Юлий Буркин - Королева белых слоников
«Новый казахский» ответил:
– А мы и есть старые друзья. Мы – одноклассники. Просто я пошел по европейскому пути: ставлю перед собой материальные цели, достигаю их, а затем лезу на следующую вершину. А он пошел по пути Востока: он самодостаточен, он не гонится за материальными благами и ищет Бога в себе путем самосозерцания. Мы любим и уважаем друг друга, мы даем друг другу то, чем богаты: я угощаю его пивом, а он делится со мной умными мыслями, которые помогают мне жить. И мы говорим друг другу: «Рахмет, дорогой»…
В первый же день в Алма-Ате на центральном, спрятанном от солнца под землю, рынке я увидел продавца кумыса. Я спросил:
– Это что, лошадиное молоко?
– Нет, – возразил тот, – лошадиное молоко пить нельзя, не выдержит желудок. Это продукт из лошадиного молока, его пить можно.
– Вкусно?
– А ты не пил?
– Нет, – признался я.
Казах налил себе стакан кумыса, выпил залпом, вытер губы и блаженно закатил глаза. Тогда и я купил стакан и тоже выпил его залпом.
Меня тошнило двое суток, из меня перла непрерывная отрыжка с запахом гнилой дыни, а про понос я уж и не говорю.
Вывод: и в раю нужно быть осторожным.
… В России устроили обмен денег на новые. Казахстан новые деньги напечатать еще не успел, здесь ещё ходили старые русские деньги. Их вагонами везли сюда со всего СССР, скупая на них все, что только можно. Инфляция была такая, что в течение дня цена на любой товар могла взлететь раз в сто. На приличных (вроде нашего) предприятиях зарплату давали ежедневно, по утрам, отпуская сотрудников сбегать по магазинам, чтобы они могли хоть что-то на эти деньги купить, так как к обеду эта сумма могла превратиться в ноль.
Я читал о такой инфляции у Ремарка в «Черном обелиске», но, честно говоря, считал ее плодом писательского вымысла, гротеском. Ничего подобного. Так бывает. Самое удивительное, что никогда, наверное, я не видел на улицах столько веселящихся людей, сколько видел их тогда в Алма-Ате. Потому что не было смысла хранить деньги даже час, нужно было срочно хоть как-то их потратить. И не было смысла думать о будущем: ни от кого в тот момент ничего не зависело.
… Решили с Серегой Лукьяненко поехать ко мне и выпить бутылочку коньяку, купленную в буфете «Казахстанской правды». По дороге зашли на базар, взять к коньяку лимон. Подошли к первому же торговавшему лимонами чуреку:
– Почем?
Чурек уточнил:
– Сколько?
– Один, один лимончик – почем?
– Восемьсот, – ответил чурек. Имелись в виду те самые старые советские рубли. Как бы то ни было, но мне показалось, что это – дороговато. Ну, максимум, шестьсот. Я знал, что торговаться на восточном базаре считается хорошим вкусом, потому решил сразу перегнуть палку, а потом уж продвигаться к консенсусу. Я сказал:
– Давай за двести?
Чурек внимательно посмотрел на меня. Чуть заметно улыбнулся и сказал:
– Давай.
… С коньяком и лимоном мы добрались до моего дома, за магазином товаров из Индии «Ганг». Вечерело. На одной площадке не горел свет, там стоял странно одетый бородатый мужчина. В чем его странность, я в потемках не понял. Не по сезону одет, что ли…
– День добрый, – сказал незнакомец.
– Здравствуйте, – отозвался я.
– Извините, у вас в квартире есть телефон?
– Есть.
– Вы разрешите мне позвонить?
– Пойдемте.
Мы двинулись дальше по лестнице, и благоразумный Серега зашептал мне в ухо: «Ты что, дурак, какого-то бомжа к себе пускаешь…» Но делать было нечего. Мы втроем вошли в квартиру, я включил в коридоре свет, посмотрел на незнакомца… Он был в платье… Нет, в рясе!
Незнакомец куда-то звонил. Дозвонился, стал выяснять, как ему добраться до места, куда он шел, но, по-видимому, заблудился.
Когда он закончил и положил трубку, я спросил:
– А вы, собственно, кто?
– Я, собственно, батюшка.
– Батюшка, – обрадовался я, – а вы коньяк пьете?
– Ну-у… – протянул батюшка, – если только в добром месте да с хорошими людьми…
– Мы хорошие, – заверил я, – вот, позвонить вам позволили. И место доброе…
Короче, бутылочку с лимончиком мы приговорили втроем – я, Серега и батюшка. Интересно было. А потом, уходя, он благословил этот дом.
Возможно, потому мне и жилось в нем так хорошо, и писалось легко. Например, с Серегой мы наваяли там трилогию «Остров Русь»[11]. Если вы читали, представляете, как нам тогда было радостно, несмотря ни на что.
Мимолетный рай в Одессе
Работа в коммерческом отделе была очень странная. Я не всегда понимал, чем, собственно, мы занимаемся. Мы, вроде бы, выпускали два журнала, но один из них так ни разу и не вышел, а другой выходил, но почти не продавался, его залежи прятались в укромных уголках редакции.
Мы торговали чаем – мелким оптом – и делали это самым, что ни на есть, первобытным способом. Я взваливал мешок на себя, спускался на лифте, выходил на городской рынок, который располагался как раз рядом с редакцией, и, поторговавшись, сбагривал этот мешок какому-нибудь чурке-продавцу по первоначальной же цене.
Мы сочинили телеигру, но так ни разу и не отсняли ее. Мы выпускали «газету для девочек «Мальвина», в которой Лукьяненко гордо числился «специалистом по связям»… Я и сам не отказался бы быть таким специалистом.
Однажды за бутылочкой «Сангрии» Аркадий сказал мне: «Об одном я жа-жалею. Что у казашек пи-пи-пизда, как у всех, а не поперек. Простить им этого не могу». В отличие от жены, он никогда не матерился, и эта фраза в его устах очень меня покоробила. Но я все-таки спросил: «Почему?». «Цены бы им не было на мировом рынке проституток, – объяснил Аркадий, – а так – ерундой маемся…»
… Я отпросился у Аркаши в Одессу, якобы в командировку – на неделю. То есть, я сказал ему, что мне нужно ехать в Одессу за Элькой, а он придумал мне тему командировки и отправил. Я приехал туда, имея в кармане пачку вошедших в Казахстане в обиход новых российских денег – командировочных. Но в тот момент уже на Украине происходила дикая инфляция, и оказалось, что с этими деньгами я – конкретный миллионер. Я мог себе позволить все, что угодно… Снял номер «люкс» в «Интуристе» и поехал к Эльке.
Поразительно, но она с порога бросилась мне на шею. Правда, она не встретила меня в аэропорту, но, по-моему, искренне огорчалась тому не меньше меня. Они с сестрой что-то не так вычислили со временем и думали, что я должен прилететь вечером. А я прилетел утром.
Она бросилась ко мне на шею, немножко поплакала и сказала, что все обдумала, что любит только меня и хочет жить только со мной. Мы бродили по Одессе, заглядывали в кафе, пили пиво с креветками, болтали. Мы были счастливы.
Вечером вчетвером – Я, Элька, Ленка и ее муж Мишек – отправились в Отраду. Сидели за столиком с какими-то ребятами-яхтсменами. Краем уха я услышал их разговор о том, что, мол, так жить нельзя, нужно зарабатывать бабки катанием туристов на яхте. Я тут же предложил: «Начните сегодня же, с меня. Так как я – первый клиент, за полцены». Ударили по рукам, купили ящик сухого вина и отправились на яхту.
