Дожди-пистолеты - Зверь Рома
Заходишь во двор колледжа, стоишь куришь с пацанами. Все здороваются, курят, трут о том, что было. Я курил «Союз-Аполлон» в белой мягкой пачке. Потом идешь на первую пару, на вторую. После большая перемена. Идешь в столовку. Кстати, при мне стали столовку делать в колледже. Мы начали давить на руководство. Приходила бабушка с пирожками на большую перемену. У нее была тележка, в которой были всякие пирожки. И вот весь колледж на большой перемене высыпал во двор и покупал эти пирожки. С какой-нибудь водой сладкой.
Дальше мы либо оставались на следующую пару, либо уходили на море купаться. Изредка собирались после учебы, у кого были деньги, брали пивка, чего-нибудь легкого и слегка побухивали. У кого была квартира свободная, мы собирались и шли туда тусить. А вечером я шел в свою компанию — к Ивану. Посидим, побренчим, попоем. Если девушка была, то с ней еще какие-то темы. Вот так было…
В колледже даже разборки были цивилизованнее. Если у кого-то возникали конфликты, все ждали большую перемену. За школой стояло отдельное здание, где располагались актовый и спортзал. И за ним у забора было место, где происходили все разборки. Выходили двое, за ними шли остальные поглазеть или морально поддержать. Поводы были разные: кто-то какого кого-то задел, что-то сказал. Знаешь, когда кого-то начинает задирать. И ты в ответ: «Все, за спортзалом встречаемся!» Как дуэль. Из-за девчонок дрались крайне редко, я даже не припомню такого. Все время были такие походы за спортзал. Все сбегались. Народ стоит, курит на большой перемене возле туалетов. Вдруг идут двое. Проносится шепоток: «О, щас будет, щас будет!» И все идут смотреть. Никто никогда не вмешивался. Дрались один на один. Там же хватает обычно пары ударов. Обычно это такие размахи, пока один не срубится. И стоп, хватит. Лежачего бить нельзя.
Девушки разбирались просто. Кто-то кому-то про кого-то что-то сказал. Вслух сплетни. И начинается разборка: «Ты чего, сука, про меня говорила?» — «Я не говорила!» И начинается… Мне было бы неприятно, если б узнал, что девушки из-за меня рожи друг другу бьют. Я не тщеславный в этом смысле.
У меня явных врагов не было. Были люди, которых я недолюбливал, и наоборот, но до того, что «это мой враг!», мы не доходили. Я же мирный человек. Я не любил конфликты, проблемы, разборки. Да и повода не было.
Ну что тебе рассказать про учебу, даже не знаю… С черчением у меня все было отлично. У нас была о-о-очень хорошая преподавательница по этому предмету. Каждая строительная группа (я учился на ПГС — Строительство промышленных и гражданских сооружений) делилась на две части. У каждой был свой преподаватель по черчению. И так по многим предметам. Деление было по банальному принципу — по алфавиту. С «А» до «К» и с «М» до «Я». Поскольку моя фамилия начинается на «Б», я был в первой группе. И у нас была замечательная преподавательница по черчению. Анна, отчества не помню. Очень хорошая женщина, милая, добрая.
В классе стояли кульманы — такие чертежные доски, прикрепленные к парте. Плюс еще фигня, которая двигается, забыл, как называется, типа линейки на шарнирах. И так получалось, что преподавательница никого из нас из-за этих кульманов не видела. Сидит впереди, что-то там себе рассказывает. Какие-то параметры, стандарты, как что чертить. Размеры, ГОСТы, все эти штуки. И она видит только доски. И только кто-то изредка из-за них выглядывает. Поэтому мы частенько приходили на занятие не пустые: брали водку, разливали ее за этими кульманами. Позволялось сидеть по двое за ними, ходить по классу во время урока. У кого-то там якобы ластика не было, у кого-то карандаша или кнопок, а то и стакана. Она, конечно, все понимала, потому что в аудитории стоял такой мощный перегар. Но она была достаточно доброй, за что ей, конечно, большое спасибо. У другой части была совершенно жуткая мегера. По-другому не бывает: если есть где-то хороший человек, то где-то обязательно есть плохой. Истеричка жуткая, орала на них. И вот они нам все время плакались и завидовали. Нам кайфово, а им плохо.
