Беназир Бхутто - Дочь Востока. Автобиография.
После ухода Советов из Афганистана Запад не интересовался развитием там демократии, вакуум заполнили самые радикальные и хищные элементы муджахиддин. Некоторые группы обосновались и в Пакистане под крылышком военного режима. Деятельность их направлена на развязывание «священной войны» против Запада, и сила их постоянно растет.
С прискорбием наблюдаю я, как повторяются события, как Америка, ничему не научившись с прежним диктатором Зией уль-Хаком, вновь разыгрывает тот же сценарий с новым, Первезом Мушаррафом. Через два десятилетия после путча Зии другой начальник Генштаба повторяет его действия, свергает очередное гражданское правительство. И так же точно, как играл Западом прежний диктатор, играет и этот. Время от времени оказывает незначительную и несущественную, всегда неискреннюю поддержку в борьбе с террором, отвлекая внимание Америки и Британии, а тем временем Талибан использует под базы глухие сельские местности Пакистана, убивая солдат НАТО в соседнем Афганистане. Все военные ячейки функционируют. Иногда для виду одного или другого главаря арестовывают, потом, выбрав момент поудобнее, выпускают. Между тем военная диктатура притесняет оппозицию, громит политические партии, держит в узде прессу и попирает человеческие права своего населения.
Цель военного режима — обеспечить отсутствие альтернативы службам госбезопасности в формировании правительства. Потому и ПНП подвергается постоянной травле.
Тем, кто заигрывает с военным режимом, следовало бы вспомнить строки из инаугурационной речи президента Джона Кеннеди в 1961 году, процитировавшего древний детский стишок: «Тот, кто любит кататься на тигре, обычно оказывается у него в желудке».
Впервые я встретилась с генералом Мушаррафом, когда он выполнял обязанности переводчика во время визитов ко мне турецких военных представителей. Сделать его своим военным секретарем я отказалась, ибо его подозревали в связях со склонной к насилию этнической партией, известной под названием «Движение мухаджиров Камуми» (MQM). В последнее с ним свидание он представлял мне сценарий военной авантюры в Кашмире.
Доходящая до одержимости решимость Мушаррафа не допустить меня до выборов, блокировать мое переизбрание, привела к ослаблению политических институтов и разрушению инфраструктуры демократии как в виде политических партий, так и в части гражданских институтов. К тому же бюджет диктатора отсасывал средства из социальной сферы и перенаправлял их на военные расходы, усугубляя обнищание населения.
Мы знаем о нескольких попытках покушения на жизнь генерала Мушаррафа. Можно лишь надеяться, что не последуют дальнейшие. Неспособность построить устойчивое демократическое общество ведет к далеко идущим последствиям.
Режим Мушаррафа умышленно ослабил ответственность за пограничные области Пакистана. Генералы утверждают, что полный контроль там осуществить невозможно. Не удивительно поэтому, что бен Ладен свободно разгуливает между странами. Утверждение, что приграничные области невозможно контролировать, — полная чушь. Во время обоих моих премьерских сроков мое правительство посылало туда войска, прекрасно справлявшиеся с поддержанием законности и порядка. Режим Мушаррафа отдал эти области террористам. Диктатор мирно сосуществует с экстремистами, убивающими женщин, детей, мужчин — пассажиров самолетов, поездов, автобусов в Европе, Америке, Пакистане. Женщину-премьера обвинили бы в слабости и некомпетентности, но генерал остается вне критики. Несмотря на очевидный прогресс в области прав женщин, двойные стандарты оценки лидеров по половому признаку все еще не изжиты в современном мире.
Мушарраф оказывает символическую поддержку в борьбе против террора, гомеопатическими дозами, отмеряемыми им самим, но достаточными, чтобы добиться благосклонности Вашингтона и Лондона. В то же время он лелеет и пестует врагов Запада. Политизированные медресе, которые мое правительство контролировало и иногда закрывало, теперь беспрепятственно сеют ненависть дома и смерть за рубежом.
Я считаю, что такие уль-Хаки и Мушаррафы подпитывают ксенофобию, испытываемую на себе пакистанцами, живущими на Западе. Часто говорят, что выборы не остаются без последствий. Я бы выразилась иначе: перевороты не остаются без последствий. Подавление демократического самовыражения вкупе с разжиганием экстремистского толкования ислама, вне всякого сомнения, не остаются без последствий не только для Пакистана, но и для всего мира. Потому-то я и не удивляюсь, что следы террористов всегда ведут в Пакистан. Чему удивляться? Военные правители в течение не одного поколения всячески развивали, разжигали и использовали экстремизм.
Собираясь вернуться в Пакистан в 2007 году, я полностью представляю опасности, ожидающие не только меня, но и мою страну, но и весь мир. Я понимаю, что меня могут арестовать, что меня могут расстрелять сразу по выходе из самолета, как Бениньо Акино в Маниле в августе 1983-го. «Аль-Каида» уже не раз пыталась меня убить, и слабее она не стала. Какой им смысл допускать меня в страну для борьбы за демократию, которую они презирают? Но я выполняю то, что и должна выполнять, и я вернусь, ибо меня зовет долг перед народом Пакистана.
Я рискую ради всех детей Пакистана.
Рискую не ради личной власти. Речь идет о простой порядочности, об уважении права мужчин и женщин на достойную жизнь в безопасном и свободном обществе. Теперь же, в век экстремизма и террора, речь идет и о большем. Демократия в Пакистане важна не только для Пакистана, она жизненно необходима для всего мира. В век радикальной интерпретации столь любимой мною религии следует помнить, что демократические правительства не терпят у себя террористов. Демократический Пакистан, свободный от ярма военной диктатуры, перестанет быть рассадником пандемии терроризма.
Поэтому я вернусь, чтобы продолжить борьбу. Молюсь за то, чтобы свободный мир потребовал от генерала Мушаррафа проведения свободных и справедливых выборов, допуска к участию в них всех политических фигур и партий, участия международных наблюдателей и контроля ими всех процедур, включая подсчет голосов, и, наконец, уважения к результатам выборов. Знаю, что звучит это идеалистически, может быть, даже нереалистично, но после всех этих лет я все еще верю, что время, справедливость, история на стороне демократии.
Некоторые не поймут, что толкает меня навстречу непредсказуемым и опасным жизненным ситуациям. Но слишком многие пожертвовали слишком многим, слишком многие умерли, слишком многие видят во мне свою последнюю надежду на свободу. Поэтому я не могу прекратить борьбу. Вспоминаю слова Мартина Лютера Кинга: «Жизнь наша подходит к концу, когда мы молчим о вопиющем». С верою в Бога вручаю судьбу свою в руки своего народа.
