Моисей Кроль - Страницы моей жизни
Но все это не помогло: Россия продолжала бурлить, и большевикам пришлось почти всюду устанавливать свою власть с помощью тех же преданных им солдатских штыков. Во многих городах этот захват власти им удавался лишь после кровопролитных боев и ожесточенного сопротивления, которое им оказывали горсточки юнкеров или небольшие отряды офицеров.
Захват власти иркутскими большевиками произошел по такому же образцу, но, как выше было упомянуто, с большим опозданием, а именно, лишь в половине декабря 1917 года. Октябрь и ноябрь мы прожили сравнительно спокойно. В довольно мирной атмосфере прошли у нас выборы членов в Учредительное собрание, и решительную победу одержал список социалистов-революционеров. Не только в деревне, но и в самом Иркутске большевики собрали ничтожное количество голосов. К чести сибиряков надо отметить, что в этот период российской разрухи у нас, в Восточной Сибири, не было ни погромов, ни грабежей, ни убийств, и мы продолжали бы жить спокойно и в декабре и дальше. Но иркутские большевики, по-видимому, получили приказ из Петрограда захватить Иркутск, и числа 8-го, 10-го декабря, не помню точно, удивленные иркутяне увидели на улицах патрули вооруженных солдат и узнали, что местные большевики установили в городе власть Советов. Чтобы у обывателя не было сомнения в том, что старая власть упразднена и что господами положения стали большевики, на одной из окраин города, Иерусалимской горе, были установлены пулеметы, а за вокзалом – пушки, обращенные своими жерлами в сторону города.
Так бы и воцарились большевики в Иркутске без пролития крови, по крайней мере, в первый момент, если бы местные юнкера и несколько десятков офицеров и казаков и политических деятелей не решили отстаивать существовавшую в Иркутске власть с оружием в руках. В числе этих политических и общественных деятелей, помню, были Е.М. Тимофеев, П.Д. Яковлев, В. Мерхалев и другие. И начались бои. Юнкера и все, примкнувшие к ним, укрепились в здании юнкерского училища, и сражения носили своеобразный характер: то юнкера делали вылазку и нападали на большевистскую штаб-квартиру, помещавшуюся в бывшем генерал-губернаторском доме, то большевики пытались взять приступом здание юнкерского училища и терпели неизменно большой урон. Убитых и раненых было, однако, довольно значительное количество, так как пулеметы, обстреливающие улицы во всю их длину, перебили немало невинных прохожих. Больше семи дней продолжались эти беспорядочные бои, и это были мучительнейшие дни в моей жизни.
Прежде всего, мне было очень тяжело сознавать, что борьба, начатая эсерами и примкнувшими к ним политическими деятелями по самым благородным мотивам, не имела никаких шансов на успех. Она стала безнадежной, когда красноярские большевики прислали в Иркутск довольно сильное подкрепление. Дрались юнкера геройски, но долго эта неравная борьба не могла продолжаться.
Сверх того, мне пришлось в дни этой маленькой междоусобной войны пережить очень сильное волнение личного характера.
Дело в том, что моя жена принимала очень деятельное участие в этой борьбе на стороне юнкеров. Она брала на себя очень опасные поручения и рисковала неоднократно головой. Так, например, когда в юнкерском училище вышли почти все патроны, она вместе с одним бывшим политическим ссыльным взялась добыть патроны из одного тайника и доставить их в юнкерское училище. И это они выполнили среди белого дня. Достали они лошадь и большие розвальни, нагрузили на них патроны, прикрыли их сеном и, надев на рукава повязки Красного Креста, проехали по главным улицам города, где они рисковали на каждом шагу натолкнуться на большевистский патруль, который при обнаружении патронов расстрелял бы их на месте.
Почти каждый день жена выполняла какое-нибудь серьезное поручение Центра, руководившего в юнкерском училище военными действиями, и не раз она попадала под обстрел из пулеметов, но судьба ее хранила. Помню, с каким волнением я и мои дочери слушали рассказы жены о том, как она на Амурской улице, где находилось юнкерское училище, попала под жестокий обстрел пулемета, как пули два раза ударились о забор рядом с ней и как на ее глазах тогда-то одна старушка, выглянувшая из калитки на улицу, была убита наповал шальной пулей. Легко себе представить, с каким тяжелым чувством я провожал жену, а дети – мать всякий раз, когда она уходила в юнкерское училище – ведь мы не знали, увидим ли мы ее снова живой или нет. Бои продолжались дней 8–10, и закончились они не совсем обычным образом. Юнкера и их соратники, хотя и сдались, но на почетных условиях: был заключен «мирный договор» между «воевавшими сторонами», и в силу этого договора победители гарантировали сдавшимся полную неприкосновенность и свободу покинуть Иркутск или остаться в нем жить в качестве мирных граждан. Договор был подписан полномочными представителями обоих лагерей, и надо отдать справедливость иркутским большевикам, они его добросовестно выполнили.
Вслед за этим в Иркутске был образован Сибирский совет народных комиссаров, и когда в городе наступило сравнительное успокоение, тогда я стал готовиться к отъезду в Петроград, чтобы поспеть к открытию Учредительного собрания, членом которого я был избран от Иркутской губернии по списку социалистов-революционеров. Многие иркутские эсеры и эсдеки, избранные в Учредительное собрание от других губерний Сибири и Европейской России, выехали в Петроград еще в начале декабря, до «восстания» юнкеров, как окрестили большевики бои в Иркутске, хотя восстание-то подняли они сами.
Покинул я Иркутск числа 25 декабря в расчете, что экспресс, в котором я ехал, прибудет в Петроград к Новому году, но транспорт оказался настолько расстроенным, непорядки на станциях приняли такие размеры, что мы ехали со скоростью товарного поезда, и очень часто наш состав простаивал на станциях целыми часами. И мы прибыли в Петроград 6 января, то есть на другой день после разгона Учредительного собрания. Я был очень огорчен этим обстоятельством, но мои друзья эсеры, присутствовавшие на трагическом заседании Учредительного собрания, уверяли меня, что я не только ничего не потерял, не попав на это заседание, но много выиграл, так как сберег немало здоровья и нервов и не пережил того ужасного морального потрясения, которое в памятный отныне день 6 января пережили на заседании Учредительного собрания наши товарищи социалисты-революционеры и социал-демократы, когда воля народа была преступно растоптана Лениным и его соратниками, и будущие судьбы России вершила по приказу того же Ленина кучка нафантазированных матросов, вооруженных маузерами и наганами.
