Валерий Болдин - Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева
Надо сказать, что организационные и кадровые проблемы, пожалуй, меньше всего были знакомы и понятны Андропову. Но и Горбачев плохо знал кадры промышленников, экономистов и вынужден был все чаще обращаться за советами к разным, подчас случайным людям. Однако вопросы надо было решать, обстановка требовала обновления кадрового состава, и Ю. В. Андропов все больше доверял М. С. Горбачеву, все сильнее опирался на его помощь.
Как-то в начале весны 1983 года М. С. Горбачев спросил меня, знаю ли я Е. К. Лигачева, первого секретаря Томского обкома КПСС. Лично с Лигачевым я не был знаком, мне приходилось его видеть только в начале 60-х годов, но слышал о нем многое.
Какое-то время он работал в аппарате ЦК, занимаясь организационными и идеологическими вопросами в созданном в те годы бюро ЦК по Российской Федерации. Тогда агитпроповцы говорили о нем как о человеке решительном и въедливом. После избрания первым секретарем Томского обкома мои томские друзья рассказывали о больших переменах в области, которые произошли в значительной мере благодаря энергии Лигачева. Он много внимания уделял не только хозяйственным проблемам, но и развитию культуры, образования и науки.
Все это я и сказал Горбачеву.
— Я его знаю давно, — ответил Михаил Сергеевич.
— Мы с ним вместе были в Чехословакии.
В ту пору разговор о партийных работниках, экономистах, хозяйственниках происходил довольно часто. Горбачев спрашивал о людях неожиданно, видимо желая сверить свое мнение, узнать что-то новое. Поначалу я не придавал особого значения подобным вопросам. Однако скоро понял, что они не случайны. Где-то в апреле состоялось решение Политбюро ЦК о назначении Е. К. Лигачева заведующим отделом организационно-партийной работы. Это был важнейший участок всей работы ЦК КПСС, так как в его ведении были практически все кадры, назначение людей на должности не только в партии, но и во многих других организациях.
Теперь Горбачев вместе с Лигачевым занялись укреплением партийных структур новыми людьми, давали рекомендации Андропову по новым назначениям. Перед ними открывалась огромная возможность подтянуть на ключевые посты в партаппарате нужных, доверенных специалистов, хотя Горбачев не раз говорил, что выбирать не из кого. Кадровый вопрос в среднем звене партийных работников был запущен, вторые должности занимали люди менее компетентные и даже более старые, чем первые секретари обкомов, горкомов и райкомов КПСС.
— Да, на Ставрополье секретари райкомов партии сильнее многих, кто возглавляет сейчас областные и краевые комитеты, — нередко говорил Михаил Сергеевич, с удовлетворением вспоминая тех работников райкомов и райисполкомов, которых он успел подобрать для совместной работы.
А заменил он многих, сказав как-то, что за полтора года полностью обновил состав секретарей райкомов КПСС. Конечно, он и на посту секретаря ЦК опирался на ставропольцев. Те, с кем мне пришлось столкнуться, были, как правило, энергичные, грамотные и достойные люди.
Когда я пришел в ЦК на работу к М. С. Горбачеву, у меня вновь наладилась и укрепилась связь с А. Н. Яковлевым, которая прервалась с его отъездом в Канаду. Мы были знакомы с начала 60-х годов. Тогда он работал инструктором в отделе агитации и пропаганды ЦК, а я пришел на работу в аппарат секретаря ЦК Л. Ф. Ильичева. Нам часто приходилось с ним контактировать, решать некоторые вопросы. Л. Ф. Ильичев с уважением относился к А. Н. Яковлеву и всячески его выделял, доверяя наиболее деликатные поручения.
Судьба исполнения одного из них и сегодня находится в центре внимания общественности. В 1963 году к Н. С. Хрущеву обратились родственники чекиста, участвовавшего в охране, а затем и расстреле семьи Николая Второго. Умирая, он завещал передать руководству страны два револьвера, из которых были расстреляны Романовы. Один наган предназначался Н. С. Хрущеву, второй — для Фиделя Кастро.
Хрущев не придумал ничего лучшего, как поручил рассмотреть этот вопрос агитпропу ЦК. Наверное, было бы правильнее, чтобы этим вопросом занялся КГБ, владеющий большей информацией и имеющий навыки рассмотрения таких дел. Может быть, Н. С. Хрущев хотел знать идеологическую подоплеку всей этой истории и ее последствия? Как бы то ни было, поручение есть поручение, и Л. Ф. Ильичев пригласил А. Н. Яковлева и дал задание разобраться во всей этой истории.
А. Н. Яковлев добросовестно взялся за работу и провел глубокое изучение вопроса. Он собрал всех оставшихся в живых участников и свидетелей тех драматических событий, происшедших на Урале. В ту пору их было еще немало. Попросил подробно рассказать, как все было, и записал их воспоминания на магнитную ленту. Александр Николаевич провел тщательный анализ действий участников расстрела и захоронения царской семьи, выяснил роль каждого, достоверность событий. Записку о выводах и предложениях он направил Л. Ф. Ильичеву.
Револьверы, как он сказал мне уже в 1988 году, были сданы им в КГБ, а все остальные документы, магнитная запись и ее расшифровка находились у Л. Ф. Ильичева. Я видел папку этих документов, читал стенограмму. В материалах говорилось о жизни и быте царской семьи во время заключения, характере и нравах каждого из них, причинах расстрела, его участниках, месте захоронения и многом другом. Правда, роковые события, как мне тогда запомнилось, происходили не в Екатеринбурге, а где-то в Перми. Но я мог и ошибиться.
Все материалы расследования А. Н. Яковлева были доложены Н. С. Хрущеву, но его они, видимо, не заинтересовали или было такое время, когда уделять внимание подобному вопросу первый секретарь ЦК не мог, а может быть, не хотел прикасаться к старой истории.
В 1988 году я поинтересовался в архиве этими документами, так как чувствовал, что некоторые факты стали известны авторам ряда работ и опубликованы в книгах. Ни магнитных записей, ни стенограммы их расшифровки я не нашел. Может быть, они хранились в другом месте или с ними произошло что-то еще, сказать трудно.
А. Н. Яковлеву приходилось в те годы выполнять и другие задания, не всегда относящиеся к его прямым служебным обязанностям. Впрочем, и служебные обязанности для него в ту пору были сначала малопонятными. Его назначили заведующим сектором радио и телевидения идеологического отдела ЦК. По этому поводу А. Н. Яковлев зашел ко мне и, показывая на громкоговоритель, стоявший у меня на столе, сказал откровенно, но, видимо, не без преувеличения:
— Кроме того, что это радиоприемник, я ничего ни в радио, ни в телевидении не понимаю.
Мы посмеялись, но пришли к выводу, что это не главное. Ему предстоит заниматься политической, содержательной стороной деятельности этой организации. Так и случилось. Он овладел новым делом, а с приходом Л. И. Брежнева был возведен в ранг первого заместителя заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК и возглавлял идеологическое направление в работе партии до 1972 года, пока его не отправили послом в Канаду.
