Павел Анненков - Материалы для биографии А. С. Пушкина
Но здесь еще пьеса не кончается у Пушкина. На другой странице он продолжает ее, но как будто уже для самого себя, как будто для того, чтоб не потерять случая дополнить свое воззрение на поэта новой чертой. Он продолжает:
Таков прямой поэт.
Он сетует душой
На пышных играх Мельпомены —
И улыбается забаве площадной,
И вольности лубочной сцены
* * *
То Рим его зовет, то гордый Илион,
То скалы старца Оссиана,
И с детской легкостью меж тем летает он
Вослед Бовы иль Еруслана.
Следует помнить, что эти строфы были и зачеркнуты самим автором как портящие стихотворение, но они принадлежат к его любимому представлению о той свободе вдохновения, какая прилична поэту.
165
Что дозволено Урании, дозволено <…>, <…> дозволено, <…> подобает (лат.). – Ред.
166
Индейская сказка, переведенная, кажется, с немецкого г-м Титовым
167
Так точно и другое письмо Пушкина к издателю, написанное двумя месяцами ранее и еще из Петербурга (1-го июля), отличается тем же характером{817}. Пушкин старается поддержать в сотрудниках силы и добрые намерения всеми средствами: обещаниями, похвалой, резким приговором общим противникам: «Простите мне долгое мое молчание, любезный М<ихайло> П<етрович>; право, всякий день упрекал я себя в неизвинительной лени, всякий день собирался к вам писать и все не собрался. По сему самому и не посылаю вам ничего в «М<осковский> в<естник>». Правда, что и посылать было нечего; но дайте сроку, осень у ворот; я заберусь в деревню и пришлю вам оброк сполна. Надобно, чтоб наш журнал издавался и на следующий год. Он, конечно, будь сказано между нами, первый, единственный журнал на Руси: должно терпением, добросовестностию, благородством и особенно настойчивостию оправдать ожидания известных друзей словесности и одобрение великого Гете{818}. Честь и слава милому нашему <Шевырев>у. Вы прекрасно вделали, что напечатали письмо нашего германского патриарха. Оно, надеюсь, даст <Шевырев>у более весу во мнении общем… За разбор «Мысли», одного из замечательнейших стихотворений текущей словесности{819}, уже досталось нашим северным шмелям{820} от Крылова, осудившего их каждого по достоинству. Вперед! И да здравствует «М<осковcкий> в<естник>»!» Из слов оправдать одобрение великого Гете» можно заключить, что Гете знал не один только разбор «Елены» (из 2 части «Фауста»), сделанный С.П. Шевыревым, но отчасти знаком был и с журналом вообще, а следо<вательно>, и с некоторыми произведениями Пушкина. Кстати, приводим еще приписку Пушкина. «На днях пришлю вам прозу, да Христа ради, не обижайте моих сирот-стишонок опечатками и т. п. (Шевырев)у пишу особо. Грех ему не чувствовать Баратынского, но бог ему судья!»{821} Мы не знаем прозы Пушкина в «Московском вестнике», а что касается до стихов, то с 1827 по 1830 год включительно Пушкин поместил в журнале 33 стихотворения, включая сюда отрывок из «Бориса Годунова», отрывок из «Нулина» и два из «Е<вгения> Онегина».
168
В первое время появления «Московского телеграфа» Пушкин еще не разделял тех убеждений, которые заставили его переменить отношения свои к журналу. С.Д. Полторацкий привел в статье своей («Иллюстрация», 1846, № 9) учтивое письмо его к издателю журнала{822} от 2 августа 1825 <г.>, когда поэт жил еще постоянно в Михайловском: «Радуюсь, что стихи мои могут пригодиться вашему журналу (конечно, лучшему из всех наших журналов). Я писал кн. В<яземскому>, чтоб он потрудился вам их доставить. У него много моих бредней. Надеюсь на вашу снисходительность и желаю, чтоб они понравились публике». Действительно, в 1825 году в «Московском телеграфе» были помещены две эпиграммы Пушкина, отрывок из «Цыган», стихотворения «Телега жизни» и «В альбом» («Если жизнь тебя обманет…»). В 1826 году только одно стихотворение Пушкина находилось в журнале – «Элегия» («Люблю ваш сумрак неизвестный…»), а затем он уже помещал в нем одни эпиграммы на «Вестник Европы». Влияние Д.В. Веневитинова сильно способствовало направлению его мыслей и предпочтений в другую сторону
169
без злопамятства (франц.). – Ред.
170
но он располагает ею уже давно, вообще же дело идет только о 1000 рублях (франц.). – Ред.
171
Беседы Байрона, Мемуары Фуше <…> Сисмонди (Литература) <…> Шлегель (драматургия) <…> Сен-Флорана (франц.). – Ред.
172
В «Северных цветах» на 1825 год напечатано было стихотворение Жуковского «Мотылек и цветы» с таким объяснением: «Стихи, написанные в альбом Н.И.И., на рисунок, представляющий бабочку, сидящую на букете из pensees (анютины глазки (франц.). – Ред.) и незабудок. В третьей строфе пьесы говорится о мотыльке, слетевшем с высоты и прельщенном цветами:
Он мнил, что вы с ним однородные
Переселенцы с вышины,
Что вам, как и ему, свободные
И крылья, и душа даны…
В четвертой строфе – ошибка мотылька:
– Не рождены вы для вниманья,
Вам не понятен чувства глас и проч.
и приговор поэта цветам:
Пускай нее к вам, резвясь, ласкается,
Как вы, минутный ветерок:
Иною прелестью пленяется
Бессмертья вестник, мотылек…»
Предпоследний стих опять приводится Пушкиным немного далее.
173
Здесь изображены разные типографские украшения, бывшие тогда в моде
174
с красной строки (франц.). – Ред.
175
в буквальном смысле слова (франц.). – Ред.
176
Печатаются: Темные истории, 1 том in 8°. – Алоиз, или Завещание Ровера (франц.). – Ред.
177
В 1824 году, в то время как книгопродавец Смирдин только что купая за 3000 р. ас. все издание «Бахчисарайского фонтана», напечатанного кн. Вяземским, Пушкин получает известие в Одессе, что поэма его уже читается в рукописях почти всем Петербургом. Пушкин пришел в неописанное волнение и начертил два сильных выговора брату и друзьям своим. Вот первый: «Вот что пишет ко мне Вяз<емск>ий:
«В «Благонамеренном» читал я, что в каком-то ученом обществе читали твой «Фонтан» еще до напечатания (на что это похоже?) и что в П<етер>бурге ходят тысячи списков с него. Кто ж после будет покупать? Я на совести грека не имею и проч.».
