Том Сегев - Симон Визенталь. Жизнь и легенды
В концлагере Яновский заключенных действительно убивали, в том числе и тем способом, который описал Визенталь, а историк Филипп Фридман даже сообщает, что 20 апреля 1943 года в честь 54-летия Гитлера было расстреляно пятьдесят четыре заключенных-еврея. Один из знакомых Визенталя, Леон Уэллс, проживавший после войны в Нью-Джерси, рассказал на суде над Эйхманом, как его и других заключенных привели в «пески», приказали раздеться, велели спрыгнуть в заранее выкопанную могилу и стали расстреливать, причем безо всякой связи с днем рождения Гитлера. «Когда подошла моя очередь и я оказался у выкопанной могилы, – сказал Уэллс, – мне велели вернуться обратно в лагерь. Дело в том, что в лагере застрелили человека, и они хотели, чтобы мы вместе с одним эсэсовцем вернулись в лагерь и принесли труп, чтобы похоронить его в могиле вместе с нами». Уэллс воспользовался этой возможностью, чтобы спастись от гибели. По-видимому, Визенталь позаимствовал эту историю у Уэллса.
Сам Визенталь тоже однажды спасся от смерти в последнюю минуту, но произошло это через несколько месяцев после дня рождения Гитлера. За день до того, как концлагерь Яновский закрылся, всех оставшихся заключенных, включая Визенталя, собирались расстрелять, но – как часто рассказывал Визенталь – вместо этого персонал концлагеря решил отправиться на запад и взять заключенных с собой. Западногерманский суд, заслушавший показания Визенталя о том, как он отступал с эсэсовцами, признал их достоверными (так же, кстати, как и показания двух других участников этой истории).
В показаниях для мемориала «Яд-Вашем» Визенталь рассказал также об одном случае, произошедшем с ним в концлагере Маутхаузен через два года после его пребывания в Яновском. В барак к ним пришел капо и спросил, кто из заключенных умеет рисовать. Визенталь сказал: «Я». Капо сказал, что у старшего капо день рождения и друзья хотят подарить ему рисунок. Визенталь этот рисунок нарисовал, и благодаря этому остался в живых.
Из всех этих элементов и сложилась его «правдивая сказка» о спасении и «втором рождении» в день рождения Гитлера.
Много лет спустя Визенталь подправил эту историю для одной из своих биографий, которую утвердил к печати. Он убрал из рассказа офицеров СС, которых в то время в Яновском еще не было, и вместо них ввел другого офицера СС, Коллера. Визенталь знал его очень хорошо: перед судебным процессом над Коллером он дал подробные показания о его садистской жестокости. Однако о роли Коллера в событиях 20 апреля он там не упомянул. Если бы Коллер в них участвовал, Визенталь бы, наверное, про это сказал, но, судя по всему, как и в своих показаниях на других судебных процессах, он старался придерживаться фактов.
В исправленной версии этой истории Визенталь говорит, что спасся благодаря своему начальнику на Восточной железной дороге Адольфу Кольрауцу: тот забрал его из концлагеря, сказав офицерам СС, что Визенталь нужен ему, чтобы написать поздравительные лозунги в честь дня рождения Гитлера, – и вполне возможно, что именно так все и было, потому что нечто в этом роде Визенталь много лет спустя написал в письме своему адвокату.
В фильме с Беном Кингсли, выпущенным на экраны в 1989 году, эта история рассказывается в той форме, в какой Визенталь изложил ее сразу после войны. Съемки производились в Венгрии, и он на них присутствовал. Сидя на складном режиссерском стуле, на спинке которого была прикреплена табличка с его именем, и глядя на обнаженных мужчин, один за другим падающих в ров смерти, он впервые видел то ли реальную, то ли выдуманную «правдивую сказку», которую носил в себе столько лет.
В этом же контексте надо рассматривать и альбом рисунков, опубликованных им сразу после войны и основанных на том, что он пережил в концлагере Маутхаузен.
Альбом открывается портретом самого Визенталя в лагерной одежде, к которой пришит номер 127371. Указательный палец его правой руки направлен на зрителя, а на груди у него по-французски написано: «Я обвиняю». Большинство рисунков в альбоме имеют форму плакатов, а в некоторых используются фрагменты фотографий: Гитлер стоит у ворот концлагеря, а вместо головы у него земной шар, обернутый лентой, на которой изображена свастика; портрет Гиммлера в клубах дыма, валящего из труб крематория; сторожевая вышка, состоящая из человеческих черепов. В альбоме есть также много изображений чудовищных издевательств и убийств. Рисунки сопровождаются короткими надписями, например: «В сравнении с лагерной каменоломней дантовский ад был парком аттракционов».
На одном из рисунков Визенталь изобразил казнь трех мужчин: по-видимому, их расстреляли. «Маркиз де Сад испытал бы здесь истинное удовлетворение», – написал Визенталь возле рисунка. Трупы привязаны к столбам. «Такие сцены, – пишет Визенталь, – очень фотогеничны». Однако позднее он, наверное, пожалел о том, что это написал, потому что изобразил не увиденное своими глазами, а сцену, скопированную с фотографий, опубликованных в июне 1945 года в американском журнале «Лайф». Трое казненных были нацистскими шпионами, пробравшимися в американскую армию; их разоблачили, судили и казнили. Причем случилось это не в концлагере Маутхаузен.
В разговоре с Геллой Пик Визенталь отрицал, что срисовал сцену из журнала «Лайф», и утверждал, что это клевета, но сходство между фотографиями в популярном американском журнале и рисунком не оставляет места для сомнений. Из второго издания книги Визенталь этот рисунок удалил.
5. Жить с памятью
Некоторые люди подчищают свою биографию, чтобы что-нибудь скрыть, но доказательств того, что Визенталь этим занимался, нет. Скорее дело было в том, что его мучило глубокое чувство вины. Такую вину испытывали многие выжившие во время Холокоста. Им трудно было жить с мыслью, что они остались в живых, тогда как их родные и близкие – родители, братья, сестры, жены, мужья, дети – погибли. Многие из спасшихся считали, что выжили за счет своих близких, и обвиняли себя в том, что сделали недостаточно для их спасения. Это чувство усиливалось еще больше из-за той атмосферы, которая их подчас окружала, в том числе и в Израиле. Многие были склонны думать, что узники концлагерей выжили за счет своих товарищей, и относились к ним как к мерзавцам. «Среди бывших узников немецких концлагерей, – сказал как-то Давид Бен-Гурион, – были и такие, которые не спаслись бы, не окажись они людьми бессердечными, скверными, эгоистичными. То, что с ними произошло, выкорчевало из их душ все хорошее».
Вполне возможно, что Визенталь считал, будто виноват в смерти своей матери, и необходимость с этим жить тоже вынуждала его прибегать к фантазии.
