Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)
– меня удовлетворял мой статус, к тому же надеялся (о, наивность!) сработаться с избранным губернатором Игумновым;
– такой шаг означал бы колоссальный «раздрай» в области, ставил в сложнейшее положение многих людей, одинаково хорошо относившихся и к Игумнову, и к Сапиро;
– идти на это означало продать себя с потрохами, а этого я не хотел и… не мог.
Наступил день регистрации кандидатов в губернаторы. Сапиро среди них не оказалось.
Что мы еще могли не поделить? Какие раздражающие, «нематериальные» факторы определили его отрицательную позицию ко мне в конце 1997-го?
Предполагаю, что их было три:
– неприятие демонстрируемой мною «равновесомости»;
– связанная с этим ревность, вызываемая моим авторитетом в Москве;
– недовольство моим поведением вовремя его выборов («кто не с нами, тот против нас»).
По поводу последнего тоже имеются несколько «если».
Если бы выборы состоялись в начале 1993 года, Сапиро поддержал бы ГВ, «задравши от восторга хвост».
Если бы в декабре 1996-го в числе соперников была солидная фигура (например Валентин Степанков), я бы поддержал его. Мотивировка: за эти годы я не изменил своего мнения о ГВ как о профессионале, но разочаровался в нем как партнере.
В декабре 1996-го я был вынужден его поддержать. Потому что Сергей Левитан «не вышел весом», чтобы возглавить Пермскую область. Думаю, что он не очень обидится на меня за эти слова. Тем более что слышит их от меня не впервые.
Я не могу согласиться со словами А. Кузяева, что я не поддержал ГВ.
Еще летом 1996 года, на юбилее «Уралалмаза» в Красновишерске, я затеял разговор с одним из самых серьезных кандидатов в губернаторы – Геннадием Тушнолобовым. Речь шла о нежелательности его схватки с Игумновым, о перспективах его работы в областной администрации, если Игумнов будет избран. Естественно, разговор был затеян не только с санкции, но даже по просьбе ГВ[183].
Не требует особых комментариев нижеприведенный отрывок:
«ВО ВРЕМЯ ИГРЫ ПАРТНЕРОВ НЕ МЕНЯЮТПредседатель Законодательного собрания области Евгений Сапиро заявил на своей пресс-конференции, что проголосует на губернаторских выборах за Геннадия Игумнова.
По его словам, в Совете Федерации тандем Сапиро – Игумнов работает активно и слаженно. Губернатор и спикер имеют одинаковые взгляды на стратегию дальнейшего развития России в целом и Прикамья в частности, а потому, по мнению Евгения Сауловича, замена одного из партнеров тандема может нанести непоправимый вред общему делу…»[184].
Теперь об этом можно сказать открыто: когда началась избирательная кампания, я сказал ГВ, чтобы его идеологи, штабисты подумали о наиболее эффективной форме моей поддержки, довели ее до меня в виде календарного графика. Сказал, что считаю наиболее эффективной линию поддержки «равного – равным». Без суеты, без щенячьего восторга, но капитально, «по-профессорски». Накануне пресс-конференции, о которой идет речь в приведенном отрывке, я сказал в присутствии ГВ его пресс-секретарю А. Соболеву, что на ней собираюсь сделать заявление о своей поддержке.
Напомнил, чтобы он позаботился о присутствии телевизионщиков… То ли ГВ не понравился мой идейный «посыл», то ли он был уверен, что обойдется без моих «одолжений», но на мои предложения никакой реакции не последовало.
Не исключаю, что психологически ГВ уже не воспринимал помощь с оговорками, ограничениями, тем паче условиями. Когда я, не называя фамилии, рассказал профессору-психологу из Академии госслужбы историю «неоцененности» моего, как мне представлялось, благородного жеста, он расхохотался:
– Евгений Саулович, вы мне напоминаете девицу, которая, подставив гусару щечку, ждет признательности. Признательность она получит на сеновале. А вашему герою, насколько я понимаю, и этого мало. Ему подай всепоглощающую, неделимую ни с кем любовь.
Увы, время моей «влюбленности» осталось позади. А «флирт» Геннадия Вячеславовича уже не удовлетворял.
Рассеялся дым сражений второго тура. Теперь уже закаленный в боях, первый всенародно избранный губернатор вновь встал у руля Пермской области. Наступил 1997 год.
Внешне ГВ почти не показывал свое недовольство моим поведением во время выборов. Но однажды «тормоза» не сдержали.
Мы, как члены Совета Федерации, жили в гостинице «Россия». Однажды, месяца через два-три после выборов, поздно вечером мы с ГВ и представитель губернатора в Москве Николай Артамонов, чуть «подогретые», вернулись с какого-то мероприятия. Не помню, с чего начался этот разговор, но вскоре ГВ с упреком, а, может быть, и с болью произнес то, что в январе 2002-го повторил Андрей Кузяев: «…не поддержал»…
Меня давно тяготила какая-то недоговоренность во всей этой истории. Поэтому даже с облегчением воспринял поворот ГВ к этой теме. Не знаю, чего ожидал Геннадий Вячеславович от этого разговора. Ясности? Моего покаяния?
Начинался год, на финише которого сдавать экзаменационную сессию предстояло уже мне. Экзаменаторы были серьезные: избиратели моего округа, решающие, заслуживаю я депутатского мандата или нет, депутаты ЗС, от оценки которых зависело, буду ли я возглавлять ЗС на следующий срок. Конечно, у губернатора области имеются возможности повлиять на решения и тех и других. Не исключаю, что, если бы я покаялся, последующие события развивались по другому сценарию. Я был, как паровоз с котлом, полным пара. Можно было потихоньку стравить этот пар через свисточек, окропляя его на выходе скупой мужской слезой. Можно было безоглядно рвануть вперед.
Если называть вещи своими именами, первое означало «лечь под ГВ». Второе – невзирая ни на что, остаться собой. Я вспомнил старую революционную песню «Наш паровоз, вперед лети!» – и колеса завертелись.
Для разгона я задал ГВ пару вопросов (за точность формулировок не ручаюсь, за смысл – полностью):
– Вы согласны, что, когда у нас возникали какие-то разногласия, «пересекалась приемная», и в считанные минуты конфликт был исчерпан?
– Согласен.
– А вы хотя бы раз «пересекали приемную», были инициатором погашения конфликта?
Молчание.
Паровоз набирал скорость. Я напомнил ГВ о многочисленных прогулках в мой «огород», о смешном эпизоде с размещением в автомобиле, о его реакции на мои предложения о поддержке, о том, что он позабыл о моем участии в переговорах с Г. Тушнолобовым, и многое, многое другое…
Выложился и… полегчало.
Оказавшийся случайным свидетелем, Николай Петрович Артамонов, все это время молча сидевший в уголке, осторожно наполнил рюмки… Остаток вечера прошел почти «в теплой обстановке».
