Виктор Шустиков - Футбол на всю жизнь
По субботам и воскресеньям в Мячиково приезжают отдыхать автозаводцы. Многие из них приходят к нам на стадион. Они знают каждого из нас по имени, у них свои любимцы, к каждому из нас свои вопросы, и они терпеливо ждут возможность получить на них ответы. Часто у главного футбольного поля проходили своеобразные «творческие конференции», на которых между футболистами и отдыхающими шел непринужденный обмен мнениями.
Здесь, на поле в Мячикове, на прилегающем к нему спортивном комплексе, мы ведем в течение всего года напряженную учебно–тренировочную работу. Мячиково — это наш своеобразный футбольный космодром, где мы готовимся, откуда улетаем на турнирную орбиту и куда возвращаемся, как на родную, бесконечно близкую нам землю.
23 августа в Мячиково было холодно и неуютно: весь день шел мелкий, надоедливый дождь. Под дождем делали зарядку, под дождем уезжали в Москву, где в этот день должен был состояться наш очередной — третий по счету в сезоне — матч с московскими динамовцами.
Как и у всякого спортивного состязания такого ранга, у него тоже был свой смысл, своя особая тональность. Московское «Динамо» носило звание чемпиона страны, и выиграть у него было очень почетно. Тем более для нас, впервые получивших реальную возможность претендовать на золотые медали.
И динамовцам победа нужна была как воздух: в предварительном турнире они сыграли плохо, с большим трудом пробились в финальную шестерку и теперь хотели доказать, что кризис, постигший их, миновал. Выигрыш у «Торпедо» послужил бы лучшим доказательством этого, ибо мы стали предметом всеобщего внимания. К тому же динамовцев просто терзала жажда реванша за досадное, с их точки зрения, поражение во втором круге предварительного турнира.
Въезжаем в знакомые ворота и вдоль Москвы–реки едем к Большой арене Лужников. Ребята настороженно всматриваются вперед. Нет, автобуса динамовцев еще нет. Плохая примета. Кто–то не выдерживает, роняет зло:
— И куда торопимся?
Выходим из машины и попадаем в кольцо любопытных болельщиков. Со всех сторон раздаются какие–то возгласы, кого–то из нас называют по имени, выкрикивают какие–то пожелания. Мы не улавливаем смысла этих криков. Желание одно: скорее прорваться в подтрибун- ные помещения, попасть в гулкую напряженность коридора. Здесь все немного задерживаемся: кто — для того чтобы перекинуться одной–двумя фразами с женой, кто пожать руку приятелю, с которым вот уже месяц никак не может встретиться, кто — чтобы ответить на короткий вопрос корреспондента.
— Ребята, ребята, не задерживайтесь. — Это голос второго тренера.
Вот и барьер, у которого замер специальный дежурный. За ним — святая святых: раздевалки. Привычным неторопливым шагом идем к ним. Нас встречает администратор.
— Какая?
В ответ он машет рукой. Все ясно: несчастливая. Лица ребят мрачнеют. Суеверие? Предрассудок? Называйте это как хотите, но приметы живучи у спортсменов Может быть, потому, что помогают создать определенный настрой.
Маслов пытается рассеять хмурое настроение. Радостно сообщает:
— Трибуны–то до отказа…
Это, действительно, приятно. Тем более приятно, что мы знаем: прежде всего пришли смотреть нас. С июня примерно каждый матч с нашим участием проходит при полном или почти полном сборе. Пишу не от бахвальства. Ведь это лучшая оценка значимости команды. Оценка ее зрелищной ценности.
Приносят программки с уточнениями. В руках Маслова копия протокола. Наши соперники вновь выставили боевой состав: Яшин, Глотов, Рябов, Кузнецов, Журавлев, Царев, Рыжкин, Коршунов, Николаев, Федосов, Шаповалов. В строю наиболее ярко проявившие себя футболисты — и ветераны, и молодежь. У нас состав — Поликанов, Медакин, Шустиков, Островский, Воронин, Маношин, Метревели, Иванов, Гусаров, Батанов, Сергеев.
Соперников трудно чем–либо удивить. Нас знают так же хорошо, как и мы их. И все–таки Маслов припас несколько «хитростей». Во–первых, частые смены направлений атак: то ярко выражение через Метревели, то откровенно на Сергеева, то давление в центре…
— Смотрите по обстановке, как питать первую линию, — говорит он Валерию и Николаю и больше ничего не добавляет. Он доверяет зрелости и мастерству наших хавбеков.
Все, кто видел этот поединок, помнят, что счет долгое время сохранялся 0:0, но на поле шла красивая, мужественная и бескомпромиссная борьба. Нам, торпедовским защитникам, пришлось в тот раз потрудиться куда меньше, чем нашим динамовским коллегам. Торпедовское нападение, скажу откровенно, играло великолепно. Атаки следовали в различных направлениях, острые и неожиданные. К счастью для динамовцев, их Яшин тоже был в ударе. Его игра в том матче удивляла даже нас, хорошо знавших необыкновенные способности этого вратаря. Вот он вытащил «мертвый» мяч, пробитый с расстояния метров в двенадцать Метревели. Затем в течение одной минуты дважды спасает свои ворота от точных и сильных ударов Иванова.
В раздевалке, во время перерыва, Маслов ходит из угла в угол. Видно, подыскивает слова. Потом просит внимания:
— Кто устал?
Ребята молчат. Вряд ли кто–нибудь из нас захочет в такую минуту признаться в своей слабости.
— Кто устал? — повторяет Маслов. — Я спрашиваю не зря. Исход поединка решит во многом физическая выносливость. И способность атаковать до последней секунды. Понимаете — до последней. В такой игре — нервной, азартной, проходящей на тяжелом грунте — может случиться самое неожиданное в любое мгновение.
— А Яшин как играет! — бросает кто–то восхищенно.
Маслов:
— Да, он делает невероятное. И вы должны совершить немыслимое: забить ему гол.
Минут за десять до конца матча бело–голубые явно предложили ничью: начали спокойный розыгрыш мяча в середине поля. Наши ее не приняли. Атаки нарастали, однако защита и вратарь «Динамо» по–прежнему сводили все наши усилия на нет.
И вдруг на 87‑й минуте произошла одна из тех трагедий, которые делают спорт увлекательным и волнующим зрелищем. Вновь, в который уже раз за этот матч, наши форварды пошли вперед. Комбинация Батанов — Сергеев- Гусаров. Последний выходит на очень выгодную позицию. Ему наперерез, вырываясь из тесного квадрата штрафной, несется Яшин. Он бросается к нашему форварду в ноги, но не отбивает мяч, задержавшийся в луже, а лишь неловко отталкивает его от себя, прямо в ноги Геннадию.
Что произошло дальше? Гусаров обвел лежащего вратаря, сместившись резко влево. Стадион заревел в сто тысяч человеческих сил. Но праздновать победу еще было рано: ворота, правда, были пустые, но до них лежал путь длиною в 25 метров. К тому же слишком мал, слишком коварен был угол смещения. Попасть в цель при такой ситуации, право, нелегко. Однако Гусаров, проявив удивительное хладнокровие, ни одной секунды не мешкая, послал почерневший и потяжелевший мяч вперед, и он вкатился в ворота у дальней штанги на какую–то тысячную долю секунды раньше, чем его успел достать в броске набегавший Борис Кузнецов.
