Яков Кедми - Безнадежные войны
Когда Нетаньяху начал свою деятельность в качестве главы правительства, я увидел, что ничего не продвигается. Рабочие встречи с премьер-министром практически прекратились. За всю его каденцию премьер-министра у нас были одна-две рабочие встречи в год. Было полное пренебрежение к тому, чем занимается «Натив». Я помню, как на одном, совместном с другими организациями, совещании, при обсуждении некоторых проблем были приняты определенные решения. Протокол встречи вел военный секретарь премьер-министра. На следующий день я получил по внутренней почте протокол и обнаружил, что решения отличаются от того, что было принято, а в некоторых пунктах были прямо противоположными. Я приехал в канцелярию премьера и направился прямо к военному секретарю. Военный секретарь, генерал-майор, сказал, что глава правительства изменил решение после совещания. Я сказал, что это невозможно. Право главы правительства изменить свое мнение, но для этого он должен провести совещание заново или, по крайней мере, дать обоснование и объяснение своего нового решения. Военный секретарь взглянул на меня с грустью и сказал, что таков стиль работы Нетаньяху. И еще одна сигнальная лампочка зажглась у меня, одна из целой цепочки лампочек, которые зажглись впоследствии.
55
В 1997 году Ариэль Шарон попросил меня помочь ему организовать визит в Россию и принять в нем участие. Он сказал, что израильский МИД затрудняется организовать визит и обеспечить все необходимые встречи. Я занялся организацией визита и привлек к этому Российский Еврейский Конгресс во главе с В. Гусинским. Когда я сообщил в канцелярию премьер-министра о том, что мы занимаемся визитом Шарона в Россию, то оттуда пришло указание, чтобы я не сопровождал Шарона во время его визита. Когда я попытался выяснить причину, то мне намекнули, что такова договоренность между Б. Нетаньяху и Либерманом. Лично для меня участие в визите не имело никакого значения. Все было организовано, а я обычно не сопровождал визиты министров, кроме премьер-министра и министра иностранных дел. Я сообщил Шарону, что я не буду сопровождать его в этом визите по указанию главы правительства, но он не должен беспокоиться: все организовано и готово. Шарон вскипел и обратился к главе правительства, и я получил указание присоединиться к визиту. Но Либерман позвонил мне и сказал, чтобы во время визита я не принимал участия во встречах по экономическим вопросам. Я ответил ему, что я никогда не принимаю участия во встречах, связанных с экономическими проблемами. Я не хотел сказать ему, что меня не интересует, что он говорит. Ведь руководитель «Натива» не находится в подчинении генерального директора канцелярии премьер-министра.
Шарон хотел встретиться наедине с председателем правительства России Виктором Черномырдиным. Черномырдин был в отпуске, но нам удалось добиться того, что он согласился встретиться на его даче в Сочи. По его указанию самолет председателя правительства России доставил нас из Москвы в Сочи. Поскольку В. Чермордин не хотел, чтобы представители МИДа России принимали участие во встрече, то он попросил, чтобы и посол Израиля не принимал в ней участие. Он также определил, что и российский переводчик не примет участие во встрече и ему достаточно, чтобы я переводил обеим сторонам. Не нужно обладать излишним воображением, чтобы представить, каково было настроение у работников МИДа Израиля и посла Израиля в России, когда они узнали, кто будет и кто не будет участвовать во встрече. Во время встречи В. Черномырдин и А. Шарон обсуждали вопросы экономического сотрудничества между странами, поставок российских нефти и газа, а также поставки российского вооружения Ирану и Сирии. В. Черномырдин пообещал А. Шарону, что Россия не поставит ни Ирану и ни Сирии те виды оружия и комплектующие, которые А. Шарон просил не поставлять. Насколько мне известно, и до сегодняшнего дня Россия не поставила эти виды вооружения ни в Сирию, ни в Иран. Кроме встречи с В. Черномырдиным, мы организовали А. Шарону еще несколько интересных встреч, в том числе и с председателем Правления «Газпрома», в которой я не участвовал.
В один из дней визита Шарона я сообщил ему, что я не присоединюсь к нему на обед, поскольку у меня есть другая важная и интересная для меня встреча с одним из российских чиновников. Я сказал ему, что моя встреча будет в том же ресторане, но за другим столом. Это была интереснейшая встреча, открытая и глубокая. Собеседник произвел на меня отличное впечатление своей серьезностью, внимательностью и отсутствием каких-либо признаков типичного отношения советского чиновника к тем проблемам, которые мы обсуждали. Его внешний вид, стиль ведения беседы и разговора явно указывали на его прошлое в КГБ. Но я еще и до встречи с ним знал о его прошлой службе в КГБ. В нашей беседе мы коснулись очень многих проблем как России, так и Израиля, а также Ближнего Востока, отношений между Россией и Израилем и возможного взаимодействия между нашими странами. Мы обсуждали как взаимные интересы, так и взаимные угрозы. Мы просидели вместе более трех часов, и эта встреча заложила основы для хороших отношений между нами в будущем. Имя человека, с которым я встретился, было Владимир Путин. Он был знаком нам по его работе с губернатором Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком. В свое время мы организовали визит в Израиль Анатолия Собчака, и Путин, которые заведовал отделом внешних сношений муниципалитета Санкт-Петербурга, прибыл вместе с ним. Я был знаком с Собчаком, и у нас было несколько интересных встреч. После того как Собчак проиграл на городских выборах, Путин отказался работать с его преемником и перебрался в Москву.
Во время планирования визита я предложил Арику Шарону посетить воинскую часть Российской армии. Я всегда стремился к установлению отношений между Армией обороны Израиля и Армией России. Я предложил ему посетить Академию Генерального штаба и Таманскую дивизию, которая на протяжении многих лет была образцово-показательной бронетанковой дивизией Советской армии и Армии России. Академия Генерального штаба произвела на Ариэля Шарона огромное впечатление, особенно профессиональный уровень преподавателей и представленные ему программы обучения. Когда мы собирались выехать из академии в направлении Таманской дивизии, произошла заминка. Вся процессия машин стояла в замешательстве. Когда я спросил, в чем дело, мне ответили, что никто не знает дорогу в Таманскую дивизию. Шарон спросил военного атташе Израиля в России, который сопровождал нас во время визита, знает ли он дорогу. Оказалось, что не только он не знал дорогу, он вообще не связывался с Таманской дивизией, чтобы уточнить детали оговоренного визита. С Академией Генштаба он тоже предварительно не разговаривал и не знал ее адреса, приехав со всей процессией. Верно, что все визиты были подготовлены благодаря моим связям, но в моем понимании это не освобождало военного атташе от обязанности установить связь и уточнить технические детали визита. Шарон кипел от ярости, заметив, что военный атташе позорит его как генерала Армии Израиля своим не подобающим офицеру халатным поведением.