Давид Самойлов - Перебирая наши даты
И вдруг — тишина, осень в Пярну, счастливые часы.
Были у Копелевых. Профферы. Подаренные книги.
12.9. Неожиданно заявился Лева Адлер, ифлийский товарищ, умный, хороший, думающий человек.
14.9. Сегодня двадцать лет, как умер отец.
16.9. Читаю «Перед восходом солнца» Зощенко, книгу почти гениальную. Мысль о связи фашизма с руссоизмом поразительна.
27.9. Здесь снимается кино. Были у нас М. П. Муат и Сергей Юрский.
После выпитого — целый день выпал.
Проза идет туго — размеренная жизнь не способствует вдохновению. Стихов вовсе нет.
Иногда блаженное чувство осени и тишины, всей неправдоподобности здешней жизни.
15.9. Несильно прибаливаю. Жаль, что осень проходит за окном. Знакомые отпали после лета, обидевшись, видимо, что мы живем в отдалении и уже не принадлежим им…. Все это не нужно, не тянет.
Было бы совсем хорошо, небывало спокойно, если бы не болезни мамы …
Стихи не пишутся. Перевожу без охоты. Для прозы никак не могу собраться в мысль.
Хорошо с Галей и младшими детьми.
14.12. Три месяца ушло на болезни. Это была не только физическая болезнь, но и депрессия нравственная, и потребность пересмотреть основы жизни, литературного положения, пути отношений с приятелями и друзьями.
Все это вырисовывалось в наших с Галей утренних и вечерних разговорах. И еще не оформилось в философию, но очень окрепло в самочувствии.
Много занимаемся детьми. Мало общения с прежним московским кругом, даже письменно….
Собираемся в Москву. Чего‑то от Москвы ожидаем. Да едва ли что- нибудь порадует и там.
Ощущение, что меня тихо из литературы выпихивают.
В Таллине напечатан «Ганнибал».
Уехали Симисы. Сложное чувство. Д. была трогательна, растеряна. К. — деятелен, полон планов….
По — прежнему болен Слуцкий. Кажется, это безнадежно.
25.12. Приехали в Москву.
26.12. Гослит. Мама. Она похудела, сдала.
Вечером в ЦДЛ с Гореликом и Левитанским. Сразу множество лиц, разговоров.
Заметное нагнетание ожидания. Чего? Злобы, страстей.
29.12. В «Экране». Чайковский.
Вечером детский праздник.
Нервы напряжены. Усталость.
30.12. Сегодня решил сидеть дома.
Пашка болен воспалением легких.
Мучит нерешенность судьбы. Необходимость удалиться в тишину и писать. И масса связей, дел, этому мешающих….
197819.2. …2–го виделись с Л. К. Ею можно только восхищаться. Это образец, всегда укрепляющий и возвышающий.
В первые же дни года я заболел. Болезнь спасла от многих бессмысленных встреч. Жалко только, что не побывал на встрече одноклассников у Л. Лунгиной.
Новостей мало. И перетирают все одни и те же. Палиевский, Куняев и Кожинов выкинули фортель на обсуждении темы «Классика и современность».
Эго, видимо, задуманное действие. Честолюбцы предлагают товар лицом. Люди они мелкие. Идей, кроме поганых, вроде антисемитизма, нет.
Хотят власти, куска. И может быть, добьются.
Темным деревенщикам нужны идеологи и вожди.
Стыдно, что приходится повторять самое темное прошлое.
А мысль сейчас, когда шкалы ценностей нет, любая пойдет. Нужна одна наглость.
Интеллигенты негодуют и ждут конца света.
Стасик прислал мне книгу с трогательной надписью.
Лева К. великолепен, как обычно.
Ему только бы бросить сочинять концепции. Развивал мне идею о том, что революция была борьбой двух державных сил — белых и большевиков — с третьей — с истинной революцией, с восставшим народом.
Как им не надоест решать, что такое революция. Революция это революция. Революция это мятеж, крушение, хватанье за оружие и взаимное стреляние. А власть разрушена. Ее подхватит тот, у кого больше смелости.
Несмотря на все старания, у нас множество народу перебывало.
Дико устали….
У Слуцкого. Его состояние лучше, чем его положение. Люблю его. Тяжело.
30–го отправил своих в Пярну. Мальчики беснуются.
Слуцкий сказал: «Больше всего хочу умереть»….
3.7. …В нашем обществе событий мало. Все постепенно худшает само собой. Несколько политических процессов не будоражат и не пробуждают совести.
Формой сознания и способом управления становится мафия.
Бестселлер — «Старик» Трифонова. Допущен: ввиду бездарности. Там сказано только то, что сказано.
Другая сенсация — «Венец» Катаева. Апология подлости.
В Москве, говорят, давятся на выставке Глазунова. Это одна из самых гнусных мафий.
А интеллигенты ходят, разинув рот, ездят туристами. И все чего‑то ждут.
13.7. Съезжаются. Стратановские. Зигели. Сер. Стратановский, стихи которого прочитал, навсегда недопоэт. Непризнание — не тема поэзии. А за что, собственно, обязаны признавать? Поэт — органическое превышение обязанностей над правами….
20.7. …Застольный разговор обнаружил правильность моих прогнозов о том, что суеверие станет идеологией полуобщества. М. У. этому подтверждение. Любая дикость— в понимании истории, социологии, психологии и т. д. — найдет благодатную почву среди этих людей.
Нельзя удивляться, что есть последователи у Палиевского и читатели у Шевцова.
27.7. Был в Таллине у Промет и Нарве. Дом устоявшейся зажиточности. Приличные, очень литературные люди с вечной темой: мы народ маленький. Западничество, неприятие России. Оружие эстонцев против «господ» — замкнутость, скепсис, юмор.
Геронтократия скоро рухнет под натиском «молодых». Но молодые — хуже. Россия проходит столетний цикл. Мы на пороге 80–х гг….
2.10. 29–го три телефонных звонка из Москвы: Диков, Марк, Юлик: повесился в Иерусалиме Толя Якобсон.
Пережить это помешала болезнь Пети. Два дня он задыхался от астматического кашля. Вчера Галя и мальчики уехали утром в Москву. Хорошо, что был Леонид. Сегодня сообщение, что Петя в больнице. Галя и Паша с ним.
Ночью не спится. Думы о Толе, тревога за своих. Отвык от одиночества….
Толя говорил перед отъездом: «Спасать шкуру не зазорно». Не зазорно, но и невозможно.
Он был яркая натура. Ему не хватало характера и самостоятельности в мыслях. Человек такого склада мог осуществиться только в литературе или в политике. У Толи не было первичного таланта. Честолюбие или даже тщеславие толкнули его в политику. Субординация диссидентства его портила. Лучшая его пора — 1968 год. Некоторый отклик за рубежом и околодиссидентское «кодло» сбили его с толку.
Вчера письмо от Л. К. Она — по существу — отвечает «жаль» по отношению к С. А. Толстой, к Гончаровой, к Часовому. Впрочем, это теория. На деле ей многих жаль.
3.10. …Толя был порождением атмосферы 60–х годов. Только в этой атмосфере, чисто русской, он и мог осуществляться.
