Дуглас Боттинг - Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер
Но члены Совета не учли одного небольшого обстоятельства. Джерсийский адвокат, составлявший устав Совета, включил в него положение о необходимом кворуме. Джереми Маллинсон (научный директор), Джон Хартли (секретарь Фонда) и Кейт Уэллер (член совета управляющих) были законными членами Совета с правом голоса. Несколько членов Совета забрали свои заявления, таким образом был сформирован кворум. Джеральд со спокойным сердцем принял отставку остальных. Их он мог заменить. Он выиграл еще один день.
Оглядываясь назад, Джеральд обвинял во всем сэра Жиля Гатри. «Это была простая и незамысловатая борьба за власть, — писал он американскому коллеге 14 декабря. — На протяжении нескольких лет один из членов Совета ощущал, что я для него — шило в заднице. Он не платил мне, а следовательно, не мог мной управлять. Он надеялся загнать меня в угол и тем самым устранить со своего пути. То, что члены Совета решили уволиться почти в полном составе, огорчило меня, но зато теперь я знаю, кто мои истинные друзья».
Ситуация в Фонде была огорчительной для обеих сторон. Как и лорд Джерси, сэр Жиль Гатри был тем редким человеком, для которого охрана природы была не просто развлечением. В течение долгого времени он периодически жертвовал по пять тысяч фунтов, его жена ежегодно присылала по тысяче фунтов с личного счета. Семья Гатри внесла десять тысяч на покупку орангутана.
О положении в Фонде написали в «Таймс». Куратор отдела млекопитающих Лондонского зоопарка доктор Майкл Брамбелл прислал Джереми Маллинсону сочувственное письмо, в котором выражал свою поддержку Джерсийскому зоопарку и Фонду. «Я считаю Джерсийский зоопарк одним из передовых зоологических учреждений нашей страны и одним из четырех серьезнейших организаций на Британских островах, среди которых Фонд Питера Скотта и в меньшей степени организация Филиппа Уэйра (Фонд фазанов и выдр в Норфолке)».
Теперь стало ясно, что члены Совета были правы, когда предлагали повысить эффективность работы Фонда. Но сформулировали они свои предложения совершенно неправильно. Они своими руками спровоцировали враждебную реакцию Джеральда, почувствовавшего себя уязвленным. Почти через двадцать лет лорд Джерси писал вдове Жиля Гатри, Ронде, о том, что в свое время они совершили серьезную ошибку. «Рассматривая наши предложения сегодня, — признавал он, — я нахожу их весьма мягкими и разумными. Я до сих пор удивляюсь, что они вызвали такую реакцию. Ведь почти все наши предложения постепенно были реализованы».
Джерри и Джеки также не остались незатронутыми этим конфликтом. Джеки продолжала прежнюю жизнь, но число ее друзей заметно сократилось. Джерри остался на своем посту, но ему пришлось проститься с мечтами о рыцарстве.
Джерри не тратил время на пустые сожаления. У него были весьма амбициозные планы на 1973 год. В этом году Фонд должен был отметить десятилетие своей деятельности. Он в кратчайшие сроки сформировал новый Совет. В феврале он объявил о новых планах. Сэр Уильям Коллинз, издатель Джеральда, согласился войти в Совет. В числе знаменитостей были известный писатель Ноэль Кауард и актер Дэвид Нивен. Членами Совета стали лорд Крайтон, вице-президент Общества охраны природы и председатель Британского совета по охране окружающей среды, и Робин Рамболл, известный финансист и политик, заменивший сэра Жиля Гатри.
Новый год Джеральд встречал в прекрасном настроении. В его зоопарке содержалось более восьмисот животных. Программа по разведению животных в неволе осуществлялась полным ходом, научная ценность ее более не вызывала никаких сомнений. Ежегодный отчет Джерсийского зоопарка являлся одной из самых впечатляющих зоологических публикаций в мире. Образовательная программа, столь дорогая сердцу Джеральда, осуществлялась быстрыми темпами. За последние несколько лет зоопарк посетили свыше одиннадцати тысяч английских и тысяча французских школьников. В зоопарке был организован специальный класс и приглашен учитель. Огромное внимание уделялось уходу за территорией зоопарка. Ви Лорт-Филипс и леди Ронда Гатри, а также комитет садоводов постоянно работали над озеленением Джерсийского зоопарка, благодаря чему удалось собрать внушительную ботаническую коллекцию. В вольерах, где содержались животные, по возможности старались высадить растения, свойственные среде естественного обитания. Эта задача по своей значимости могла быть сравнима с зоологическими достижениями Фонда Даррелла. В течение первого месяца 1972 года число членов Фонда увеличилось на двести человек, а также было получено потомство от девяти млекопитающих и тринадцати видов птиц. Член Фонда из Канады пожертвовал средства на создание центра по разведению рептилии. Британский член Фонда прислан пять тысяч фунтов на создание центра по разведению мармозеток и тамаринов.
«Мы надеемся, что год десятилетия нашего Фонда станет самым удачным в истории этой организации», — сказал Джеральд журналистам. Теперь он был готов к завоеванию богатейшей страны мира.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
ДЖЕРАЛЬД В АМЕРИКЕ: 1973-1974
Хотя Джеральд Даррелл, к этому времени уже приблизившийся к полувековому юбилею, по-прежнему оставался очень веселым человеком и продолжал писать очень смешные книги, он вел очень серьезную игру. То, каким он представал миру, более не было всего лишь набором генов и наследственных признаков. Пятнадцать невероятно жестоких и тяжелых лет, прошедших с момента его первого приезда на Джерси, с основания зоопарка и Фонда, сделали его более сложной, противоречивой и парадоксальной личностью, хотя и раньше он был весьма непростым человеком. Из обычного человека, ведущего спокойную, чисто личную жизнь, он превратился в политическое животное со всеми присущими этому виду характеристиками. Джеральд стал более ловким, более уклончивым, более отчаянным, не всегда таким добрым и приветливым, как можно было бы ожидать от человека, имеющего такую внешность. Он более не напоминал вакхического Санта-Клауса, каким его привыкли видеть его поклонники.
Джеральд по-прежнему любил шутить и разыгрывать, но теперь его розыгрыши могли быть жестокими и даже демоническими, в зависимости от его настроения. Дэвид Хьюз заметил эти перемены в личности своего друга.
«Я считаю, что ему было чрезвычайно трудно контролировать свою личность, в которой рядом уживались и доктор Джекил, и мистер Хайд. Часто он был изощренно жесток, старался нащупать слабое место человека и начинал давить на него. Выдержать это было нелегко. Произошло такое и со мной. Он так и не позволил мне сорваться с крючка. Случалось, что я чувствовал себя очень сильно уязвленным, хотя, уверен, он этого не хотел. Это была уже не игра, это был способ манипулирования людьми. Скорее всего, без подобных качеств ему не удалось бы управлять зоопарком и Фондом. Таким образом он утверждал себя, как утверждают себя в стае крупные самцы гориллы. Если по натуре вы анархист, если обычная организационная структура вам не по душе, в вас должно быть нечто большее, что заставило бы людей последовать за вами, что позволило бы вам сломить их сопротивление и подчинить своей воле. Вот почему круг его ближайших сотрудников был безраздельно предан не только самой идее, но и человеку, посеявшему зерна этой идеи в их души. Так Джеральд выражал свою застенчивость. Потому что он был застенчив. Его застенчивость была необычной, он не замыкался в себе, а, напротив, делал все, чтобы никто об этом не догадался».
