Иосиф Пилюшин - У стен Ленинграда
Я придвинулся к Романову:
— Петя, проси командира взять меня с собой… Понимаешь, всякое может случиться…
Круглов разрешил мне сопровождать Романова и протянул трофейный автомат. Я поплотнее застегнул капюшон немецкой маскировочной куртки.
Подойдя к траншее, Романов не задумываясь спрыгнул вниз. Я последовал за ним. Мы оказались лицом к лицу с немецким солдатом. Романов приказал ему срочно вызвать начальника.
Я стоял будто не на земле, а на раскаленном листе металла. Не прошло и двух минут, как мы увидели идущего по траншее офицера. Солдата с ним не было.
Немец козырнул Романову.
— Занимайте этот участок траншеи, — сказал он. Романов в свою очередь поприветствовал офицера:
— Мне не нужен участок. Я веду специальный поиск. В нашем тылу где-то действуют русские разведчики. Мне приказано перехватить их, когда они будут возвращаться обратно. Уберите отсюда своих людей, мы должны действовать скрытно и взять русских живыми.
— Минуточку, я уточню этот вопрос с командиром батальона! — И немец скрылся в темноте.
Романов шепнул мне:
— Быстро вызывай наших. Пока немцы уточняют — ребята уволокут пленных, а остальное решит старший лейтенант.
Ни секунды не задерживаясь в траншее, разведчики во главе с Кругловым потащили связанных пленных по высокому бурьяну в нашу сторону. По приказу командира с нами остался сапер Кудрявцев. Через некоторое время прибежал гитлеровский офицер:
— Поиски русских разведчиков уже ведутся, — сказал он, — вас просят к телефону. — И немец через плечо Романова подозрительно посмотрел на меня.
В этот момент Романов с силой ударил его по голове рукояткой пистолета. Офицер упал к его ногам.
Слева, совсем рядом, застрочили пулеметы.
«Обнаружили, гады, — подумал я. — Доберутся ли наши до дому?»
Выпрыгнув из траншеи и укрываясь в бурьяне, мы поползли к пулеметам. По сигналу Романова в них одна за другой полетели гранаты. Пулеметы умолкли. В траншее забегали, загорланили. Всюду поднялась суматошная стрельба.
Пули нас не задевали. Но долго оставаться здесь, у бруствера, мы не могли — скоро наступит рассвет.
Вот на нашей стороне в воздух взлетела зеленая ракета, за нею вторая, третья… «Нас зовут», — подумал я. Мы уже давно заметили при свете ракет канавку метрах в тридцати. Но как до нее добраться?
Сколько прошло времени в мучительном ожидании, мы не знали. Вдруг с нашей стороны разом заработало несколько станковых пулеметов. Их трассирующие пули веером проносились над немецкой траншеей. По сигналу Романова мы быстро поползли к канавке, но не успели достичь ее, как хлестнула очередь немецкого пулемета. Рядом со мной раздался глухой стон. Я осторожно' подполз к товарищу. Это был Кудрявцев. Взяв старшину за правую руку, пристроил его к себе на спину и по высокой траве пополз дальше. Пули то и дело задевали стебли травы и с треском рвались. Выбиваясь из последних сил, я наконец достиг канавки.
Осторожно положил Кудрявцева на траву.
— Сергей! Сергей! Ты слышишь меня? — спрашивал я.
Старшина молчал. Я прижался ухом к его груди — сердце не билось.
«Эх, какой человек погиб!..»
Оглядевшись, увидел ползущего ко мне Романова.
Пулеметный огонь с обеих сторон усиливался. По прямой возвращаться было невозможно. Не вылезая из канавки, мы поползли к опушке леса, унося с собой мертвого товарища.
Уже рассвело, когда обходным путем мы наконец добрались до своих.
В землянке командира батальона, куда мы пришли доложить о возвращении, было многолюдно. Навстречу нам вышел из-за стола майор Чистяков. Он по-отцовски крепко расцеловал нас.
— Спасибо, товарищи, за службу! — Комбат с лукавой улыбкой отстегнул от своего ремня флягу и подал ее Романову: — Еще из Ленинграда, берег для случая. Идите подкрепитесь…
Романов взял флягу и медлил уходить.
— Спасибо, товарищ майор, но мы хотели бы послушать, что скажут вот эти… — он указал на немецких офицеров, сидящих на краю нар.
— Ну что ж, оставайтесь. — И Чистяков протянул было руку к своей фляге.
— Нет, товарищ комбат, ленинградскую водочку не отдам!
В блиндаже раздался веселый смех. Майор, улыбаясь, подошел к столу.
Я стоял у двери и искал глазами Круглова. Его не было. «Неужели и он…» — мелькнула страшная мысль. Но спустя несколько минут старший лейтенант шумно вошел в блиндаж, порывисто обнял меня и Романова:
— Друзья мои, век не забуду, что вы сделали… Выручили вы нас…
Начался допрос пленных.
Обращаясь к сидящему слева немцу, майор Чистяков спросил по-русски:
— Ваша фамилия и военное звание? Пленный встал.
— Я не понимаю русского языка, — отрывисто сказал он переводчику по-немецки.
Майор протянул ему бумажки, на которых одним и тем же почерком было что-то написано по-немецки и по-русски.
— Это вы писали?
Немец быстро взглянул на бумажки, опустил голову.
— Не хотите говорить по-русски, тогда выкладывайте начистоту по-немецки.
— Я есть майор Адольф Шульц, — ответил фашист по-русски. — Слюжиль в штабе командующего Северным фронтом.
Романов шепнул мне:
— Хорошего зверюгу сцапали!
— С какой целью прибыли на передовую?
— Сопровождаль штрафной батальон…
— Где он будет действовать и кто его командир? Шульц указал на сидящего рядом с ним немецкого офицера:
— Он, гауптман Генрих Курц! Батальон будет действовать на вашем участке.
Круглов встал из-за стола, вплотную подошел к немцу и угрожающе спросил:
— А что вы делали с русским в землянке?
Офицер побледнел:
— Это не я, не мы с Курцем… Это эсэс допрашиваль русского летчика… Он биль сбит на нашей территории…
— Его фамилия?
— Русский не отвечай ни один вопрос.
Мы с ненавистью смотрели на сухое длинное лицо Адольфа Шульца, на его узкий лоб и маленькие острые глаза.
Круглов достал из-под стола планшет и, подойдя к пленным, спросил:
— Чей это планшет?
Адольф Шульц протянул руку:
— Мой…
Но Круглов не отдал ему планшет. Он не спеша раскрыл его и извлек оттуда три пары дамских шелковых чулок, кулон с длинной золотой цепочкой, золотые часы, спросил:
— Посылку готовили, господин нацист?
Офицер мрачно молчал, медленно перебирая пальцами пуговицы на мундире.
Когда пленных выводили из землянки, майор Чистяков неожиданно остановил их:
— Одну минуту. Я хочу выяснить еще один вопрос. Майор подошел с листком в руках к Адольфу Шульцу:
— Вы не можете объяснить, что означают вот эти цифры? — И он прочитал на листке: — «…Первого августа — Кингисепп, третьего августа — Волосово, пятого августа — Ропша, седьмого августа — Красное Село, девятого августа Урицк, пятнадцатого августа — Ленинград».
