Валентина Марьина - Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948
Потерпев неудачу в реализации своего плана создания единой социалистической партии, Бенеш долго колебался в выборе партии, членом которой хотел бы стать, поскольку, как он считал, министр иностранных дел должен быть беспартийным. В республике же возобладал принцип, что министр одновременно должен быть и депутатом: поэтому Бенеш в первом, неизбранном, Национальном собрании принял мандат депутата от неразделенных пока по партийному принципу словаков. Но еще в начале апреля 1919 г. Бенеш получил из Праги сообщение, что в парламентском клубе национальных социалистов его считают «нашим членом… и нашим будущим кандидатом в президенты»[117]. На первых парламентских выборах в апреле 1920 г. национальные социалисты включили его в список своих кандидатов, хотя он и не являлся членом их партии.
Находившийся в Париже Бенеш стремился внедрить свои политические представления на родине, опираясь более на теорию, чем на знание обстановки дома. Самый подробный набросок своих планов он послал в Прагу 15 апреля 1919 г. Бенеш полагал, что «развитие современного общества… определяется коллективистскими тенденциями», и поэтому рекомендовал путем объединения всех левых партий создать «социалистический блок», который стал бы решающей политической силой и который он сам бы и возглавил. В программе блока, по мысли Бенеша, мог бы быть сохранен и принцип классовой борьбы, но лишь как «тактический и методический вопрос». Он высказывался «за практический социализм, за практическое осуществление социалистических реформ» и хотел разработать теорию «социалистического практицизма или активизма (или прагматизма, как кому нравится)». Бенеш полагал, что «социалистический эмпиризм» является по-настоящему единственным принципом, с помощью которого можно изменить общество. Он разработал и цели левого блока, в числе которых значились требования отделения церкви от государства и экспроприации крупных поместий и шахт. Наряду с социалистическим блоком, по мнению Бенеша, существовали бы и «другие общегосударственные партии», прежде всего аграрная и либеральная партии. От участия в правительстве, а тем самым и от влияния на государственно-политическое развитие, Бенеш хотел устранить «крайних революционеров и крайних реакционеров». Что касается левых революционных марксистов, к которым он относился толерантно, он считал, что «их фракция должна располагаться в самом заднем ряду левых и проводить действительно революционную политику. Это не было бы совершенно бесполезно». Крайними реакционерами он считал монархистов и представителей политического католицизма, которым, по мнению Бенеша, не должно было быть места в политике нового государства[118].
В то время, как уже говорилось, Чехословакия вела свою первую войну, войну с Венгрией из-за Словакии. Без ведома Бенеша и несмотря на возражение Высшего союзнического совета, которого страшно обеспокоило своевольное военное решение вопроса о границах в Центральной Европе, слабые чехословацкие части перешли демаркационную линию, что дало венграм повод к жесткому контрнаступлению. К июню 1919 г. они заняли большую часть словацкой территории, вплоть до польских границ. Бенеш в отчаянии писал из Парижа, что престиж Чехословакии потерян. В глазах союзников не только не подтвердился постоянно внушаемый им образ республики как острова мира и спокойствия, но, более того, была продемонстрирована ее военная слабость, причем, по мнению союзников, войну начали чехословаки, которые, как писал Бенеш Масарику, «были биты, а теперь кричат» и далее: «Если бы мы… выиграли и не просили о помощи, они ничего не сказали бы. Но просьба о помощи здесь у всех вызвала раздражение»[119].
В конце концов, вовсе не армия, а дипломатия Бенеша, несмотря на проигранную войну, унесшую более тысячи жизней, при поддержке Франции закрепила за Чехословакией территорию Словакии. 12 июня Союзники направили Будапешту ультиматум с требованием отвода венгерских войск за демаркационную линию. Дело в том, что во время конфликта с венгерской Красной Армией границы Чехословакии были уже в основном определены. Предложения об этом Бенеш передал Совету пяти, в который входили премьер Ллойд Джордж (Англия), Клемансо (Франция), Орландо (Италия), президент США Вильсон и японский представитель Макино, еще 6 февраля. В предложениях говорилось о претензиях на исторические границы Чешских земель с возможными исправлениями границ в пользу Чехословакии, об объединении со Словакией и о присоединении Подкарпатской Руси. Представители русин в Америке, заявлявшие о себе, как о выразителях мнения особого русинского народа, сразу после получения отказа в создании самостоятельного государства выдвинули требование о присоединении к ЧСР. Однако Бенеш в своих грандиозных проектах организации будущего государства и отвечавшего интересам Чехословакии устройства Центральной Европы шел еще дальше. Он, например, предлагал создание коридора между ЧСР и Королевством сербов, хорватов и словенцев (Югославией), причем допускалась возможность управления этой территорией проектируемой Лигой Наций. Бенеш считал также своевременным решение вопроса о лужицких сербах и о многочисленном чешском меньшинстве в Вене.
