Федор Раззаков - Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино
Ирина сделала все возможное, чтобы ее письма и письма Джека Тейта оказались в руках Агурского.
Потом мамуля (Зоя Федорова. – Ф. Р.) рассказала, как к ней попали письма. Позвонил какой-то мужчина и, не представившись, спросил:
– Вы ждете писем с Запада?
Мамуля пробормотала что-то невнятное. Мужчина сказал:
– У меня есть для вас кое-что. Мы можем увидеться?
Они договорились о встрече. Это был Михаил Агурский, который пошел ради меня на огромный риск.…».
В августе того же 74-го в Москву приехала Керк и тут же встретилась с Агурским. И на той встрече именно он высказал идею, что Виктории надо добиваться поездки в США, чтобы увидеться с отцом. И, как говорится, сказано – сделано. После встречи с Керк Виктория задается целью во что бы то ни стало увидеться со своим отцом. Для этого она бросает Ежова (свою миссию он уже выполнил) и начинает добиваться у властей разрешения съездить в США. Причем не навсегда, а временно – якобы только для встречи с отцом, который находится не в лучшем здравии и может в любой момент умереть (Тейту в ту пору было 75 лет). Поэтому в своем очередном письме отцу Виктория пишет следующее:
«…Было бы хорошо, если бы ты мог сделать следующее:
1) Удочерить меня.
2) Сообщить в американское посольство в Москве (и лично консулу Джеймсу Хаффу) о своем желании встретиться со мной в США. Если ты считаешь, что могут возникнуть политические осложнения, – не надо.
Если это сделать по возможности быстро, я надеюсь на нашу встречу. Папа, мой самый замечательный, самый любимый папочка, мне ничего не нужно, только увидеться с тобой. Я живу этой встречей, это будет самый счастливый миг в моей жизни. С той самой минуты, как мама рассказала мне о тебе, о том, что ты есть, я знала, что найду тебя и мы встретимся.
Мне очень, очень жаль, что ты болен и не можешь приехать сюда. Собери все свои силы, наберись терпения, и все будет хорошо. Кстати, мне кажется, что политическая ситуация сейчас как никогда благоприятствует нашей встрече. Как бы то ни было, я ничего не боюсь. У меня нет никаких других причин для поездки в США, кроме простого желания увидеть тебя. Если тебе трудно заняться всем этим, это вовсе не обязательно. Я не расстроюсь, потому что пойму тебя. Нежно тебя целую во все те места, которые причиняют тебе боль, чтобы тебе не было больно.
С огромной любовью,
Всегда твоя Виктория».
Скажем честно, редкое сердце не дрогнет, читая эти строки. Ведь это святое для любого человека дело: помочь в том, чтобы ребенок увидел своего родителя, которого до этого он ни разу в глаз не видел. Разве можно не поверить в такие слова, сказанные дочерью: «Я живу этой встречей, это будет самый счастливый миг в моей жизни»? Или: «У меня нет никаких других причин для поездки в США, кроме простого желания увидеть тебя». Но что получится в итоге? Отпущенная на три месяца, Виктория попросту не вернется на родину, провернув скоропалительное замужество с неким американцем. Получается, на самом деле у нее были и другие причины, помимо ее встречи с отцом, чтобы уехать в США? Или все действительно получилось спонтанно? Впрочем, отложим этот «разбор полетов» на потом, а пока вернемся на некоторое время назад.
В августе того же 74-го Агурский подключил к «делу Федоровой» высокопоставленного американца – консула в Москве Джеймса Г. Хаффа, встреча Виктории с которым прошла на… Красной площади. Естественно, под колпаком КГБ. Хафф согласился написать Тейту письмо и сообщить ему, что он может пригласить в гости свою русскую дочь.
Для того чтобы получить разрешение в ОВИРе на выезд из страны, Виктории надо было разжиться характеристикой с места работа – то есть с «Мосфильма». В результате там были проведены два собрания по этому поводу (в декабре 1974-го и январе 1975-го), но оба они закончились плачевно. Обе стороны обвиняли друг друга бог знает в чем, что накалило обстановку. И руководство «Мосфильма» отказало Виктории в положительной характеристике. А у нее был уговор с Керк: если дело примет такой оборот, то она должна будет связаться с двумя американскими журналистами в Москве – Крисом Реном из «Нью-Йорк таймс» и Робертом Тотом из «Лос-Анджелес таймс». Эти деятели должны были оповестить весь мир об истории любви Федоровой и Тейта и, соответственно, о желании их дочери увидеть отца. И журналисты сделали то, что от них требовалось. Они провели с Викторией пресс-конференцию, где она заявила, что в ее решении обратиться за выездной визой нет никаких политических мотивов и что она твердо намерена вернуться в Москву к матери. Как уже отмечалось, последнее обещание Виктория нарушит, а в качестве причины для этого назовет внезапную любовь.
Отметим, что именно тогда – в самом конце декабря 1974 года – в руководстве 1-го главка КГБ (внешняя разведка) поменялось руководство. Вместо Федора Мортина (он руководил ПГУ с июля 1971 года) пришел ставленник Андропова Владимир Крючков. Они познакомились еще в конце пятидесятых в Венгрии, где Андропов был послом, а Крючков – его помощником. В 1967-м, когда Андропов возглавил КГБ, Крючков стал его помощником уже на Лубянке – возглавил секретариат КГБ. А в августе 1971 года он стал первым заместителем Андропова и курировал европейское направление. Именно с этой должности генерал-лейтенант КГБ Крючков и пересел в кресло начальника ПГУ. И тут же поменял начальника 1-го (американского) отдела: вместо Анатолия Киреева (возглавлял отдел с 1967 года) пришел Владимир Казаков (чуть позже он возглавит резидентуру КГБ в Нью-Йорке).
А во 2-м главке (контрразведка) американское направление (1-й отдел) возглавлял с 1967 года Евгений Расщепов – не менее опытный «американист», который в пятидесятые и шестидесятые годы дважды работал в резидентуре КГБ в США. Именно он, кстати, «вел» и «дело Федоровой» – держал в поле зрения Ирину Керк и ее «компанию». А сам 2-й главк с 1970 года возглавлял генерал-лейтенант КГБ Григорий Григоренко – специалист по внешней контрразведке. Он был выходцем из СМЕРШа и в разные годы работал на таких направлениях, как эмигрантские организации (1956–1959) и дезинформация (1959–1962). Так что, как водить внешнего врага за нос, он знал прекрасно.
И еще. Сменилось и руководство 7-го управления КГБ (наружное наблюдение). Вместо Михаила Милютина (занимал эту должность с марта 1971 года) пришел еще один ставленник Андропова, еще один «венгр» – человек, который познакомился с шефом КГБ в конце пятидесятых в Венгрии. Это был Алексей Бесчастнов, работавший в Венгрии старшим советником КГБ (1957–1962). Он возглавил «наружку» в октябре 1974 года и, судя по всему, лично докладывал Андропову о последующих контактах американского консула Джеймса Г. Хаффа с Викторией Федоровой. Короче, КГБ должен был весьма активно участвовать в этой истории. А она между тем продолжала свое развитие.
