Федор Раззаков - Андрей Миронов: баловень судьбы
Орландо фонтанирующе талантлив: он сделал десятки открытий, в совокупности и даже по отдельности могущих составить счастье человечества. Среди них, кстати, есть и способ добычи золота: как бы в пику способностям Мая, это чрезвычайно легкое и экономичное средство: благородный металл получают с помощью железного креста из коровьих лепешек. Но есть у Орландо и вполне серьезные открытия, в полезности которых мы убедимся сами: хотя бы летательный аппарат, сооруженный чуть ли не на наших глазах.
Но у Орландо своя странность: он не торопится реализовать проекты и открытия, и «рукотворный нетопырь, поднимающий человека», видимо, единственное из воплощенных изобретений. Орландо странствует без цели и задачи, просто так, «из любви к искусству». Но этого профессионального странника то и дело тянет остановиться там, где тепло очага, накрытый стол и играет музыка. На этот счет у Орландо есть полушутливая сентенция: «Голодные философы – все злые, а философ, который желает добра человечеству, должен есть досыта».
Он, конечно, желает добра человечеству, но нам не дано знать ни об одной практической попытке Орландо реализовать свой талант на благо и счастье людей. Он складывает записи своих непроверенных гипотез «про запас», а когда проекты гибнут, признается, что теперь уже не в состоянии вспомнить, в чем суть столь многообещающих открытий. Несчастный случай оборвал его жизнь, но если бы она продолжалась, в сущности, ничего бы не переменилось… Орландо воображает вслух: он научит Мая жонглировать и ходить по канату, Марта станет варить им суп и стирать рубашки, и все вместе они будут странствовать, странствовать… Орландо и для себя, и для Мая не видит возможности реализации таланта, да и особого стремления к этому не испытывает. В его элегической проекции будущее благо человечества – за пределами луча, а собственное счастье не связано с талантом или даже более того – предполагает отказ от реализации дарования…»
К сожалению, фильм «Сказка странствий» не принес большого успеха ни автору (а ведь его предыдущий фильм «Экипаж» стал фаворитом проката), ни актерам, занятым в нем. Фильм не спасли ни знакомый сюжет, напоминающий «Снежную королеву» (там мальчика Кая крадет Снежная королева, здесь мальчика Мая умыкает злой волшебник Горгон), ни многочисленные спецэффекты. Что-то у Митты на этот раз не сработало.
16 января на «Мосфильме» Евгений Матвеев приступил к съемкам фильма «Победа». В тот день снимали эпизод в декорации «кинозал Черчилля», в котором наш герой участия не принимал – его съемки начнутся чуть позже.
Тем временем 21 января в жизни Андрея Миронова грянула еще одна премьера: на Малой сцене Театра сатиры был показан спектакль «Вишневый сад». Помимо Миронова, игравшего купца Лопахина, в нем были заняты: Анатолий Папанов (Гаев), Раиса Этуш (Раневская), Михаил Державин (Епиходов), Ольга Аросева (Шарлотта), Георгий Менглет (Фирс), Луиза Мосендз (Варя), Роман Ткачук (Симеонов-Пищик) и др. Критик Т. Шах-Азизова так отозвалась о роли Лопахина в исполнении Миронова:
«Доверившись тексту пьесы и замечаниям Чехова, режиссер и актер увидели Лопахина человеком порядочным, мягким, с „тонкой и нежной душой“. То, что случается с ним на торгах, – нечаянное предательство, покупка сада, – произойдет как бы помимо воли, словно вырвется наружу тайная, деловая стихия его души. В борьбе этих двух стихий – „сердца“ и „дела“ – диалектика образа, его драматизм, его движение к монологу после торгов, ставшему кульминацией спектакля. Подавленный усталостью, похмельем, Лопахин начнет монолог тихо, сдерживая пробудившийся азарт делового и хищного человека. Азарт все же прорвется, хотя без обычного лопахинского „куража“, и не победит окончательно, мешаясь с горечью и самоиронией, за которой ироническая усмешка театра…»
А вот еще один отзыв – С. Фоменкова: «Как мужскую увлеченность воспринимает Раневская – Этуш привязанность и заботливость Лопахина. Но чувство будущего хозяина вишневого сада, каким его играет А. Миронов, – иного порядка. Лопахин, мучительно закомплексованный, болезненно рефлексирующий, прежде всего восхищен той внутренней свободой, раскрепощенностью, что несет в себе Раневская. Казалось бы, странно, кто как не Лопахин должен ощущать себя хозяином жизни, иметь все основания быть гордым и уверенным. Да, он преодолел унижения, голод, бедность, нищету (актер с щемящей болью ведет тему прошлого своего героя), но, с детства лишенный радости, он утратил саму способность радоваться жизни.
