Это было неприятно, и резало слух нового человека, но, очевидно, все остальные привыкли и равнодушно относились к такому панибратству.
Сели обедать. Распутин сидел недалеко от моего мужа. Ел неопрятно, часто помогая себе руками, что тоже было не особенно эстетично и коробило. Ел много, пил много и оглядывал всех. Неожиданно он обратился к генералу Ренненкампфу и тоже на ты. Сказал приблизительно следующее: «Ты, гордый Ренненкампф, никогда не приезжал поклониться мне, а я мог бы тебе пригодиться и помочь. Устроил бы тебя опять на войну».
Генерал Ренненкампф был возмущен, задет и обращением на ты, и тоном всемогущего владыки, и мужицкой манерой во всем. Он сказал, что впервые его видит, никогда не пил с ним на брудершафт и не братался, почему же тот обращается к нему на ты? Его протекции никогда не искал и она не нужна. Распутин нисколько не смутился и не растерялся, хотя так с ним никто не разговаривал, и он привык к низкопоклонству. При дворе, действительно, его советы и протекция охотно принимались, ведь Императрица Александра Феодоровна считала Распутина святым и чудотворцем. Государь Николай II всецело находился под влиянием своей жены, так как горячо ее любил, верил ее уму и обладал слабым характером.
Распутин ответил мужу, что из-за гордости тот многое теряет. Когда Распутин говорил, царила тишина. Все внимательно прислушивались к словам своего владыки – испорченного, хитрого мужика, который мог ввести в заблуждение мистически настроенную Императрицу.
Генерал Ренненкампф уехал вскоре после обеда с неприятным осадком в душе. Вернувшись домой, рассказал мне <обо всем> (я тогда приехала в Петербург из Вильно на два-три дня). Он сказал мне, что история с Распутиным плохо кончится и для двора, и для всей России. По городу ходили слухи, может быть и нелепые, что Распутин – ставленник немцев, у них на жаловании и ведет Россию к гибели, действуя через Государыню на Государя.
Все знали, кто такой Распутин, только Государыня, а может быть и ее дочери, заблуждались. Русский народ был возмущен и не мог примириться с мыслью, что распутный проходимец играет такую роль при дворе и даже в политике. Те же, кому это было на руку, разжигали страсти, разносили разные небылицы по всей России и добились желаемого: уже не было ни веры, ни обаяния Царствующего Дома, которыми держался трон. Результаты налицо, и мы все их знаем.
Распутин свалил немало преданных и умных государственных людей, число верных вокруг престола редело. Одной из его жертв стал верный и честный князь В. Н. Орлов[149] – начальник поход[ной] канцеляр[ии] Государя. Его историю знаю со слов мужа, которому Орлов рассказал о своей попытке открыть глаза Государю и предотвратить последовавшие вскоре горестные события. Он так любил Царя, что в один прекрасный день, набравшись смелости, доложил ему всю правду о Распутине.
Орлов решился говорить с Государем о его невозможном поведении в Москве, в ресторане среди цыган. Он не только рассказал о дебошах, пьянстве, необузданности и диких выходках Распутина,[150] но и в доказательство своих слов показал подлинные фотографии, сделанные с этого распутника и наглеца при свете магния. Орлов передал некоторые из высказываний Распутина, которые могли быть поняты в дурном смысле и подхвачены чернью. Из них помню одну: тыча пальцем в свою вышитую в русском стиле шелковую рубаху, будучи совершенно пьян, Распутин громко кричал певшим цыганам: «Видите, это мне сама Саша вышивала, а вы все меня не уважаете».
Так этот наглец называл нашу Государыню Императрицу Александру Феодоровну. Императрица почитала Распутина за святого старца, целителя своего сына и действительно верила ему. Она думала, что только он один своими молитвами спасал наследника от неизлечимой болезни, и в знак благодарности дарила ему русские рубахи своей работы. Этот зазнавшийся хам, обманщик и хулиган, неразгаданный Царицей развратник, при ней прикидывался святошей и всякими хитростями и шантажом сумел уверить Государыню в своей необычайной силе останавливать кровь молитвой. Он был уверен в своей безнаказанности и позволял себе в пьяном виде, а пьянствовал Распутин всегда, воздерживаясь, когда ему надо было находиться в Царском Селе, бросать тень на свою благодетельницу в присутствии продажных цыганок и прихлебателей.
Всего мне муж не говорил, т. к. не всякие уши могли выдержать полный репертуар слов и аморальных поступков этого губителя России, но одна из диких, постыдных выходок Распутина также была снята, и ее видел Государь.
Как верный слуга и друг Царя князь Орлов, зная, на что он идет, все ему рассказал и показал фотографии. Государь спокойно выслушал и сказал, что разрешает Орлову самому рассказать Государыне все, что он знает об этом Распутине.
