Карл Дёниц - ДЕСЯТЬ ЛЕТ И ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ
Все перечисленные силы должны сложить оружие и сдаться безоговорочно.
2. Немецкие вооруженные силы прекращают все враждебные действия на суше, на море и в воздухе ровно, в 8 часов утра по британскому стандартному времени, передвинутому на два часа, в субботу 5 мая 1945 года.
3. Немецкое командование обязано выполнять немедленно, без возражений или комментариев все дальнейшие распоряжения союзников по любому вопросу.
4. Неподчинение приказам или их ненадлежащее исполнение будут расцениваться как нарушение настоящих условий капитуляции и рассматриваться союзниками в соответствии с общепринятыми военными законами и обычаями.
5. Настоящий акт о капитуляции является независимым документом и будет отменен любым всеобщим актом о капитуляции, принятым силами союзников или от их имени и применимым к Германии и ее вооруженным силам в целом.
6. Настоящий акт о капитуляции написан на английском и немецком языках. Английский вариант текста является аутентичным.
7. При возникновении сомнений или разногласий относительно значения или трактовки условий капитуляции решение держав союзников является окончательным.
Б.Л, Монтгомери, Фридебург
фельдмаршал Кинцель
Вагнер 4 мая 1945 года Поллек
18.30 Фрейдель
Утром 6 мая в мой штаб в Мюрвике прибыл генерал Кинцель. Он являлся членом делегации Фридебурга, и последний направил его из Реймса ко мне, чтобы доложить о ходе переговоров с Эйзенхауэром. Он сказал, что, в отличие от англичан, Эйзенхауэр занял абсолютно бескомпромиссную позицию. Американский генерал наотрез отказался рассматривать возможность сепаратной капитуляции и настаивал на немедленной и безоговорочной капитуляции на всех фронтах, включая русский. Немецкие войска, заявил он, должны оставаться там, где они находятся в настоящий момент, сложить оружие неповрежденным и сдаться. Кроме того, он возложил ответственность на верховное командование Германии за строгое соблюдение условий безоговорочной капитуляции, которые должны были применяться также ко всем военным и торговым кораблям.
Именно этого мы и боялись. Как я уже говорил в своем обращении к немецкому народу 1 мая, я буду продолжать военные действия против западных союзников, пока они продолжают препятствовать войне на востоке. Ответ на это обращение, переданный американской радиостанцией, содержал следующие слова: все это «лишь очередной трюк нацистов, имеющий целью вбить клин между Эйзенхауэром и его русскими союзниками».
Последние операции американцев также наглядно демонстрировали, что Эйзенхауэр не оценил должным образом изменившуюся ситуацию. Когда американцы перешли Рейн, их стратегическая цель – завоевание Германии – оказалась выполненной. Ей на смену сразу же должна была прийти цель политическая – совместно с англичанами оккупировать как можно более обширную территорию Германии раньше, чем сюда придут русские. Имея такую политическую цель, американцам следовало как можно быстрее продвигаться на восток, чтобы занять Берлин раньше русских. Однако Эйзенхауэр придерживался чисто военной цели разрушения и оккупации Германии совместно с Красной армией. Он остановился на Эльбе и позволил русским оккупировать Берлин и значительную часть восточных территорий. Вполне вероятно, он действовал по указке Вашингтона. В конце войны я думал, что американцы совершают большую ошибку, и до сих пор не изменил своего мнения.
Уже после Потсдамской конференции американский полковник сказал графу Шверин фон Крозигку, что, даже если бы русские оккупировали всю Германию, ему это было бы безразлично. Думаю, таково было мнение большинства американцев.
Если бы я принял условия Эйзенхауэра, о которых Кин-цель сообщил мне 6 мая, то тем самым передал все немецкие армии на Восточном фронте в руки русских. Но была еще одна причина, по которой я никак не мог их принять: войска не стали бы их соблюдать. Началось бы массовое паническое бегство на Запад.
Условия Эйзенхауэра были неприемлемыми, поэтому я был обязан попытаться убедить американского генерала в том, что не могу позволить немецким войскам и гражданскому населению восточных территорий попасть в руки русских и только жизненная необходимость заставляет меня просить о сепаратной капитуляции.
Выслушав Кинцеля, я пригласил к себе генерала Йодля и предложил отправиться в Реймс и оказать поддержку Кин-целю при выдвижении новых предложений о капитуляции. Шверин фон Крозигк и я пришли к выводу, что Йодль должен получить следующие инструкции:
«Попробуйте еще раз объяснить причины того, почему мы делаем это предложение о сепаратной капитуляции американцам. Если договориться с Эйзенхауэром не удастся, Фриде-бург должен предложить одновременную капитуляцию на всех фронтах, но выполненную в два этапа. На первом этапе будут прекращены все враждебные действия, но немецким войскам будет предоставлена свобода передвижения. На втором этапе передвижение будет прекращено. Постарайтесь как можно больше растянуть первый этап и отсрочить наступление второго, уговорите Эйзенхауэра, чтобы отдельным немецким солдатам было в любом случае разрешено сдаваться американцам. Чем значительнее будет ваш успех, тем больше немецких солдат и беженцев найдут спасение на Западе».
Я дал Йодлю письменные полномочия подписать акт об одновременной капитуляции на всех фронтах в соответствии с полученными инструкциями. Но я сказал, что он должен применить эти полномочия, только если выяснится, что договоренность о сепаратной капитуляции невозможна. Он также получил приказ не подписывать акт о капитуляции на всех фронтах, не проинформировав предварительно меня и не получив мое согласие телеграммой. Напутствованный таким образом, Йодль 6 мая отбыл в штаб Эйзенхауэра.
В ночь с 6 на 7 мая я получил следующее сообщение от Йодля из Реймса:
«Эйзенхауэр настаивает на немедленном подписании. В случае нашего отказа все фронты союзников будут закрыты для отдельных немецких солдат, желающих сдаться, и все переговоры прекратятся. Я не вижу альтернативы – подписание или хаос в стране. Прошу немедленно подтвердить по радио мои полномочия подписать акт о капитуляции. Тогда капитуляция вступит в силу. Противостояние будет прекращено^ 9 мая ровно в полночь по немецкому летнему времени. Йодль».
Иными словами, военные действия следовало прекратить в полночь с 8 на 9 мая.
Позже мы узнали, что Эйзенхауэр снова наотрез отверг возможность сепаратной капитуляции и отказался рассматривать предложенную нами одновременную капитуляцию на всех фронтах, пролонгированную по времени. Он заявил, что прикажет своим людям стрелять в любые немецкие части, приближающиеся к позициям американцев, даже если они будут безоружными и демонстрировать намерение сдаться. (А ведь такие действия противоречат Женевской конвенции.) И лишь благодаря влиянию начальника штаба Эйзенхауэра генерала Беделла Смита нам удалось достичь некого подобия компромисса. Смит поддержал Йодля, утверждавшего, что, учитывая нарушенные линии связи, нам потребуется не меньше двух суток, чтобы передать приказы в войска. Эти двое суток нам были в конце концов даны. Однако Эйзенхауэр продолжал настаивать на немедленном подписании немецкой делегацией акта о капитуляции. Поэтому мне предстояло принять решение немедленно. Из текста сообщения Йодля я понял, что после подписания акта о всеобщей капитуляции 7 мая у нас останется в запасе еще 48 часов до полуночи 9 мая, когда будет прекращено движение войск.
