Иосиф Пилюшин - У стен Ленинграда
Мы вошли в землянку командира батальона Чистякова. Она была тесная, с очень низким потолком. Здесь находились начальник штаба, комиссар и незнакомый мне майор. Как потом я узнал, это был командир дивизионной разведки.
Разговор был короткий. Комбат приказал Круглову разведать на участке батальона силы противника.
«Нелегкая предстоит задача», — подумал я. Все мы знали Круглова как опытного командира роты, но он не был разведчиком. Новым делом являлась разведка и для нас, стрелков-пехотинцев.
На обратном пути командир роты не обмолвился ни словом. Его, видимо, тоже волновала полученная боевая задача.
Фронт оживал: в небо взлетали ракеты, более настойчиво застучали пулеметы.
В разведку собирались тщательно, хотя и быстро. Нужно было все предусмотреть, учесть любую неожиданность.
Политрук Васильев организовал наблюдение за передовыми постами и огневыми точками немцев. К двенадцати часам ночи все было готово к выходу.
В разведывательную группу, состоявшую из двенадцати человек, попал и я. В ней был и Романов, который, как уже говорилось, знал немецкий язык.
— Это хорошо, что мы идем вместе, — дружески пожимая мне руку, сказал он.
Когда все собрались, командир роты коротко изложил задачу:
— Прошу запомнить: все делать только по моему указанию. Сила разведчика — в скрытности и решительности. Он появляется там, где его не ждут. Ну а если обнаружат, должен скрыться так же мгновенно, как и появился.
Круглов обратился ко мне:
— Что, страшновато, Пилюшин?
— Впервые иду в разведку, товарищ командир… Политрук Васильев указал нам место расположения вражеских станковых пулеметов, отобрал у нас все Документы, тщательно проверил экипировку: мы были одеты в немецкие маскировочные халаты.
— В добрый час! — сказал он на прощание. Впереди ползли Круглов, Романов, Ульянов и я, позади, на некотором расстоянии, — остальные товарищи.
Немецкие пулеметчики вели непрерывный огонь. Когда один прекращал стрельбу, другой начинал стрелять. Так, все время чередуясь, они обстреливали наши рубежи.
Мы безостановочно ползли вперед. В небо то и дело взлетали ракеты, при свете которых я вскоре заметил свежую насыпь. Это были передовые посты противника, до них оставалось метров сорок — пятьдесят. Прямо впереди нас неожиданно заработал пулемет.
Мы замерли, плотно прижавшись к земле; трассирующие пули задевали стебли травы. Но вот немец прекратил огонь. Мы продвинулись еще метров на тридцать.
Укрывшись за бруствером, стали прислушиваться к разговору гитлеровцев.
В это время немец перезарядил пулемет, стоявший на открытой позиции, и снова открыл огонь. Вздрагивая на своих длинных ногах, как огромный комар, пулемет быстро пережевывал и выплевывал ленту. Когда лента кончилась, пулеметчик быстро отбросил в сторону пустую коробку, поставил новую. Покашливая, он скрылся в траншее.
Круглов подал рукой знак; мы быстро переползли через насыпь и спустились в неглубокую траншею.
— Ждем здесь возвращения пулеметчика, — шепнул командир роты. — А вам, товарищ Романов, придется потолковать с ним. Надо добыть пропуск.
Мы рассредоточились в траншее вправо и влево, укрылись за поворотами.
В глубине вражеской обороны ничего не было видно, только темная грива леса вырисовывалась на фоне неба. Где-то совсем недалеко работал приглушенный мотор. По-видимому, поблизости находились немецкие танки или бронетранспортеры.
Мы нетерпеливо ждали возвращения пулеметчика.
Наконец послышались шаги. Мы с Романовым стояли за выступом траншеи, в двух метрах от пулемета, и ждали, когда немец подойдет поближе, но он, как назло, не спешил. Мы видели, как пулеметчик остановился, посмотрел по сторонам, неторопливо снял с шеи автомат и, опершись локтями о бруствер, застрочил в нашу сторону. Во мне кипела злоба, так и хотелось пристукнуть фашиста, но нужно было взять его живым. Немец выпустил всю обойму, поставил новую, снова повесил автомат на шею, достал из кармана сигарету, закурил. Вспышка зажигалки выхватила из темноты усатое лицо фашиста. Он глубоко засунул кулачищи в карманы брюк и зашагал в нашу сторону. Мы притаились. Метрах в двадцати от нас он вдруг остановился и закинул кверху голову, посмотрел на взлетевшую в небо ракету. При ее свете он что-то заметил в нашей траншее и решительно направился к пулемету. Дойдя до поворота, он наткнулся на дуло автомата, выронил изо рта сигарету, мигом поднял руки.
Романов спросил:
— Пароле?
— «Кугель»,[1] — не сразу ответил немец, пытаясь опустить руки на свой автомат.
Круглов отобрал у него оружие и сказал Романову:
— Уточни пароль, предупреди: если соврет — убьем. Романов толкнул немца в сторону от пулемета и погрозил ему кулаком:
— Предупреждаю, если неправильно скажете пароль, будете убиты.
Солдат настолько был напуган, что не мог выговорить ни слова, но, когда он почувствовал у своей груди кинжал, заговорил дрожащим голосом:
— Клянусь жизнью, наш пароль — «Кугель»…
— Где штаб вашего полка?
— Не знаю.
— А батальона?
— Не знаю…
— Где командир роты?
— Здесь, за третьим поворотом.
— А это что за шум?
— Танки…
После короткого допроса пулеметчик в сопровождении двух красноармейцев был отправлен в нашу траншею.
— Если немец говорил правду, — шепотом сказал Круглов, — то кое-что сделаем. Ну а если наврал, тогда будет трудно. Пароль все-таки уточним.
Двинулись к опушке леса. Впереди шли Романов и Ульянов. Метров через пятьдесят встретили в траншее другого немца с ручным пулеметом.
Романов крикнул:
— Хальт![2]
— Думмер Керль,[3] — буркнул в ответ немец.
— Пароле? — спросил Романов.
— «Кугель»!
Романов опустил дуло автомата. Немец подошел к нам и спросил:
— Куда идете?
— Мы разведчики, собираемся к русским в гости. Что-то они уцепились за свою речушку…
В знак приветствия немец приложил руку к каске:
— Желаю удачи, — и неторопливо прошел мимо Романова. Но, когда поравнялся с Ульяновым, внезапно рухнул на дно траншеи. Это Ульянов сунул ему нож в бок.
За третьим поворотом траншеи мы обнаружили землянку, откуда доносились разговор и смех. Здесь, по-видимому, и находился командир роты. Немецкий пулеметчик сказал правду.
Прошли еще метров сто пятьдесят — натолкнулись на второй станковый пулемет. Возле него, прислонясь спиной к стенке траншеи, дремал пулеметчик. Я успел заметить, как Романов взмахнул рукой. Немец и крикнуть не успел. Романов закрыл ему рот и вторым ударом убил его.
