Федор Раззаков - Андрей Миронов: баловень судьбы
28 августа Миронов снялся в эпизоде из конца фильма: Феста вызывает на улицу Черный Джек. На следующий день снимали продолжение этого эпизода, а также несколько кадров из раннего повествования. Та же картина была и на другой день: сначала сняли приезд Феста в Санта-Каролину, а во второй половине дня снимали кадры из середины картины: очередь за билетами в кино и др.
31 августа Миронов опять снимался вразнобой: кадры из начала и второй половины фильма. В частности, сняли сцену, где женщины несут на руках мистера Феста. В роли женщин выступили… каскадеры.
Вспоминает А. Сурикова: «Девушкам из кордебалета Андрюшу было не поднять, одного таланта в нем было килограммов на семьдесят. Да он бы и не позволил, чтобы женщины его несли. Мы пошли по простому кинопути: кричали и домогались Феста на крупном плане женщины, а на общем – несли каскадеры в платьях и шляпках. Они были счастливы безумно – мужчины, оказывается, обожают переодеваться в женщин, особенно такие мужественные, как каскадеры. Они красили губы, показывали коленки, задирая юбки, кокетливо выставляли „ножки“ в огромных сапожищах – туфелек на такие лапы, конечно, не нашлось. Больше всех распоясались, почувствовав себя девушками, Саша Иншаков и Саша Огнянов. Каскадеры несли Андрея с огромным удовольствием, ведь не раз мысленно носили его на руках. Когда вечерами мы собирались у меня в номере и приходил Миронов, это был праздник. Особенно если Андрей что-то рассказывал – например, как сам был исполнителем трюков на картине Эльдара Рязанова „Необыкновенные приключения итальянцев в России“. Жаль, что никто не догадался включить видеокамеру или хотя бы магнитофон… Но ведь никто не думал, что это уже не повторится!..»
1 сентября был снят вставной номер – песня Феста «Синема! Синема!», где Миронову подыгрывал детский танцевальный ансамбль из 15 человек. Съемки шли трудно. Миронову каждый раз что-то не нравилось, и он просил Сурикову снять новый дубль. А съемки велись на дорогую пленку «Кодак», каждый метр которой был на вес золота. Однако отказать Миронову Сурикова не могла, и в итоге было снято пять дублей. Работы длились с 10.30 до 19.30.
2 сентября был отснят эпизод из конца фильма: Феста сражает пуля Черного Джека, а также эпизод, где Фест бросает в окно Диане подарок.
3 сентября Миронов снимался вразнобой. Сняли сцену, когда Фест приходит к гробовщику (Лев Дуров) и заказывает у него деревянную кассу; Фест и Диана едут по городу на лошадях и др. К слову, роль гробовщика сначала предназначалась Армену Джигарханяну, но он на съемки не приехал. Пришлось срочно искать другого исполнителя, которым стал Лев Дуров.
4 сентября сняли эпизод, где гробовщик привозит Фесту деревянную кассу. На следующий день съемки этого эпизода были закончены. Работа длилась до 12 часов ночи.
5 сентября съемка была назначена на два часа дня, поэтому первую половину дня большинство членов съемочной группы отсыпались. Но были и такие, кто встал ни свет ни заря: Алла Сурикова, Лев Дуров и директор картины Владимир Дугин. Именно последний предложил совершить экскурсию на один из крымских коньячных заводов. Четвертым экскурсантом было решено взять Андрея Миронова. Но он воспринял это приглашение как форменное издевательство. «Да вы что, я спать лег под утро, мне сегодня опять сниматься, а вы меня куда-то тащите. Я еще не был на могиле Волошина, не был в Музее Айвазовского! Зачем мне этот завод!» Но гости были столь настойчивы, что Миронову не оставалось ничего иного, как подняться с постели и безропотно топать за своими гостями к машине. Далее послушаем А. Сурикову:
«На заводе директор стал рассказывать про сорта вин, про беды отрасли (а это было время, когда вырубали виноградники), подчеркнул, что единственная польза от запрета спиртного – меньше стали ездить всякие цэковские начальники, которые вина и коньяки вывозили бочками. Потом началась дегустация… Мадера коньячная, коньяк „Праздничный“. Настроение несколько улучшилось.
Потом прошли в следующий зал, в следующий…
И с каждым переходом настроение у моих актеров поднималось, а у меня падало. Музеи уже не выдвигались первоочередным аргументом. Я засуетилась, стала дергать директора завода за рукав: «У вас производство, но и у нас производство. Скажите, ради бога, артистам, что у вас больше залов нет. Лучше выдайте все „оставшиеся залы“ „сухим пайком“ и отправьте нас обратно».
Артисты меня в этом порыве не поддержали: «Мы не пионеры, а вы не председатель дружины. До двух обсохнем!»
Но все же, вняв моим опасениям, Андрей Александрович в следующих залах лишь пригублял очередной напиток и, сливая вслед за директором остатки в специальный винный сток, с иронией приговаривал: «А это поплывет к нам на съемочную площадку „сухим пайком“!» И весело импровизировал на тему, кто и как будет этот паек дегустировать, как рухнет оператор Григорий Беленький под тяжестью пайка…»
В два часа дня съемочная группа в полном составе была на съемочной площадке, и работа продолжилась. Снимали эпизоды общения Феста с гробовщиком. Съемки длились до двенадцати ночи. А на следующий день (6 сентября) Миронов покинул съемочную группу и уехал отдыхать в свой любимый санаторий «Актер», что в городе Сочи. Там же оказалась и его коллега по «Сатире» Вера Васильева. Как мы помним, с этой актрисой Миронова связывала давняя дружба. А совсем недавно Миронов и вовсе совершил благородный поступок: зная, что Плучек специально игнорирует Васильеву как актрису и вот уже почти десять лет не дает ей новых ролей, Миронов взял и пригласил ее на роль Ольги Дмитриевны в свой спектакль «Тени». И Васильева была ему за это благодарна.
В. Васильева вспоминает: «В один прекрасный солнечный день я, скользнув взглядом по нашему дому, вижу на 15-м этаже в угловом номере Андрея Миронова. Он один на балконе, жестикулирует, останавливается, затихает, потом снова ходит…
Я знаю: Андрей учит роль Клаверова в пьесе Салтыкова-Щедрина «Тени». Эту пьесу он ставит в нашем театре, я репетирую роль матери Сонечки Мелипольской, Ольги Дмитриевны.
Снова мой взгляд прикован к нему. Вот он стоит, опустив голову, вот пошел пошатываясь, точно мается чем-то, то вдруг резко выбросил руку вперед, точно удар нанес, то замер в нерешительности. И это артист на отдыхе, когда, казалось бы, можно расслабиться, ни о чем не думать. Он же весь собран, полон волевой энергии, целеустремленности, разумного отношения к своей работе. Смотрю на него с восхищением и завистью и с величайшим уважением. Как мне не хватает этих качеств – собранности, воли, страстного отношения к своим творческим замыслам. У него все это есть, причем все эти качества были видны сразу, когда он только пришел в театр, а потом все больше развивались, я уже не говорю о таланте, который углублялся, отшлифовывался, становился блистательным, зрелым и заразительным.