В Париже Бенеш опирался преимущественно на два разнородных принципа: на чешское историческое право и на право народа на самоопределение в отношении Словакии, которая не имела никаких исторических связей с чешским королевством. Аргументы, касавшиеся оправдавшего себя экономического единства Чешских земель и стратегически необходимой линии границ, пролегающей по верхам гор, встретили понимание в экспертных комиссиях и вышестоящих политических инстанциях. Один из участников конференции, английский профессор Диллон, усмотрел важную причину успехов Бенеша в следующем: «Этот политик сумел мастерски извлекать выгоды из своего глубокого знания континентальной политики и из необыкновенного таланта сочетать аспирации своей родины с постулатами прочного мира. Как настоящий ученый он знал, что должен основательно разбираться в своем деле. Свои умозаключения он избавил от всяческого упоминания о национальных интересах и исходил из всеобщих утверждений, признанных Олимпийцами [т. е. представителями держав-победительниц], чтобы затем своих слушателей постепенно подвести к выводам, к которым они должны были прийти на основе собственных рассуждений, но в соответствии с желаниями Бенеша. По праву от многих на конференции Бенеш получил прозвище "лисенок"»[120].
Окончательное решение о чехословацких границах конференция приняла 4 апреля. Французский премьер Клемансо отверг какие-либо поправки в предложении экспертов, исходивших преимущественно из грандиозных чехословацких требований, а остальные согласились с этим. Таким образом, все требования Бенеша были удовлетворены. Чехословакия получила Чешские земли в исторических границах, включая хебский и глучинский районы Германии. Другие меньшие территориальные ректификации были проведены в пользу Чехословакии главным образом из транспортных соображений, в том числе и на границах с Австрией в области Валтицка и Виторазска. Решение тешинского вопроса было отложено, так как касалось двух государств-победителей, Польши и Чехословакии. К республике была присоединена Словакия и как автономная часть Подкарпатская Русь. Отвергнуто было предложение о коридоре между Чехословакией и Югославией, изначально идея Масарика, согласно которой должна была быть устранена несправедливость, совершенная венграми в отношении славян в прошлом, когда в результате вторжения венгров в Центральную Европу западные славяне были отделены от южных. Вопросом о лужицких сербах конференция отказалась заниматься. Окончательно эти границы были подтверждены мирными договорами с Германией (28 июня 1919 г.), Австрией (10 сентября 1919 г.) и Венгрией (только 4 июня 1920 г.).
Независимая Чехословакия, пишет российский исследователь К. В. Шевченко, «была скорее результатом благоприятного для чешских политиков стечения внешнеполитических обстоятельств, прежде всего поражения Германии и Австро-Венгрии в войне и благосклонности Антанты, чем итогом последовательной и целенаправленной национально-освободительной борьбы». Чехи были одними из самых лояльных народов империи Габсбургов. «Дилемма между чешскими национальными чувствами и служением Вене и габсбургской династии зачастую решалась чешским чиновничеством по формуле гашековского героя, поручика Лукаша: "Останемся чехами, но никто не должен об этом знать"»[121]. Значение внешнеполитических обстоятельств подчеркивалось уже и чешским историком и публицистом Ф. Пероуткой в его многотомном труде «Строительство государства», изданном еще в середине 30-х гг. и переизданном в 1994 г. В роли «отца чехословацкой независимости» Пероутка усматривал «стремление народа к свободе, ранее выраженное за границей и позднее дома», а в роли матери – «распад австро-венгерской империи». Активное отцовское начало вплоть до последнего года войны «проявляло себя в основном за рубежом в дипломатической деятельности Масарика и Бенеша, в то время как в самой Чехии подавляющее большинство политиков занимало пассивно-выжидательную и предельно расчетливую позицию… Облик, характер и границы чехословацкого государства определялись в кабинетах министров государств Антанты и зависели как от их расположения, так и от дипломатических талантов и политической интуиции Масарика и его окружения и от их способности находить общий язык с западными лидерами, оказываясь в нужное время в нужном месте. Благодаря установлению эффективной коммуникации с руководством Антанты и дипломатическим талантам Масарика и Бенеша чехословацкое государство возникло сначала на бумаге и лишь существенно позднее – в реальности»[122].
