Борис Щербаков - В/ч №44708: Миссия Йемен
Кстати, будет уместно также сказать, что самовольное посещение кинотеатров администрацией было запрещено, существовало понятие режима, и выход в город без сопровождения и вне группы вообще являлся нарушением оного, хотя в большинстве своем народ активно эти правила нарушал. Уж переводчики-то в первую очередь, но формально за несанкционированные походы в кино, или просто отлучку из Жилдома во внеурочное время, можно было вполне схлопотать выговор, или даже быть отправленным на Родину (ну, это в особо циничных случаях, а такие тоже были).
Советские кинофильмы демонстрировались в Хабуре почти ежедневно (в Сане, в центральном нашем гарнизоне, в других гарнизонах — как бог на душу положит), с каждым рейсом Аэрофлота нам доставляли свежие копии выходящих в СССР «блокбастеров», типа «Пираты ХХ века» или «Мимино», или даже первый советский фильм катастроф «Экипаж». Мы смотрели все. Своеобразная эмоциональная подпитка в условиях ограниченного круга общения и избытка свободного времени, не всегда используемого с толком, а часто и совсем без толку, в бесконечных посиделках-застольях.
В фильмах о Родине была Трава. Там были полные, могучие реки и много воды, леса, луга — другая, настоящая жизнь с эмоциями через край, с привычными даже зрительно городами и селами, березками, в конце концов, от которых комом вставало в горле чувство «Большой Земли», мы оказались оторваны от нее на годы и годы.
Про кат
Вообще-то, я хотел сразу назвать эту книгу как-то вроде «Йемен-секс, наркотики и насилие», чтоб позабористей было, это привлекает читателей.
Но с сексом вот никак не получалось найти хоть малейшую зацепку, кроме стыдливых первых просмотров «клубнички» на 8-мм тарахтелке, с насилием вовсе плохо (нельзя же, ей богу считать серьезно насилием пару фингалов по пьяни, поставленных неуравновешенным майором Любичевым своим сослуживцам?), — а вот наркотики, тут дело тонкое!
…Таможенники в Шереметьево-2 были озадачены. Целая группа йеменских студентов ввозила с собой в Москву пышные зеленые веники.
— Это что у вас? — поинтересовались таможенники.
— Да это вроде чая, мы у себя в Йемене завариваем, традиция такая, — «честно» ответили йеменцы.
— Ну раз чай, ладно, но что-то много его…
По первости йеменский «чай» в 70-ые годы, еще имел шансы пересечь границу СССР. Огромные полиэтиленовые мешки, в которых упакованы настоящие веники лиственного кустарника под названием «кат». Только чаем назвать этот кустарник мог только очень находчивый — и веселый студент, ибо по любой международной классификации, а сейчас это уже общеизвестно, кат относится к легким наркотическим растениям. Традиции жевания ката в Йемене много веков, в этом студент не погрешил против истины. Жуют и на другой стороне Баб-Эль-Мандеба, в Эфиопиии, но столь увлеченно и категорично, только в Йемене!
В первый раз я увидел жующего кат на санской улице в первую же неделю командировки. Регулировщик-полицейский, казалось, поражен какой-то болезнью, его правая щека раздулась до невозможных размеров, лицо было желтым, в общем, мне показалось, что парень серьезно болен, может флюс какой или гепатит в такой форме… Но тут же я увидел и водителя старенькой Toyota мини-вэна, с точно таким же флюсом, и не менее желтым на лицо. И даже некоторые подростки на улице, боже мой, были желтыми и у них раздулись щеки!!! Старожилы позже объяснили мне, молодому, что граждане Йемена вне зависимости от возраста и положения, повсеместно и ежедневно, если позволяет доход, жуют кат, листья наркотического кустарника, здесь же в йеменских горах и произрастающего. Жевание ката имеет свой термин — «тахзин», что в переводе означает «хранение», «складирование», ну да, за щекой складируется пережеванная масса, ферментируется слюной, и вот он кайф!!!
За века культвирования кат вытеснил с не сильно плодородных горных терасс большинство «приличных» культур вроде кофе, родиной которого (сорт «арабика») Йемен, собственно говоря, и является. Кат возделывается везде, где только можно, ибо спрос на него — огромный.
Террасы ката Впалые обвисшие щеки — характерная черта йеменцев, жующих катПятница, день выходной в арабских странах, Центральный Рынок Саны, исторический Сук-Эль-Мильх (т. е. «соляной рынок», это дань средним векам, когда соль была на вес золота), рано поутру открываются сотни лавок, на прилавки выкладываются, на крыши развешиваются «веники» ката, особо ценятся (как в чае, кстати!!), первые листья, свежий сбор. Тысячи людей устремляются на рынок для покупки свежего ката для пятничного отдыха c «тахзином», а это недешевое удовольствие, кат стоит по 50 и более риалов за пучок. Государство в сферу потребления ката не вмешивается, народная традиция, с незапамятных времен не подлежит ни осуждению, ни тем более преследованию, кат, хоть и является по сути наркотическим средством, общественно признан и легализован.
