Дэвид Шилдс - Сэлинджер
Фиби Хобан: В письме Сэлинджера Гамильтону поставлен хороший вопрос: за исключением преступников, никто не становится объектом такого пристального внимания, как человек, биографию которого пишут.
Джейсон Эпштейн [редактор, работавший с книгой Гамильтона в издательстве Random House] ответил Сэлинджеру, заверив его в том, что он – достойный и подходящий объект биографического исследования, что он – общественная фигура, и что у биографа есть право на изучение его жизни и творчества.
Йэн Гамильтон, автор книги In search of J. D. Salinger («В поисках Дж. Д. Сэлинджера»).
Шэрон Стил: [В письме Майклу Митчеллу] Сэлинджер выразил свои чувства, сказав, что «у него в сердце убийца», который точит нож на «надоедливого английского малого», Йэна Гамильтона, добывающего материалы для заказанной издательством Random House биографии писателя…
[25 декабря 1984 года, в приписке, сделанной на обороте рождественской открытки] Сэлинджер, похоже, выражает особую удрученность и отстраненность от жизни, но упорно стремится скрыть свои чувства. Сэлинджер сообщает о том, что на каникулах ездил в Лондон повидаться с Пегги, которая, неправильно поняв сообщения отца, приехала в Бостон. Тогда Сэлинджер решил погулять по Лондону один. «Все эти годы я полностью отключен от всяких общих и личных разговоров и почти ни с кем не общаюсь, за исключением пары местных пьянчужек или безумных теток, которых держу на расстоянии». Сэлинджер, пожалуй, ничего бы и не делал, если б не произведение, над которым он работал. Он пожелал Митчеллу «полной исправности и душевного равновесия» в наступающем 1985-м году[586].
* * *Джон Дин: Как и английское общее право, американское право относится к письмам так: у писем есть два аспекта. Один аспект – сугубо физический. Другой аспект – содержание письма. Получатель письма владеет им физически, но не владеет содержанием письма. Оно принадлежит тому, кто написал письмо. Человек, написавший письмо, обладает авторским правом на содержание письма. Продать можно только физический оригинал письма. Юристы Сэлинджера уведомили Гамильтона о том, что их клиент недоволен использованием его писем в корректуре написанной Гамильтоном книги. Юристы утверждали, что использование Гамильтоном писем Сэлинджера помешает Сэлинджеру в дальнейшем использовать письма в коммерческих целях. Юристы Сэлинджера требовали, чтобы Гамильтон изъял из книги письма Сэлинджера. Гамильтон попытался уговорить Сэлинджера, излагая содержание его писем своими словами. Но и такой вариант не устраивал Сэлинджера, который предъявил иск и добился в окружном суде Нью-Йорка временного запрета на публикацию книги.
Фиби Хобан: [Гамильтон] просто переписал свои богатые источники, заменяя слова синонимами. Вместо красоты и элегантности языка Сэлинджера и оригинального ритма его прозы получилась какая-то тяжеловесная, корявая, неуклюжая, ужасная пародия на язык Сэлинджера. Но эта пародия никого не оскорбляла и никому не причиняла вреда.
Джон Дин: Сэлинджер сказал: «Нет. Это неприемлемо. Мне не нравятся ваши модификации, и мы продолжим это дело [в суде]». В судебном процессе нет никакой неприкосновенности личной жизни, поскольку установление фактов происходит в открытом порядке, [Сэлинджер] понимал, что ему придется публично давать показания. Он понимал, что может проиграть процесс, но он хотел сыграть в эту азартную игру и попытаться сохранить контроль над своими произведениями и письмами.
Дэвид Шилдс: Почему он ввязался в это? По словам нескольких бывших подружек Сэлинджера, с которыми мы побеседовали, одним из главных мотивов Сэлинджера было желание предотвратить обнародование его многочисленных писем, написанных очень молоденьким девушкам, предметам его многолетней страсти к девочкам, которым было по четырнадцать лет.
Фиби Хобан: Это было поразительно смешно: писатель, известный своей приверженностью к закрытости, должен был давать показания в манхэттенском суде и сделать достоянием общественности свои самые интимные письма, сдав их в Библиотеку Конгресса США. В результате этого процесса Сэлинджер не только дал показания в суде, но также был вынужден зарегистрировать все 79 писем, являвшихся предметом спора, в Бюро регистрации авторских прав, где любой человек за 10 долларов может ознакомиться с ними.
Примечательно, что мы обретаем доступ к жизни Сэлинджера через собственноручно написанные им открытки и письма. На самом деле это похоже на чтение дневников персонажей произведений Сэлинджера или на что-то в этом роде. Знакомство с эпистолярным наследием Сэлинджера – самый близкий из возможных контакт с почти невероятно закрытым от людей анахоретом.
Лиллиан Росс: Они подвергли его страшным мучениям, пыткам… Мне пришлось сопровождать его в суд и держать его за руку. Он был выбит из душевного равновесия. Он приходил ко мне домой и дожидался времени, когда нам надо было идти в суд. Иногда мне приходилось держать его за руки, в буквальном смысле, так его трясло. После заседаний, в конце дня я готовила ему куриный суп. Он такой чувствительный, такой ранимый, такой уязвимый человек. Такой милый человек[587].
Дж. Д. Сэлинджер (7 октября 1986 года):
Вопрос [поверенного издательства Random House Роберта Каллаги]: В какие-то моменты последних 20 лет вы писали какие-то художественные произведения, которые остаются неопубликованными?
Ответ [Сэлинджер]: Да.
Вопрос: Можете назвать художественные произведения, написанные вами, но оставшиеся неопубликованными?
Ответ: Сделать это было бы очень трудно.
Вопрос: За последние 20 лет вами написаны какие-то законченные художественные произведения, которые остаются неопубликованными?
Ответ: Вы можете переформулировать вопрос? Что вы имеете в виду под «законченными»? Вы хотите сказать, готовые к публикации?
Вопрос: Я имею в виду законченные произведения, но не рассказы или художественные произведения или произведения, представленные в журналы для публикации.
Ответ: Ответить очень трудно. Я так не работаю. Я просто начинаю писать и смотрю, что получается.
Вопрос: Возможно, к сути дела легче подойти так. Не расскажете ли мне, что вы делали в области художественной литературы в течение последних 20 лет?
Ответ: Могу ли я сказать или скажу?.. Я просто пишу художественные произведения. Вот и все. Это единственное описание, какое я могу дать моей работе. Дать четкое определение почти невозможно. Я работаю над персонажами, над развитием их характеров, просто разрабатываю их[588].
