Анатолий Ведерников - Религиозные судьбы великих людей русской национальной культуры
«Рим разорвал всякую связь между познанием и внутренним совершенством духа», – говорит Хомяков. Это явно выразилось в догматическом закреплении непогрешимости папы. В этом именно пункте ярче всего проявился разрыв между познанием и святостью, между постижением истины и совершенством духа.
Но Православие осталось на иной почве: на почве единства познания и святости, ибо только святость, нравственное совершенство познающего духа может служить залогом и условием истинного познания.
В ясном определении этого свойства Православия и состоит основная заслуга Хомякова.
Учение А. С. Хомякова о Вселенской Православной Церкви
Яркая и неотразимо убедительная характеристика западных исповеданий оказалась возможной для Хомякова исключительно в силу правильно избранной позиции, которую он как истинно верующий человек нашел на благодатной основе Православия, внутри самой Церкви. По мысли Самарина: «Хомяков первый взглянул на латинство и протестантство из Церкви, следовательно, сверху; поэтому он и мог определить их». Для нас это значит, что иная точка зрения и невозможна, если мы хотим знать действительный характер расхождений между Православием и западными верованиями.
Истинное постижение Церкви доступно только тому, кто живет в Церкви, кто является ее членом. О Церкви нельзя иметь правильного суждения человеку, находящемуся вне Церкви; для него Церковь будет представляться, совершенно неизбежно, чисто человеческой организацией, подобной любому человеческому обществу или собранию, в которых на первом месте будут всегда стоять правовые, юридические, отношения между членами. А в основе истинной Церкви мы имеем силу Божественной Любви, которая соединяет всех верующих во Христа в единый организм Тела Христова.
В этом апостольском определении Церкви заключается глубочайший, можно сказать, неисчерпаемый смысл. Раскроем его предварительно с той стороны, которая оказалась особенно близкой Хомякову в его стремлении указать на подлинные причины западного раскола и в то же время объяснить людям Запада истинное свойство Церкви.
По апостолу Павлу, Церковь есть Тело Христово (см.: Еф 1, 23); как органическое тело живет, растет, увеличивается, так и Церковь, то есть Тело Христово, созидается (см.: Еф 4, 12), творит возрастание (см.: Еф 4, 16), возрастает подобно обыкновенному человеческому органическому телу, в котором все первоначально дано в идее, в зародыше, и оно с течением времени не получает каких-либо новых органов, а только усвояет нужный ему материал, перерабатывает его и через это растет и крепнет. Далее: обыкновенное органическое тело не есть безразличное единство, а единство во множестве, или единство в разнообразии; не все члены тела имеют одинаковое значение, но все равно необходимы, ибо служат жизни целого; в теле нет распри, а всякий член поддерживает жизнь организма, его благосостояние. Так, по учению Апостола, и в Церкви Христовой. Она есть единство в разнообразии, ибо, будучи многими, мы составляем единое Тело во Христе; если бы все были один член, то где было бы тело? Но теперь членов много, а тело одно (1 Кор 12, 19–20). Далее: в Церкви никто не умален, – не все члены здесь равны, но все одинаково необходимы, ибо Тело Церкви возрастает при действии в свою меру каждого члена (Еф 4, 16). В Церкви, как стройном органическом Теле Христовом, розни и распри нет, так как все мы примирились в одном Теле, все напоены единым Духом (1 Кор 12, 13); не может глаз сказать руке: ты мне не надобна, или также голова ногам: вы мне не нужны (1 Кор 12, 21). В Церкви, как и в обыкновенном органическом теле, полное содружество членов: страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены (1 Кор 12, 26). Если бы, заметим, это апостольское учение о Церкви вошло в нашу плоть и в нашу кровь, жизнь наша получила бы тогда совершенно иное направление. Отвергнув ложь, говорите, – научает Апостол, – истину каждый ближнему своему, потому что мы члены друг другу (Еф 4, 25), а члены тела друг друга обманывать не могут, говорит святитель Иоанн Златоуст.
Таким образом, в истинной Церкви Христовой все основывается на живом взаимодействии членов. Здесь нет резкого, абсолютного разделения между управляющими и управляемыми, между деятельными и пассивными членами. Такое разделение Церкви на церковь учащую и церковь учеников оказалось возможным только в католичестве в силу того, что оно уподобило себя государству; это же раздвоение проникло и в протестантство в силу упразднения в нем Предания или посягательства науки на веру. Только в Православной Церкви нет и не может быть этого раздвоения. Отсутствие этого разделения в Православии и определяет его характер.
Утверждая это положение, Хомяков предлагает не гипотезу, а неоспоримый догматический факт. Восточные патриархи, говорит он, торжественно провозгласили в своем ответе на Окружное послание Пия IX, что непогрешимость почиет только во вселенскости Церкви, объединенной взаимной любовию, и что неизменяемость догмата, равно как и чистота обряда, вверены охране не одной иерархии, но всего народа церковного, который есть Тело Христово. Народ – Тело Церкви, в нравственном единении с Богоучрежденной иерархией и совокупно с нею служит носителем общецерковного Предания, этого главного обеспечения неизменности и чистоты веры. Вот подлинные слова восточных патриархов: «У нас ни патриархи, ни Соборы не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас самое Тело Церкви, то есть самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною и согласною с верою отцов своих… Мы не имеем никакого светского надзирательства или, как говорит его блаженство (папа), священного управления, а только соединены союзом любви и усердия к общей матери нашей в единстве веры». «Это формальное объявление всего восточного клира бесспорно самое значительное событие в церковной истории за много веков, – замечает Хомяков. – Оно заключает в себе общую формулу всей истории Церкви… Из недр невежества и уничижения, из глубины темницы, в которой исламизм держит христиан Востока, раздался голос и изрек миру слово, которое ни одна честная душа, верующая во что-либо или неверующая, не откажется признать за одно из прекраснейших, когда-либо исходивших из человеческих уст».
Указывая на то, что в основе догматического учения римского католицизма лежит начало авторитета, Хомяков, в согласии с Окружным посланием восточных патриархов от 6 мая 1848 года, раскрывает понятие о Церкви как о живом организме, организме истины и любви. Началу авторитета, началу юридической принудительности он противополагает органический закон церковной жизни: свободу в единстве, единство в любви.