Советские люди кат не «тахзинят», да это и непросто чисто физиологически!!!
«Ты жевал кат?» — об этом обязательно спрашивали все, кто слышал о такой традиции в Йемене, не ответить на него было бы нечестным.
Мой йеменский друг Муса, терапевт из госпиталя, женился и пригласил меня на традиционную сельскую свадьбу, недалеко от Саны, но в горах, в своей деревне. По правилам, ехать куда-то в одиночку, без разрешения высокого начальства, Главного Советника к примеру, я категорически не мог, не имел права, но отказаться от такой возможности приобщиться к национальной культуре я тоже не мог, — да простит меня Генерал Филиппов!!
Свадьба в Йемене — это мероприятие раздельное, мужчины празднуют на своей половине дома, а женщины — на другой, и невесту никто в глаза не видит, кроме подруг и родственниц женского пола. Жених и невеста (полностью закрытая чадрой), медленно, под бесконечные песнопения и барабанный бой проходят, в час по нескольку шагов, расстояние в несколько сотен метров до дома мужа, и потом раздельно расходятся каждый по своей половине. Мне этот ритуальный путь длинной в несколько часов порядком надоел, но, что ж делать, такова традиция. Мужчины, образуя коридор, танцуют с джамбиями, мне тоже пришлось подвигаться в такт ритмам «зарубежного фольклора», к удовольствию местного населения. Иностранец на свадьбе, по йеменскому пониманию — к счастью, тем более, если он участвует в ритуале. Женщины кидают на новобрачных цветы, сладости и пшено, по-моему, верещат во весь голос, довольно противно и визгливо, без умолку, изображая таким образом радость.
На ночь был запланирован праздничный «тахзин». Предстояло высидеть несколько часов, разжевывая зеленые листики ката, пока щека не раздуется до размеров теннисного мячика. Что, кстати, довольно некомфортно, даже больно, но йеменцы, постоянно жующие кат, тренирующие мышцы щеки ежедневно, такой проблемы не имеют, однако ж обвисшие щеки в этой ситуации — почти повсеместное явление. Во время «тахзина» гости слушают музыку, бесконечные народные песни под аккомпанемент местного «гитариста», дергающего три струны на какой-то национальной домбре. Довольно скучное занятие, но йеменцы живо реагировали на куплеты, видно они были на злобу дня, не без юмора, но я, к сожалению, ничего понять не смог, только глупо улыбался и жевал, жевал, жевал проклятый кат. Во время «тахзина» предписано пить много воды, идет обезвоживание организма засчет воздействия наркотика, засчет обильного слюноотделения. Часам к 4 утра народ впал в транс, в возбужденное состояние, о сне не было и речи, праздник только начинался. (Говорят, что после хоршего «тахзина» люди не спят по нескольку суток!!) Увы, я ничего похожего не почувствовал, и радость «тахзина» разделить с компанией не мог, как видно, без обычного для любого наркотика привыкания, жевать кат было бесполезно. И невкусно. Больше я кат не жевал, честно!! В общем, что называется, «и я там был, мед-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало».
Кстати, многострадальный йеменский кофе, столь безжалостно вытесняемый катом со склонов гор, еще можно было встретить на живописных террасах по дороге из Саны в Таизз. Кофейные деревья, я тоже, естественно, видел тогда в первый раз, и зеленые их мелкие плоды совсем не показались похожими на кофе, кто ж знал, что технология предполагает их сушку и обжарку до характерного коричневого цвета.
Дорога до Таизза занимает около 4 часов, большая ее часть проходила по горам, и потому крутые повороты на 180 градусов — обычное дело, не столь опасно для легковушек, если не разгоняться, но хорошая ловушка для перегруженных грузовиков, вдоль дороги, в ущельях часто попадались остовы сгоревших неудачников, а однажды на дне я видел целую машину «Кока-Колы», не вписавшуюся в сложный поворот.
Проезжали экзотические древние города — горный Ибб, равнинный Домар (в 1985 году, по-моему, почти полностью разрушенный в результате землетрясения)… Йеменские селенья и города исторически, для обеспечения большей безопасности, строились на горах, дома в форме вертикальных башен, все из камня и глины, с виду — крепость. Дома-башни доходят до десятка этажей, высота горных стен, на которых они строились — сотня метров, так что вполне себе крепость. Очень симпатично раскрашены охряно — голубым орнаментом. Не ясно, как они, жители-аборигены, туда на такую верхотуру добирались когда еще не было машин. Говорят, высокой горной проходимостью обладают ослы.
