Ольга Круглова - Япония по контракту
Среди снега стали заметнее в садах золотые шарики хурмы — её оставляли подвялиться прямо на ветвях. Самая вкусная вяленая хурма получалась именно из круглых плодов, вяжущих, костлявых, а не из сладких четырёхугольных, без оскомины и семян. Вяленая хурма — зимнее японское лакомство. С приходом холодов её стали продавать в каждой овощной лавке. В дорогих магазинах ту же хурму упаковывали в красивые деревянные ящички, так получался подарок — недешёвый, зато сезонный, зимний. Некоторые хозяйки нанизали хурму на верёвочки и развесили под крышами своих домов рядом с белыми хвостами редьки и длинными кочанами китайской капусты — японцы подвяливали овощи перед засолкой.
Дешёвая лавка, торгующая одеждой, выставила в витрины простые тёмные кимоно, стёганые, как наши телогрейки, зимнюю одежду для стариков, приверженцев традиций, для бедных людей. На автобусной остановке пахло нафталином от толстых пальто, извлечённых из шкафов по случаю снега. Люди приоделись потеплее, а детям, даже новорождённым, шапок не надели. Снег таял на мягком ёжике чёрных волос на непокрытой головке младенца, обвисшего мягким тельцем в недрах общей с мамой куртки. Малыш постарше, пристёгнутый к материнской спине, бесстрашно болтал высунутыми из рюкзачка ножками в тонких носочках — японское закаливание сурово.
— Так лучше для ребёнка, — спокойно говорили японки.
А русские матери приходили в ужас.
— В детском садике сын сидит на промёрзшем с ночи линолеуме, там все дети в соплях! — жаловалась Галя.
А уже пообвыкшаяся Наташа была довольна — её первоклашка-дочь бегала кроссы по улице босиком, а в школу ходила по морозу в короткой юбке и гольфах с голыми коленками.
На шоссе выстроилась длинная вереница брошенных машин — водить по снегу японцы не умели. Вернее, они не пробовали это делать. Снег — это опасно! По снегу ездить нельзя! Такие предупреждения развешивали на дорогах, произносили по телевидению, радио… И дисциплинированные японские водители, завидев первые снежинки, бросали машины прямо там, где их застигло стихийное бедствие, и рысцой бежали к ближайшей автобусной остановке. Автобусу было позволено ездить и в снег. Но в цепях. Он подполз, тяжело ворочая колёсами, обёрнутыми серьёзным железом, зловеще лязгающим по едва припорошенному снежком асфальту. Автобус отставал от расписания, но длинная очередь ждала терпеливо — ведь выпал снег! И на цепи люди смотрели серьёзно, без ухмылки, не считая предосторожность излишней. Рабочие посыпали дорогу какими-то белыми гранулами. Мешки с этим средством были приготовлены заранее и сложены в ящики на прочных бетонных основаниях, поставленных у крутых извилин шоссе. Ящики не запирались: каждый мог в случае нужды достать мешок и посыпать дорогу — север Хонсю встречал зиму во всеоружии.
Первого декабря в университетском городке заработала котельная, батареи в корпусах стали тёплыми. Затопили точно в первый день зимы, по календарю, и топили по расписанию — с девяти утра до шести вечера. В шесть отопление отключали, и оставшиеся трудиться после официального окончания рабочего дня спасались керосиновыми обогревателями. Но и их выключал последний уходящий. За ночь бетонный дом промерзал до костей, до арматуры.
— Сегодня — первый снег нынешней зимы, — улыбнулся ей шедший по коридору Сато и шмыгнул покрасневшим носом.
Даже по случаю холодов он не изменил японским традициям и продолжал носить пластмассовые шлёпанцы на босу ногу.
— Первый снег для нас праздник, — сказал Шимада, потирая озябшие руки.
Митико, ставшая круглой в двух толстых свитерах, куталась в толстый шарф и кашляла. Многие студенты кашляли. Должно быть, они мёрзли в экономных родительских домах и в университете старались отогреться — не ограничиваясь батареями, разгоняли печь на полную мощность. Запас керосина быстро таял, и лабораторный техник Ямазаки то и дело ходил с канистрой в подсобное помещение, где стояла цистерна. Кобаяси ворчал на расточительность молодого поколения, за топливо он платил из лабораторных денег. В студенческом зале пахло керосином. У её домашнего обогревателя была хотя бы труба, а в стене столовой — дырка. Студенческая же комната отапливалась по-чёрному. При включении обогревателя полагалось открыть окно, но ребята, сохраняя тепло, ограничивали вентиляцию фрамугой над дверью, ведущей в коридор. Эта фрамуга была единственным источником тепла для Хидэо. Он широко открывал дверь своего кабинета, расположенного напротив, а свой обогреватель никогда не включал, экономя керосин. Он и электричество экономил, сидя зимними вечерами в тёмной комнате, освещённой только тусклым экраном компьютера.
— Поздравляю всех с первым снегом! — весело влетел в студенческий зал Хидэо. И захлопотал заботливо: — Сегодня после обеда Вам принесут новый обогреватель. Я договорился.
Её бытовые проблемы он решал отменно — на холод она пожаловалась только вчера. Батареи в её кабинете не было, а маленький электрический камин не справлялся с морозом. Ровно в час в дверь её кабинета постучали. Расторопный юноша в чёрном костюме внёс большую коробку.
— Это — газовый обогреватель. Вам не придётся хлопотать с керосином! — вежливо известил он по-английски.
Сняв пиджак, он приколол зажимом тёмный галстук, закатал рукава белоснежной рубашки и присоединил машину к газовой трубе — вода и газ были в каждом кабинете. На прощание он вручил визитку — на случай неполадок — и с поклоном удалился. Обогреватель был элегантный, кремовый, с сияющей латунью эмблемой знаменитой японской фирмы, Но, включая его, полагалось открыть окно. Иначе кабинет заполнял запах газа.
Рано утром позвонила Намико, чтобы известить — в одиннадцать придёт мастер чинить колонку. Милая Намико, как и её муж, мгновенно исполняла все её житейские просьбы. Неожиданно освободившееся утро она решила посвятить хозяйству. Зимой у неё появилась новая забота — ходить на бензоколонку за керосином. Жители частных домов поступали проще — они выставляли канистры за ворота, доверяя их заливку бегавшей по району машине. Но она не знала, где поставить канистру в многоэтажке, как оплатить счета… На бензоколонке парень и девушка, стоявшие навытяжку, как часовые, стремглав бросились ей навстречу. Парень выхватил из её рук канистру и помчался её наполнять. Девушка, приняв деньги, ринулась к кассе бегом и вернулась с чеком и сдачей. Парень сам завинтил крышку канистры, едва ворочая закоченевшими пальцами. И у девушки лицо было сизым от холода — они работали на ледяном ветру в лёгких форменных курточках. А брюки им позволили надеть совсем недавно — в ноябре они стояли на ледяном ветру в шортах с коленками такими же синими, как носы. Едва отдав ей канистру, парень рванулся к подъезжающей машине, подхватил шланг, чтобы её заправить. Девушка приняла деньги и выбежала на улицу, отмахивая рукой — путь свободен. Водитель из машины даже не вышел.
