KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Михаил Байтальский - Тетради для внуков

Михаил Байтальский - Тетради для внуков

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Михаил Байтальский, "Тетради для внуков" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Тут-то и выдвигаются люди, подобные Френкелю.

Очень может быть, что Френкель добился успеха благодаря своим способностям, но дорогу ему проложила политика преследования идей. Использование лагерей как источника рабочей силы не Френкель изобрел – сталинизм не мог иначе. Когда преследуемых, арестованных и осужденных стало слишком много, неизбежной оказалась идея безжалостного использования дарового труда заключенных: не могли же сталинские органы кормить миллионы, не пытаясь выжать из них все соки. Дело происходило по хорошо известной модели: сперва большая численность заключенных заставила создать лагерную систему, а затем лагерная система потребовала без конца увеличивать численность заключенных.

Введение "котловки", т. е. штрафного пайка за невыполнение нормы и увеличенного пайка за ее перевыполнение – это не более, чем повернутая другой стороной система привилегий, которую стали практиковать в годы коллективизации и которая затем разветвилась, утвердилась и упрочилась. Во всей стране выделяют более нужных работников (партийный аппарат – прежде всего), чтобы кормить их лучше, а в лагере лишают хлеба тех, кто менее нужен. И не требуется изощренно-дьявольского ума, чтобы перенести на Беломорканал общегосударственные методы, выработанные за несколько лет до того.

Что же касается самого понятия "выполнение нормы", то оно прямо вытекает из положений сдельщины, к тридцатым годам уже ставшей основной системой оплаты труда в СССР.

Если б я писал о Беломорканале по тем же материалам, которые использовал и на которые ссылается в "Архипелаге" Солженицын, то написал бы, конечно, куда слабее, но, как и он, не стал бы скрывать еврейские фамилии первых руководителей Гулага. Зачем, собственно, скрывать? Довод "не давать пищи вражеской (в данном случае – антисемитской) пропаганде" кажется мне в этом контексте таким же нелепым, как и в других. Факты, как известно, упрямы, они существуют – и дело пропаганды не столько перечислять их, сколько толковать. Антисемитская пропаганда, объясняющая все беды на земле злокозненностью евреев, все равно отыщет себе пищу: не Френкель, так Ротшильд.

Чего бы я не стал делать, так это домысливать, о чем беседовал Сталин с Френкелем. И слов таких "мне представляется, что он (Френкель) ненавидел эту страну" не написал бы в исследовании (пусть художественном) ни о ком, даже о самом омерзительном человеке. Уж слишком этот домысел похож на то, как шили нам дела: делал то-то и то-то, потому что ненавидел советскую власть. Нет, я не стал бы высказываться за Френкеля. Я вовсе не хочу заступаться за него: из того, что он сделал, явствует, что это был человек безнравственный, жестокий, беззастенчивый в выборе средств, вероятно, одержимый жаждой власти и наживы, в общем – моральный урод. Но между нравственным уровнем человека и его любовью или нелюбовью к России нет прямой зависимости. Мы знаем много прохвостов, которые клянутся в любви к России и даже доказали ее – хотя бы на фронте, – но прохвостами остались.

Меня резануло выражение "мне представляется", и я невольно вспомнил оценку, которая дается в первой книге "Архипелага" генералу Власову. К нему Солженицын не применяет собственных прямых оценок. Но косвенно он свое мнение выразил, и оно куда менее сурово, чем можно было ожидать. Веря всему, что сказано у Солженицына об обстоятельствах, заставивших Власова сдаться в плен со всей своей армией, я все же считаю: сдаться, когда нет больше возможности сопротивляться, совесть допускает. А выступать против своих с оружием в руках – нет!

Сравним белые армии времен гражданской войны с власовской армией. Те, белые, боролись с большевиками под своим собственным знаменем, у них была своя идея, своя концепция России, о чем я говорил на страницах пятой тетради. Это не аналогично тому, чтобы перейти под чужое знамя и под ним воевать со своими братьями.

Власов изменил не просто правительству своей страны, даже не советской власти (идейным противником которой или "оппозиционером" он, кстати, никогда не был), он изменил Родине, ибо не мог не знать, что отдает ее под ярмо злейшего ее врага. Он должен был знать, хотя бы из "Майн кампф", что гитлеризм поставил своей задачей уничтожить Россию, как государство, и превратить русских в рабов. Он знал, что именно эту задачу осуществляют нацистские войска огнем и мечом на всей занятой ими российской территории. Стать пособником Гитлера в порабощении своей страны – этого нельзя оправдать никакими тяжелыми обстоятельствами.

Однако о Власове не сказано того, что сказано о Френкеле: "Мне представляется, что он ненавидел эту страну". Почему о Френкеле представляется, а о Власове – нет? Невольно возникает мысль, что это "представление" связано не с самой личностью Френкеля, а с его национальностью.

Как ни грустно, но придуманная Солженицыным мотивировка поведения еврея Френкеля фатально совпадает с тем объяснением, которое дается теперь в беседах и докладах (но не в газетах – они ведь попадают и за границу) в отношении евреев: им нельзя верить, они ненавидят нашу страну.

Идея "евреи – антипатриоты" вдохновляла сталинистов в их походе против "космополитов". Она вдохновляет их и теперь. Что спорить? Зачем называть бесчисленные еврейские имена революционеров, ученых, воинов? Все это известно, но не действует оно ни на тех, кто утверждает, что евреи затеяли "Пражскую весну" в Чехословакии, ни на тех, чьи рассуждения, пусть и очищенные от обиходного антисемитского сленга, сводятся к простому утверждению: "Если бы евреи-социалисты не влезли, Россия шла бы своим хорошим, традиционным, накатанным путем". Эту точку зрения нет смысла опровергать: нельзя доказать, что было бы, если бы… Но и доказать ее нечем, кроме как мистическим прозрением: "Мы уверены, что было бы именно так…"

Чтение страниц о Нафтали Френкеле заставило меня перебрать в уме несколько других евреев, изображенных в "Архипелаге". Вот грязный, старый, жирный лагерный кладовщик Исаак Бершадер, принудивший гордую русскую девушку придти к нему ночью. Солженицын видел это своими глазами, он чувствует себя обязанным рассказать. Но ведь он видел и достоверно знает еще тысячи случаев: как гнусный, злобный и жестокий лагерный надзиратель, украинец или русский, принуждает чистую девушку придти к нему. Он знает также, что сотни тысяч, если не миллионы раз уголовники-блатные принуждали женщин к сожительству, насиловали их поодиночке или устраивали "трамвай", в конце концов превращая чистых девушек в проституток.

Александр Исаевич посвящает этому потрясающую главу "Женщина в лагере", в которой рассказано и о кладовщике Исааке Бершадере. Но это – единственное имя мужчины-насильника во всей главе. В ней больше нет ни одного намека на национальность мужчин – покупателей женского тела. Между тем, Солженицын отлично знает, как знаю и я, что основную массу придурков-ловцов женщин (нарядчики, десятники, повара, хлеборезы, возчики) составляли блатные. И что блатари вообще жили куда вольготней и сытее пятьдесят восьмой, и все без исключения были в состоянии купить женщину за горбушку черного хлеба (о принуждении уж не говорю). И что вся практика покупки женщин – уркаческая, блатная. И что урки играли в карты на женщин. И что в блатном мире евреев были единицы.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*