Много чего было. Вот еще один случай. Есть такой предмет у строителей, называется геодезия. Ну, да, да, правильно: стоят странные люди с какими-то треногами и что-то смотрят. Кратко объясняю, чего они там высматривают. Они вымеряют площадь земли, уровень с нулевой отметки. Есть нулевой уровень — такой абсолютный ноль, который тянется с Балтийского моря. Есть такой… Черт! Слова начинаю забывать, представляешь? Термин есть такой строительный — репер. Мы очень смеялись, когда изучали. Если ты замечала, на домах есть такой пятачок металлический и такой как бы крючок для одежды, типа носик. Походишь по городу и увидишь. Пятачок и носик. Вот это и называется репер. Это отметка от нулевого уровня. От Балтийского моря тянул еще Петр. Абсолютный ноль.
И когда строительная площадка разрабатывается, смотрят, сколько выше грунта, сколько ниже. Сколько грунта нужно вывезти или добавить, чтобы правильно котлован вырыть. Это геодезия. Ты эти десять сантиметров и не заметишь, а дом потом просто косой будет. Для этого, грубо говоря, геодезия и существует. Есть такие два приборы: теодолит и нивелир.
Практика. Мы этими приборами что-то измеряли. Азимуты какие-то. Ужас! У меня по геодезии трояк был. У нас в районе Русское поле есть улица Чехова. Там пустырь заброшенный напротив школы квадратов пятьсот. Размером с футбольное поле. Какие-то кусты росли, свалка стихийная. А вокруг частные дома. Там у нас все время проходила практика. Мы приносили туда треноги, что-то там еще. Ставили на эту треногу соответствующий прибор, а там — все вверх ногами. Прикольно, смотришь на девушку, она вверх ногами, а юбка не падает. А так хочется, чтобы она упала! Но она не падала…
И вот мы измеряли, все вручную. Очень прикольно было, когда мы выезжали туда на практику защищать какие-нибудь курсовые, лабораторные. Люди видят треногу, агрегаты какие-то, все вокруг суетятся, что-то меряют. Бабушки, какие-то прохожие все время спрашивали: «А что здесь будет строиться?» Мы все время врали им по-жесткому: «Церковь новую будем строить!» — «Ах, молодцы какие! А то у нас в районе только две церкви. Далеко приходится ездить!» Бабушкам говорили, что будем строить церковь, а людям помоложе так и заявляли: «Тут вообще-то будет новый Диснейленд. Лунопарк. Очень модный. Вот, американцы скоро приедут, мы для них площадку рассчитываем». Те радовались, велись. А мы ж строители! Все кричат — ну, настоящая стройка! Люди наивные. А мы чувствовали себя такими богами строительства. «Да, это моя работа, это мой стиль. Мне сказали Диснейленд, я и строю». С таким видом — как настоящие работяги.
У нас был предмет в колледже, не помню, как назывался, что-то с экономикой связанное. Экономика производства, кажется. Я увидел преподавательницу и как-то с ней стал заигрывать. Ну, мы были молодые… Ей было на тот момент лет двадцать пять — двадцать шесть. Я был достаточно взрослый человек. Мне было лет девятнадцать. Группа была пацанская, сплоченная. Мы ходили паровозиком на переменах, в общем, как дураки себя вели. Были очень расслабленные пацаны. А она была совсем молодая девушка, только-только пришла в колледж. Все шутили, прикалывались.
Я помню, на первой паре что-то там поговорили про завтрак. Кто-то не выспался, кто-то не успел позавтракать, такие разговоры идут. «А я не успел». А она: «А я тоже не ус-| пела позавтракать». Типа это не отмазка. А мы такие: «А давайте мы принесем плитку, сковородку, яичницу вам пожарим!» Ну, чего с нас возьмешь, пацаны… И как-то реально притащили плитку, сковородку. Мы такие реальные ребята были. Ну и я как-то тоже зацепился, все такое…
А она такая достаточно молоденькая была по сравнению с другими учителями. Красивая девушка. Круглые черты лица, нос картошкой. Такая симпатичная. Ну и все шутили — молодая ж! Нана-нана. Одни темы только в голове. И чего-то как-то… не помню, как я к ней подкатил, наверное, как старший в группе. Она достаточно мягко со мной общалась. А! Когда она злилась, становилась агрессивной, и это мне очень нравилось — вообще, просто! Мне казалось, это проявление особого внимания к моей персоне. На уроках мне казалось, что она как-то гак… хо-хо… не то что бы флиртовала. А как учительница. Наказание со стороны учительницы уже чувствуется как флирт.