В Лопахине Миронова это обстоятельство обернулось мучительным неверием духовно одаренного, умного, тонко чувствующего человека в свое право на человеческое уважение и понимание. Неверие в то, что он, Лопахин, может быть по-человечески интересен, то порождает неуравновешенность психики, то приводит к резким перепадам от застенчивости до агрессивной категоричности…»
А вот как отозвалась об этой роли Миронова В. Максимова: «Андрей Миронов не часто имеет возможность напомнить о своем даре актера драматического. Все дальше и дальше в глубь нашей памяти, в прошлое уходит его пылкий, светловолосый Жадов, юношески неумело и отчаянно сражавшийся за чистую и честную жизнь в спектакле 60-х годов – „Доходном месте“ режиссера М. Захарова. Роль Лопахина – выразительное свидетельство того, что обаятельный и легкий талант Миронова – комика, лицедея, танцора, пантомиста, всех возможностей актера не исчерпывает. Роль сыграна с учетом условий малой сцены сосредоточенно и строго. „Крупные планы“ дают возможность оценить тонкость мимической игры актера, всмотреться в некрасивое, простоватое, печальное лицо человека в белом, нескладно сидящем пиджаке, в черно-белых, не без претензии на элегантность штиблетах, как будто бы еще не обношенных и оттого неудобных. В начале спектакля Лопахин движется неслышно и торопливо, стараясь не обеспокоить, по дедовской и отцовской привычке не шуметь в покоях барского дома. Предложение о сдаче вишневого сада в аренду дачникам преподносит Раневской трогательно сияя, как дорогой подарок от души, как выношенный, продуманный способ спасения, и теряется почти до слез, когда „дар“ отвергнут…
Драматической кульминацией роли становится не обычное в чеховских постановках возвращение с торгов, не финал, где герой является иным и новым, как бы относимым холодным и стремительным течением предпринимательства от «светлых берегов» вишневого сада и старого дома, а эпизод исповеди во время гуляния, воспоминание о недавнем прошлом. Миронов оправдывает здесь очень сложную мизансцену, данную ему режиссером. Рассказ об отце и дяде – разбойниках и рабах, об их темноте и жестокости Лопахин ведет на коленях. Возможность сентиментального звучания актер исключает способом точнейшего жизненного оправдания. Его Лопахин хочет опуститься на траву и поэтому снимает пиджак, но, начав говорить, заново переживая стыд и боль за себя, за своих предков крепостных, замирает на полпути, остается на коленях. Слова обретают второй, добавочный и существенный смысл. Чувствующий силы необъятные, собирающийся в долгое странствие по жизни, готовящийся ко многим победам, Лопахин как бы просит прощения (у собеседников? у нас, у будущих?) за свой выбор судьбы. «Додумывая жизнь в образе до конца», актер предвидит неизбежность будущей трагедии героя. И потому с торгов Лопахин возвращается в предельном изнеможении, раздавленным, опустошенным. Гордость и злость прорываются в единственной фразе: «Я купил!», которую тотчас же смывает волна отчаяния и жалости к Раневской. Сил остается лишь на то, чтобы шептать еле слышно: «Музыка, играй». «Танцевальнейший» Миронов уходит со сцены, едва волоча ноги, ведомый Симеоновым-Пищиком, униженный тем, что Раневская не подала ему руки…»
