Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991
— На достижение каких целей вы потратили слишком много времени, то есть до ЧЕГО вы добирались окольным путем?
— Трудно сказать… Пожалуй, я четко на этот вопрос ответить не смогу. Все пути, которые казались окольными, впоследствии оказались естественными и единственно верными. М-да…
— Аркадий Натанович, а чему вы недоучились в детстве?
— Пониманию музыки. Живописи. Поэзии. Пониманию доброты и милосердия.
— Ну а чему вас учили зря?
— Ненависти и недоверию к людям.
— А в детстве кем вы хотели стать, когда вырастете?
— Как ни странно, химиком. Или астрономом. Иногда даже военным.
— В мире какой из написанных вами книг вам хотелось бы жить?
— X м, вопросик… «Полдень. XXII век. (Возвращение)». Я хотел бы жить в этом мире, созданном нашим воображением. В раю, но среди живых людей, которых мы любим и уважаем. Где все конфликты сводятся к обычным человеческим конфликтам, возникающим только из-за разницы темперамента и восприятия мира.
В начале апреля АБС встречаются в Москве для продолжения работы над ЖГП.
Рабочий дневник АБС [Записи между встречами]— Откуда ты все это знаешь?
— Знаю. Мы вообще много о вас знаем. Может быть, даже все. Мы же ходим среди вас, слышим вас, наблюдаем вас, хватаем ваши подзатыльники, и знаем все. Про ваши ссоры, про ваши тайны, про ваши болезни…
— Про ваши развлечения…
— Про ваши неудачи, про ваши глупости…
— Про ваши аборты…
— Мы только стараемся все это не брать в голову, не запоминать, но оно само запоминается, лучше, чем любой школьный урок, хоть сейчас вызывай к доске…
На авансцене высвечивается пятно, где видны мысли героев.
Зоя Серг<еевна>: Мне страшно, я боюсь, Господи, я умираю от страха. За них. Что делать? Прости меня. Я плохая мать. Я думаю только о нем, о муже.
Пинский: Пожалуй, обратно мне не вернуться. Если будет все так, как в 56-м, то обратно не выбраться.
Базарин: Когда я был нужен, обо мне заботились. Об этом сообщал, об этом сообщал, а теперь иду вместе с ними?!!
Эпиграф: «Назвать деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно назвать рабов рабами». Акутагава[60]
3.04.90
Вчера Б. приехал работать над ЖГП.
Обсуждали вставки. Гуляли.
Вечером сделали 3 стр. (2)
4.04.90
Сделали 8 стр. 11 (6)(8)
Вечером сделали 5 стр. 16 (4) (12)
5.04.90
Баз<арин>: Ну и поколение мы вырастили, господи ты боже мой!
Пин<ский>: Да уж. С чистотой расы дело у них обстоит из рук вон плохо.
Баз<арин>: Ах, перестаньте, Ал<ександр> Рув<имович>. Вы же отлично понимаете, что я имею в виду. Нельзя жить без идеалов. Нельзя жить без авторитетов. Нельзя жить только для себя. А они живут так, будто кроме них никого на свете нет…
Кирс<анов>: Они жестоки, вот что пугает больше всего. Живодеры какие-то безжалостные. Во всяком случае, так мне иногда кажется. Без морали. Ногой в голову. Лежачего. Не понимаю…
Пинский: Не понимаешь… Мало ли чего ты не понимаешь. Понимаешь ты, например, почему они при всей своей жестокости так любят детей?
Кирс<анов>: Не замечал.
Пинск<ий>: И напрасно. Они их любят удивительно нежно и бескорыстно. Любят трогать их, возиться с ними. Они радуются, что у них есть дети… Это удивительно естественно, но согласись, что у нас все было не так… А то, что ты их не понимаешь… Так ведь и они тебя тоже не понимают…
Кирс<анов>: Не хочу я с тобой спорить. Я только вот что хочу сказать:
Сделали 7 стр. 23 (5)(17)
Вечером сделали 4 стр. 27 (3) (20)
6.04.1990
Сделали 7 стр. 34 (6) (26)
Вечером сделали 5 стр. 39 (4) (30)
7.04.1990
Сделали 8 стр. 47 (6) (36)
Вечером сделали (3 стр.)
И ЗАКОНЧИЛИ I ВАРИАНТ НА 49 СТРАНИЦЕ.
8.04.1990
Б. уезжает.
13 апреля выходит интервью БНа в «Ленинградском рабочем», взятое Константином Селиверстовым.
Из: БНС. «Это хлеб мой и вода моя»<…>
— Борис Натанович, расскажите, пожалуйста, о долгожданной экранизации вашей книги.
— Когда в 1967 году мы с Алексеем Германом начали работу над экранизацией «Трудно быть богом», этот роман представлялся нам прежде всего неким тщательно законспирированным плачем о интеллигенции, гимном интеллигенции, задавленной авторитарным государством. Начальство, естественно, прекрасно это понимало, и продвижение сценария по инстанциям проходило со страшным скрипом, а 22 августа 1968 года сценарий был окончательно и бесповоротно запрещен. С тех пор неоднократные попытки самых разных режиссеров пробить это кино всегда кончались неудачей — до тех пор, пока нас буквально заставили продать право экранизации западногерманской кинофирме «Аллилуйя-фильм». Сейчас фильм отснят, получилось, говорят, неплохое кино, я не видел, судить не могу. Откровенно говоря, нас сейчас мало интересует экранизация романа. Пыл остыл, другие мысли и заботы владеют нами, хотя мы прекрасно понимаем, что «Трудно быть богом» — роман весьма емкий, он содержит не только названную выше идею, там много разных идей, там интересная и страшноватая человеческая судьба, там безусловно есть материал для хорошего кино, но заниматься экранизацией этого романа нам сегодня уже не хочется.
<…>
— История советской культуры знает художников, обладавших талантом честности. Но и эти немногие зачастую изгонялись из страны или покидали ее по собственной воле. Вы и Аркадий Натанович — из тех, кто остался…
— Начиная с 1967 года кто-то сосредоточенно и целенаправленно распространял слухи, будто Стругацкие уехали за рубеж. Слухи эти возникали, прокатывались по читательским аудиториям, затухали, а год спустя возникали вновь. Стругацкие оказывались то в США, то в Израиле, то в Австрии, а один раз они оказались даже в ЮАР! Надо признаться теперь, что мы так и не сумели привыкнуть к этому поганству. И хотя хорохорились и говорили всем вокруг: «Плевать!», на самом деле слухи эти раздражали и ранили нас чрезвычайно. Дело в том, что даже мысли об отъезде у нас никогда не возникало. Эта тема никогда не обсуждалась, точно так же, как, скажем, тема самоубийства. И дело здесь даже не в том, могли бы мы или нет работать за рубежом (наверное, могли бы, точно так же, как многие и многие), но просто здесь не о чем было разговаривать. Все, что дорого нам, все было и остается здесь: друзья, дом, будущее — все.
В пятом номере «Литературного обозрения» публикуется беседа корреспондента журнала Евгения Канчукова с ленинградскими писателями-фантастами Андреем Измайловым, Вячеславом Рыбаковым, Андреем Столяровым и БНС.
