Михаил Барклай-де-Толли - Изображение военных действий 1812 года
Пишите, ваше сиятельство, или молчание ваше будет обвинять вас.
Душою преданный Алексей Ермолов* * *6 августа 1812 г.Ваше сиятельство!
Имеете право нас бранить, но только за оставление Смоленска, а после мы вели себя как герои! правда, что не совсем благоразумно, но и тогда можно быть еще героями. Когда буду иметь счастье вас видеть, расскажу вещи невероятные. Смоленск необходимо надобно было защищать, но заметьте, ваше сиятельство, что их доселе нет в Ельне, следовательно все были они у Смоленска, а мы не так были сильны после суточной города обороны.
Наконец, благодаря Бога, хотя раз предупредили мы ваше желание.
Вам угодно было, чтобы мы остановились, дрались, прежде получения письма вашего получил уже я о том приказание. Почтеннейший благодетель! теперь вам предлежит дать нам помощь. Пусть согласие доброе будет залогом успеха. Бог благословит предприятие наше, если Он защищает сторону правую, нам будет помощником.
Представьте ваше сиятельство, что два дни решат участь сильнейшей в Европе империи, что вам судьба представляет сию славу, и самая неудача не должна бы отнять у нас надежду. Надобно противостоять до последней минуты существования каждого из нас. Одно продолжение войны есть способ вернейший восторжествовать над злодеями Отечества нашего.
Боюсь, что опасность, грозя древней нашей столице, заставит прибегнуть к миру. Но сии меры слабых и робких. Все надобно принести в жертву с радостью, когда под развалинами можно погребсти врагов, ищущих гибели Отечества нашего. Благоволит Бог! Умереть россиянин должен со славою.
Преданнейший слуга А. ЕрмоловP. S. Не гневайтесь, что удержал посланного.
Письмо Графа Ф. В. Ростопчина к Князю П. И. Багратиону от 6 августа 1812 г.Из матушки каменной Москвы.
Ну-ко, мой отец, генерал по образу и подобию Суворова! поговорим-ка с глазу на глаз, а поговорить есть о чем! что сделано, тому так и быть. Да не шалите вы вперед и не выкиньте такой штуки, как в старину князь Трубецкой и Пожарский. Один смотрел, как другого били. Подумайте, что здесь дело не в том: бить неприятеля, писать реляции и привешивать кресты! Вам слава бессмертная: спасение Отечества, избавление Европы, гибель злодея рода человеческого. Благодарен зело за письмецо. – В Москве говорят: дай лишь волю, а Багратион пужнет.
Мне все кажется, что он вас займет, да и проберется на Полоцк, на Псков, пить невскую воду. Милорадович с 31000 славного войска стоит от Калуги к Можайску. У меня здесь до 10000 из рекрут формируется. Силы Московской в семи смежных губерниях до 120000. И тут прелихая есть конница. У обезьяны Лобанова 26000 свежей пехоты.
Деньги есть на нужду, и хлеба будет досыта. Неужели после этого и с всем этим Москву осквернит француз! Он говорил, что про…т Россию и сделает из ней бл…ь, а мне кажется, что она цел…й останется. Ваше дело ее сберечь! а наше держать в чистоте. У меня здесь так смирно, что я и сам дивлюсь. Счастие, что любят и слушаются. Пришаливают французы, сперва я просил, чтобы жили смирно, потом грозил; потом посылал за город гулять в Пермь и в Оренбург.
Не унимаются. Ну и пошел драть, заговорил мой повар Турне о вольности и что затем идет Наполеон. Люди мои тотчас донесли: на другой день Турне на конной отдули плетьми – и в Тобольск; опять заговорил M-r Mouton. Этого люди в том доме, где он жил, сперва побили, а потом привели на съезжую[86], этого отдуют кнутом. Впрочем, злоба к Бонапарту так велика, что и хитрость его не действует.
И эта пружина лопнула, а он наверное шел на бунт. Князь Кирила на старости лет пустился сводничать невестами, хочет женить Хованского князя Василия Алексеевича на вдове Мамоновой, и ему же помогает тут Цицианов князь Дмитрий Евсеевич. Я, право, в ус не дую, мне все кажется, что это дурной сон, а страшен сон, но милостив Бог.
Засим обнимаю и точно пребываю без слов и без лести и просто по чести
Ваш преданный граф Ф. Ростопчин.P. S. Тех офицеров, кои ранены и могут доехать до Москвы, присылайте прямо ко мне: я тремстам найду покой, в моем доме городском на Лубянке 50 кроватей, и все хотят ходить и беречь героев – защитников Отечества
Рескрипт Князю Голенищеву-Кутузову от 8 августа 1812 г.Князь Михаил Ларионович!
Настоящее положение военных обстоятельств наших действующих армий, хотя и предшествуемо было начальными успехами, но последствия оных не открывают еще той быстрой деятельности, с каковою надлежало бы действовать на поражение неприятеля. Соображая сии последствия и извлекая истинные тому причины, я нахожу нужным назначение над всеми действующими армиями одного общего главнокомандующего, которого избрание, сверх воинских дарований, основывалось бы и на самом старшинстве.
Известные военные достоинства ваши, любовь к Отечеству и неоднократные опыты отличных ваших подвигов, приобретают вам истинное право на сию мою доверенность. Избирая вас для сего важного дела, я прошу Всемогущего Бога, да благословит деяния ваши к славе российского оружия и да оправдает тем счастливые надежды, которые Отечество на вас возлагает.
Пребываю к вам всегда благосклонный.
АлександрПисьмо графа Ф. В. Ростопчина к князю П. И. Багратиону от 12 августа 1812 г.Москва.Принимая во всей мере признательности доверенное письмо вашего сиятельства, с крайним прискорбием узнал о потере Смоленска. Известие сие поразило чрезвычайно, и некоторые оставляют Москву, чему я чрезмерно рад: ибо пребывание трусов заражает страхом, а мы болезни сей здесь не знаем. Город дивился очень бездействию наших войск против нуждающегося неприятеля.
Но лучше бы ничего еще не делать, чем выигрывать баталию, предать Смоленск злодею. Я не скрою от Вас, что все сие приписывают несогласию двух Начальств и зависти ко взаимным успехам; а так как общество во мнениях своих мер не знает, то и уверило само себя, что Барклай изменник.
Теперь должно уже у вас быть известно, какие последствия будет иметь отступление от Смоленска. Москва, предмет действий неприятельских, или Петербург, а мне кажется, что он, держа вас там, где вы станете отдельными корпусами занимать места и к Петербургской из Москвы дороге, и к Калуге, дабы пересекая сообщения, нанести более беспокойства и потрясти дух русский.
Главная его пружина – вольность – не действует, и о ней лишь изредка толкуют пьяницы. Ополчение здешнее готово, и завтра 6000 будут на биваке; остальные же сводятся к Верее и Можайску. Ружей, пороху, свинцу – пропасть; пушек 145 готовых, а патронов 1980000; я не могу себе представить, чтобы неприятель мог прийти в Москву.
