Льюис Кэрролл - Дневник путешествия в Россию в 1867 году
Днем мы поднялись на вершину Исааковской церкви и получили большое удовольствие от открывавшегося вида этого восхитительного города. Лес белых домов с зелеными и красными крышами выглядел изумительно в прозрачном свете солнца. Мы пообедали «У Доминика» на Невском, а потом совершили прогулку по островам среди особняков высших сословий — прекрасные маленькие виллы с очаровательными садиками, со вкусом разбитыми вокруг; причем каждый цветок полагается заносить в дом перед началом зимы. Выбранный нами маршрут явно был очень модным — нечто вроде Роттен Роу[12].
22 августа (чт.).
В девять часов мы, по любезному приглашению г-на Мак-Суинни, поехали в Кронштадт, где провели весьма интересный день. Сначала он показал нам верфь и арсенал, и, хотя у нас не было достаточно времени, чтобы рассмотреть все в подробностях, мы получили весьма неплохое общее представление об огромном размахе производимых здесь работ и о ресурсах, имеющихся на случай войны: в арсенале (по которому нас любезно провел старший офицер) мы увидели довольно необычный трофей — пушку, взятую у англичан: она принадлежала канонерке «Стервятник»,— которую выбросило на берег и которая, таким образом, стала военным трофеем. Затем мы посетили «магнитную обсерваторию» и были представлены ее начальнику, капитану Вьпавенечь. Он на некотором подобии английского дал нам пояснение теории и практики своего предмета, которое, как по мне, можно было сделать на древнеславянском; все это было вне моего понимания, и на прощание он любезно подарил нам свои книги на ту же тему — увы, книги на русском. Затем мы взяли лодку и поплыли на веслах через бухту, один раз высадившись на берегу, чтобы осмотреть колоссальную воздвигающуюся верфь; стены были сложены из массивных гранитных блоков, отполированных снаружи так, словно они должны были украшать внутренние помещения какого-нибудь здания, и один из этих блоков как раз укладывали на цементную подушку под руководством офицера, не без многочисленных криков и суеты. В общем это место чем-то напоминало муравейник: сотни рабочих, копошащихся на всем протяжении гигантского котлована, и постоянный звон молотков, эхом отражающийся со всех сторон. Это позволяет представить, как должно было выглядеть строительство одной из египетских пирамид. Верфь, должно быть, обойдется примерно в три с половиной миллиона рублей.
Позднее мы поднялись на колокольню домовой церкви г-на Мак-Суини и смогли прекрасно рассмотреть город. Мы пообедали у него дома, где он был вынужден нас оставить, поскольку его судно уходило раньше нашего. Ранее Лиддон отдал свое пальто, и, отправляясь в город, мы обнаружили, что его необходимо забрать у горничной, которая говорила только по-русски, и поскольку я оставил свой словарь, а в маленьком разговорнике не было слова «пальто», то мы оказались в некотором затруднении. Лиддон начал с демонстрации своего пиджака, сопровождая показ сильной жестикуляцией, включая процесс снятия его наполовину. К нашей радости, она как будто сразу поняла, что мы имеем в виду,— вышла из комнаты и через минуту вернулась с большой одежной щеткой. В ответ Лиддон попытался применить более наглядную демонстрацию — он снял пиджак и положил его к ее ногам, показал пальцем вниз (давая понять, что предмет его желаний находится в более низких сферах), улыбаясь и всем лицом выражая ту радость и благодарность, которые бы он испытал, получив желаемое, и снова надел пиджак. И еще раз проблеск разума осветил простые, но выразительные черты молодой особы: на сей раз она отсутствовала намного дольше, после чего принесла, к нашему ужасу, большую подушку и принялась готовить диван для легкого сна, которого, как она теперь ясно поняла, так не хватало этому глупому господину. Мне пришла в голову счастливая мысль, и я поспешно набросал рисунок, изображающий Лиддона в одном пиджаке, получающего второй пиджак побольше из рук доброй русской крестьянки.
Язык иероглифов принес успех там, где оказались бессильны все другие средства, и мы вернулись в Петербург с унизительным осознанием того, что наш уровень цивилизации теперь сведен до уровня древней Ниневии.
23 августа (пт.).
Мы посвятили день различным занятиям. Встретились с секретарем графа Толстого (граф в отъезде) и посетили Троицкую церковь и Успенскую — обе очень красиво украшены. Мы также посетили армянскую церковь, которая отличается от греческих церквей тем, что в ней нет перегородки, скрывающей алтарную часть, или, точнее сказать, перегородка есть, но алтарь находится перед ней.
Расхаживая по городу, я заметил красивую фотографию ребенка и купил одну, небольшого размера, одновременно заказав отпечатать ее в полную величину, поскольку у них не было экземпляров без рамки.
Впоследствии я зашел, чтобы узнать, как зовут оригинал, и оказалось, что они уже отпечатали копию, но находились в большом сомнении относительно того, что им теперь делать, поскольку спросили об этом отца ребенка и узнали, что он не согласился, чтобы ее продавали. Разумеется, ничего не оставалось делать, как вернуть карточку, которую я уже купил: в то же время я оставил письменное подтверждение тому, что я ее вернул, выразив надежду, что мне все-таки позволят ее купить.
Мы также съездили на «Стрелку», чтобы посмотреть закат солнца, и, хотя оно почти уже зашло, когда мы приехали, нам все же посчастливилось насладиться прекрасной картиной: отсвечивающее багровым и зеленым чистое небо; зеркальная гладь залива, с легкой рябью в тех местах, где течение подходит близко к поверхности; темная линия противоположного берега с домами, почти черными на фоне неба; и одна или две лодки, лениво плывущие в весельных брызгах через темнеющий залив, словно какие-то неизвестные водяные птицы.
24 августа (сб.).
Если это возможно,— еще более сумбурный день, чем вчера. Мы тщетно нанесли несколько визитов: посетили монастырь и одну или две церкви, которые не заслуживают какого-то особого отчета, кроме того, что в одной церкви стены внутри полностью увешаны военными трофеями, в то время как снаружи на равном расстоянии установлены пушки и само ограждение вокруг церковного двора представляет собой остроумную комбинацию пушек и цепей.
Вечером мы отправились обедать в ресторан Дюссо, но, после того как прождали пару минут, нам сообщили, что мы не сможем получить заказанный обед по весьма веской причине — в доме начался пожар! Вполне возможно, все дело было только в дымоходе, поскольку все погасили примерно за полчаса, но за это время собралась большая толпа и примерно с дюжину пожарных машин, которые прибывали чинно и неторопливо и в основном были примечательны своими исключительно маленькими размерами.
