Юлий Буркин - Королева белых слоников
Да-а. А я-то уже решил, «коммерческий отдел» занимается реальной коммерцией. А оказалось, бред полный. Мы могли, например, купить где-нибудь по безналу вагон цейлонского чая за двадцать рублей килограмм и продавать его за… двадцать же рублей, только за наличные. И нам уже были благодарны. Такая, блин, коммерция.
Аркадий мог как угодно распоряжаться деньгами редакции. Лишь бы имелось обоснование, что тот или иной проект хотя бы вернет затраченные деньги. Выпуск моей книги «Бабочка и василиск» и пластинки «Vanessa Io» был лишь одной из подобных его затей, но он себя не оправдал.
Другой его затеей были казахские сувениры для иностранцев. Однажды, зайдя в его кабинет, я обнаружил, что тот весь уставлен небольшими юртами – сантиметров в пятнадцать-двадцать высотой, возле которых в различных позах застыли казахи-лилипуты и казашки-лилипуточки. Кому-то мнилось, что эти сувениры будут радостно скупать иностранные туристы. Сколько Аркадий грохнул на это редакционных денег, не знаю. Но маленьких казахов и казашек покупать никто не хотел. Как и их маленькие жилища.
Потихоньку куклы вместе с юртами переместились на менее видные места – на подоконники, на шкафы, на сейфы… А потом юрты и вовсе были свалены в одну кучу в углу, а казахских лилипутов сотрудники газеты ради шутки стали подсовывать друг другу в ящики столов, в шкафы, в сейфы и прочие неожиданные места.
Но это все потом. Вернемся к тому дню, когда я отправил Эльку в Одессу. Объяснив странную экономику своего коммерческого отдела, Аркадий сказал: «А теперь поехали в гостиницу, надо тебе перебираться в дешевый номер…»
Меня переселили в малюсенькую, как пенал, пропахшую табаком комнатушку, и ту я целый месяц делил с молодым и сексуально ненасытным казахом-курсантом, который каждый день просил меня прийти попозже, где-нибудь в час ночи, так как у него будет очередная «телка». Он все время говорил: «Юлий, давай я тебе тоже кого-нибудь сниму, чего ты как монах живешь…» А я, ставя его в тупик, все время объяснял ему, что изменять любовнице, с которой я убежал от жены, и которая жила последнее время с двумя мужчинами, мне не позволяет чувство порядочности и верности.
Но я вновь отвлекся. Перетащив мои вещи в дешевый номер, мы с Аркадием поехали к нему – знакомиться с его женой Мариной.
Марина оказалась миловидной, полной и изумительно приятной в общении женщиной. После часа знакомства я в ней души не чаял. А началось оно так. Мы вошли в квартиру, разулись, прошли на кухню. Пахло вкусно и остро – жареным мясом, чесноком и пряностями.
– Ма-марина, – показал на жену Аркадий, которая с сигаретой в зубах стояла у плиты, – Ю-ю-ю-юлий, – показал он на меня.
– Кушать будете? – спросила меня Марина.
– Еще бы, – сказал я, – я голодный, как слон. Положите мне побольше, а то я сдохну!
И Марина просто расцвела:
– Ну, наконец-то Аркадий привел в дом нормального человека! – воскликнула она, наваливая мне в тарелку гору жареного мяса. – Как меня заебали эти интеллигентные Аркашины друзья. – Я слегка опешил от такого лексикона, она же, как ни в чем ни бывало, продолжала: – Бедная женщина готовит для них, не покладая рук! А они съедят кусочек и тарелку отодвигают. Ну, не пидорасы ли?
– Пидорасы, – согласился я неразборчиво, потому что рот у меня был уже забит.
Мясо было вкусное, острое, да под водочку. Марина уселась напротив нас с Аркадием и с умилением стала наблюдать, как мы едим. В этот момент на кухню залетел парнишка лет четырнадцати, как я догадался, сын Аркадия и Марины.
– Мама, помоги мне решить задачу… – начал он, но Марина его перебила:
– Антоша, милый, ты видишь, мама со взрослыми дяденьками пьет водку?
– Вижу, – кивнул тот, смущенно улыбаясь.
– Ну, так хульки ж ты лезешь?
– Понял, – ухмыльнулся сын. – Потом зайдешь?
– Потом и посмотрим, – сказала Марина. – А сейчас отъебись, пожалуйста, от мамочки.
Больше никогда в жизни я не слышал, чтобы кто-то еще матерился так мило и изящно, как Марина Кейсер, филолог по образованию и кинематографист по специальности.
Мы квасили до часу ночи. Марина сказала, что представляла себе Юлия Буркина совсем не таким. Оказывается, Аркадий предложил ей отредактировать мои рукописи, и она читала несколько моих повестей. «У меня сложился совсем другой образ их автора, – сказала она: – Этакий маленький лысый самовлюбленный еврей. Ты, Юлий, намного лучше своего лирического героя».
Потом они уложили меня в какую-то, по-моему, детскую, кровать.
Я проснулся. С удивлением обнаружил, что похмелья не ощущаю. Посмотрел на часы и понял, почему: я спал десять часов, было уже одиннадцать дня.
«Блин! – подумал я. – Проспал. Я опоздаю в первый же свой рабочий день. Какое обо мне составит мнение Аркадий? Хотя… Может, он тоже еще здесь?..»
Я поспешно оделся и вышел из комнаты. На кухне была Марина.
– Доброе утро, – сказал я.
– Да, – согласилась Марина. – Садись завтракать.
– Я, наверное, побегу, – помотал я головой, – и так уже опоздал.
– Мальчик, – сказала Марина. – Не выебывайся. Вот для тебя записка от начальства.
Она подала мне листок, и я прочел:
«Юлий. Вот тебе первое поручение по работе. Сиди у меня дома, а то Марине ужасно скучно. Попей с ней водки. Дождись меня, я тоже с вами выпить хочу.
Заведующий коммерческим отделом газеты «Казахстанская правда» Кейсер Аркадий Михайлович».Подпись и печать.
Вот так начались мои трудовые будни в этом восхитительном городе.
Ода Алма-Ате
В Алма-Ате царил марсианский рай. Помню, как, сняв квартиру, утром я вышел на балкон и увидел, что сверху свешиваются гроздья абрикосов. Я нарвал полную тарелку, помыл их под краном и съел с неимоверным удовольствием. Это были самые вкусные абрикосы в моей жизни.
Однажды я шел по улице и увидел, как перед человеком в рваном залатанном халате остановилась роскошная иномарка. Из нее вышел молодой казах и сердечно обнялся с оборванцем. Они сели тут же, в открытом кафе и, непринужденно болтая, стали пить пиво.
Мне стало интересно, и я присел неподалеку. А потом не выдержал и подсел прямо к ним. Оборванец оказался столь же молод, что и «новый казахский». Я обратился к ним:
– Извините за любопытство. Я издалека, из Сибири. Я сейчас видел картинку, которая у нас просто невозможна. Вы – представители разных социальных слоев, а так радуетесь встрече, словно старые друзья…
«Новый казахский» ответил:
– А мы и есть старые друзья. Мы – одноклассники. Просто я пошел по европейскому пути: ставлю перед собой материальные цели, достигаю их, а затем лезу на следующую вершину. А он пошел по пути Востока: он самодостаточен, он не гонится за материальными благами и ищет Бога в себе путем самосозерцания. Мы любим и уважаем друг друга, мы даем друг другу то, чем богаты: я угощаю его пивом, а он делится со мной умными мыслями, которые помогают мне жить. И мы говорим друг другу: «Рахмет, дорогой»…
