Питер Пэдфилд - Секретная миссия Рудольфа Гесса
Бывший глава лондонского "Информационного бюро", Джон Кейзер, о подобных отдельных сообщениях ничего не помнит. В этом нет ничего удивительного, поскольку с тех пор прошло 50 лет, и он непосредственного отношения к ним не имел. Тем не менее он констатировал: "Зная Джима [Дугласа], могу сказать, что память его не подводила. Боюсь, что больше мне добавить нечего".
Отсутствие документальных доказательств в поддержку воспоминаний Дугласа может найти два вероятных объяснения. Первое — наблюдательная служба Би-Би-Си находилась под началом министерства информации, генеральным директором которого был Уолтер Монктон; стоит вспомнить, что Монктон работал в непосредственном контакте с секретными службами и знал о деле Гесса больше, нежели его министр, Дафф Купер. В свете особой секретности сведений о прибытии Гесса, было бы удивительно, если бы Монктон не приказал исключить из ежедневных сводок всякие упоминания об этих радиосообщениях (если память не подвела Дугласа) и изъять бланки «молний». Второе — источником сведений могли стать не заявления, обнаруженные службой слежения Би-Би-Си, а радиосигналы, перехваченные "У"-службой, занимавшейся радиоперехватом. Стоит вспомнить, что Геринг приказал Адольфу Галланду, командиру истребительной группы, дислоцированной на берегу Ла-Манша, выйти на перехват заместителя фюрера, летевшего на «Ме-110» в Англию. Судя по воспоминаниям Галланда, это было на закате, то есть часов в десять вечера. В таком случае либо он, либо Дуглас относительно времени ошибается. Именно этот и последующие сигналы о самолете Гесса могли вызвать тревогу в лондонском "Информационном бюро". Если Галланд во времени не ошибся и сообщения были перехвачены на закате, командиру истребителей было поздно принимать какие-либо меры; Гесс в это время приближался к Фарнским островам, и база ВВС Эклингтона пыталась вывести на его курс находившиеся на патрулировании «Спитфайры». Но это только предположение.
Верно лишь то, что Геринг принимал участие в планировании миссии; без его ведома Гесс не смог бы пройти такое количество зон ПВО, и массированная атака на Лондон не была простым совпадением. Таким образом, не исключена возможность, что сообщение Геринга Галланду, иначе никак не объяснимое, было радиосигналом, предназначенным для ушей противника. Известно, что Геринг был причастен к многочисленным попыткам мирного урегулирования отношений с Британией и позже передал британцам и американцам информацию о готовящемся наступлении на Россию. Нельзя сбрасывать со счетов еще одну возможность: сообщения, о которых вспоминает Дуглас, перехваченные "У"-службой, могли идти с завода Мессершмитта в Аугсбурге. Они могли быть отправлены Пинчем по распоряжению Гесса или самим профессором Вилли Мессершмиттом, впоследствии предупредившим Ли Меллори об эсэсовском отряде, специально подготовленном для убийства Гесса.
После предположений приятно перейти к изложению точных событий. Во вновь открытых для ознакомления документах обнаружен отчет о полете Гесса, сделанный им для сына. Поскольку он был написан в Митчетт-Плейс, в то время, когда после визита лорда Саймона Гесс планировал самоубийство, он несет печать завещания человека, приготовившегося к смерти, и, следовательно, содержит правдивое описание совершенного им поступка, которым он, к тому же, гордился, и тем самым кладет конец домыслам и догадкам относительно пройденного маршрута. Он соответствует карте, начерченной им для британских следователей, и данным описаниям (позже такое же описание он давал своей жене, Ильзе), но дополнен указанием точного курса полета: 320 градусов на Бонн, оттуда 335 — на "Зуидер Зее-Хельдер" (Тексель):
"…оттуда первые 23 минуты (против ветра) на восток (65 градусов), затем 60 минут я летел на север (335 градусов)… прибыв к северной точке, я 20 минут (с ветром… дующим спину со скоростью 20 км/ч) придерживался 245 градусов до точки Б на моей карте. Но еще было так светло (я рассчитывал на тучи!), что я долгое время летал взад-вперед по курсу 65 и 245 градусов".
Он нигде не упоминает свой радиокомпас, но из его карты ясно, что его метания с запада на юг и снова на запад довели его до широты Калундборга, потом, когда "на закате" он полетел на запад, чтобы приземлиться, он прибыл "как раз к Холи-Айленд", расположенному на той же широте. Увидев "у острова стройный ряд крейсеров [вероятно, корветтов] и небольших лодок", он поспешил обойти его стороной и, нацелив курс на Шевиоты, начал снижение с 3000 м, чтобы пересечь береговую линию на высоте 10 м, набрав максимальную скорость, "не оставив преследователям ни малейшего шанса на успех. За мной на расстоянии 5 км следовал "Спитфайр"". Это был «Спитфайр», о котором говорил ему герцог Гамильтон, о том, что он видел его сам, он не упоминает. "Перевалив через деревья и дома" и склон Шевиотов, он взял курс на 280 градусов, к озеру у Брод Лоу, оттуда на 300 градусов — к Дангевелу. "Уже было темно, чтобы узнать [дом]", поэтому он полетел к западному побережью, увидел "сказочный гористый остров, озаренный лунным светом", и, описав петлю, вернулся в окрестности Дангевела, после чего с большим трудом совершил прыжок с парашютом.
В запись он вносит дополнение:
"Буц! Возьми на заметку, в жизни есть высшие, определяющие судьбу силы, которые мы называем, когда хотим дать им определение, Божественными. Они начинают вмешиваться, если нужно, во время великих событий. Я должен был прибыть в Англию и говорить здесь о понимании и мире.
Часто мы не понимаем трудных решений; их значение становится понятно позже".
Если принять во внимание, что отчет составлен после принятия решения о самоубийстве, не приходится сомневаться в достоверности записи. Из соображений безопасности он лишь не упомянул в нем свой радиокомпас. Из показаний Гесса видно, что он, вопреки предположению Хельмута Кадена и автора этой книги, не следовал на север до датского побережья, прежде чем повернуть на запад и пересечь Северное море на широте Калундборга. На этом основании представляется вероятным, что Гейдрих сопровождал его над голландскими островами и южной частью Северного моря; это не противоречит воспоминаниям Лины Гейдрих о том, что в это время ее муж летел на «Ме109» над "побережьем пролива".
О настроении Гесса в момент написания записки для «Буца» можно судить по двум его посмертным письмам, написанным 14 июня вместе с дубликатами, передать которые после войны он просил лейтенанта Малоуна из рук в руки; это было после того, как визит Саймона окончательно лишил его надежды и убедил, что его миссия провалилась. Одно письмо было адресовано "Моему фюреру": это был его последний привет, писал он, "тебе, кто последние два десятка лет вдохновлял мою жизнь. После коллапса 1918 года ты сделал мою жизнь снова исполненной смысла". "Людям редко везло служить человеку и его идее с таким успехом, с каким служили под его началом", — продолжал он и благодарил его от всего сердца за все, что он дал ему, за все, чем был для него, после чего он процитировал пять строчек из стихотворения Гете "Das Gottiche":
