Владимир Герлах - Изменник
Он побежал в канцелярию, откуда был слышен его истерический крик: «Немедленно! Сию минуту! Доннерветтер!..»
Получив ордер на квартиру, Галанин снова вышел на солнечную улицу разыскивать место своего ночлега… искал плохо… думал о другом… его мучила мысль о судьбе Веры и всего города, который два раза переходил из рук в руки… он хорошо знал, что это означало для мирного населения… бессудные массовые казни, горящие дома, замученные на смерть женщины и дети! Откуда взялся этот таинственный дядя Ваня, от ласковой клички которого его пробирала дрожь? Почему город, вдруг, поддержал партизан? Как могли погибнуть его друзья. Шаландин, Шубер и Ратман? Где тетя Маня со своим Прошей? Столетов и батюшка? Вопросов без ответа было так много, что ему стало страшно!
Остановившись, он тупо смотрел на арестованного русского, который показал ему только свои руки, связанные за спиной сыромятным ремешком… его подгонял немецкий солдат с автоматом наперевес, со злым напряженным лицом! Было что-то знакомое в походке арестованного, в его рваных сапогах, в пальто с барашковым воротником и в облезлой ушанке! Галанин пошел быстрее, перегнал арестованного, оглянулся и увидел перед собой знакомое лицо… это был Бондаренко… его районный агроном, который так плакал, провожая его на фронт! Он его узнал сразу! Бондаренко мало переменился… хотя лицо его было желтое с бегающими красными глазами затравленного волка, на щеках давно небритая седая щетина… бесчисленные ссадины, царапины и синяки… его когда то щегольское пальто было рваное и грязное, из прорех материи торчала серая вата.
Он узнал Галанина и внезапно визгливо заплакал. Солдат остановился в недоумении и смотрел на немецкого офицера, который схватил за плечи арестанта, слушал, не понимая что кричал офицер: «Вы, Бондаренко? Что случилось? За что вы арестованы?» Бондаренко продолжал плакать кричал в перерывах плача: «Господин комендант! спасите меня! Я арестован за саботаж! За то что я делал подлоги! Скрывал от немецкой армии коров! Ведь вы же знаете, что это не я делал… я вам всегда говорил! предупреждал! И вот… Я им говорил, что делал все по вашему приказанию… не слушали смеялись… и били! всегда! до бесчувствия! отольют водой и снова начинают! Что бы я признался, что по приказу дяди Вани! А вы знаете! спасите!»
Нагнувшись к Галанину, напрягши за спиной связанный руки, Бондаренко ловил разбитыми губами руки Галанина, который вздрогнув, отскочил от него в сторону. Немецкий солдат пришел в себя и сильно ударил арестованного дулом автомата между лопатками. Бондаренко охнув, втянул голову в плечи, рванулся вперед… Галанин остался стоять у забора и смотреть вслед уходившему арестанту, которого подгонял солдат… он вспомнил сразу, как об его аресте ему писала Вера! Бондаренко говорил правду, когда кричал, что это он, Галанин был виноват в сокрытии трофейных коров! Его расстреляют, предварительно искалечив на допросах! Но ведь Кирш ему обещал, Галанин его предупредил об этом… Что же случилось, что он не исполнил своего обещания и выдал на расправу немцам этого несчастного Бондаренко? Его нужно спасти, во что бы то ни стало!
Галанин, как завороженный, смотрел, как Бондаренко, поворачивая за угол обернулся и что-то крикнул, как солдат снова его ударил, на это раз ногой в живот наверное сильно, потому что Бондаренко согнулся пополам и скрылся за углом.
Галанин боролся… боролся со своей совестью… было желание поскорее уйти отсюда, скрыться от Бондаренко и это было легко! Никакой немецкий следователь не поверит русскому агроному, обвиняющему немецкого офицера… но, с другой стороны, это было подло и бесчеловечно! Нужно было выгородить Бондаренко! Но это было не так просто и подвергало его самого страшной опасности! Это было бы идиотством, страшнейшей глупостью! И все-таки он шел, почти бежал к углу, за которым исчез Бондаренко, добежав, вздохнул с облегчением… ни Бондаренко ни немецкого солдата не было… и тут же сжалось сердце!
Он остановился около серого здания с решетками на окнах, у входа стоял немецкий солдат на часах, высоко над дверьми вывеска с тремя буквами: Г.Ф.П. Тайная Полевая Полиция! Галанин вспомнил, как был здесь год тому назад, перед тем как уехал в К.! Поежившись, вспомнил холодные стальные глаза, складку жестокого рта… решительно толкнул дверь, вошел в большую светлую канцелярию… два писаря сидели за длинным столом и стучали на машинках, конвойный Бондаренко сидел в углу и курил, вскочил, увидев Галанина.
Один из писарей, с гладко выбритым лицом актера с большими жабьими глазами, не спеша поднялся, подошел к Галанину свысока справился: «…что угодно?» Но Галанин молчал… вытянув шею он смотрел на дверь, ведущую в соседнюю комнату, слушал удары, возню и крики… Кто-то бил Бондаренко! Он хорошо слышал знакомый голос: «Господин офицер! Я только что встретил Галанина на улице! Я его узнал, вы его позовите и допросите! Быть того не может, что бы он отперся! Говорю чистейшую правду! Вот спросите у солдата, который меня привел! Христом Богом клянуся! Ой! Ай! Не нужно, родной мой! не бейте! Ой!»
Крики постепенно перешли в вой, другой голос по-немецки говорил: «Скажите этой свинье, Швабе, что я его сегодня запорю на смерть, если он не признается во всем! Он мне надоел! Пусть говорит, кто в городе К. был с ним заодно? Кто этот Дядя Ваня? Что? Опять то же самое! Ну обожди же, грязная свинья! Я тебя проучу! Получай! Раз! и два… и три!.» Снова глухие удары и визжащий вой Бондаренко…
Галанин быстрым движением руки оттолкнул писаря и распахнул дверь… увидел на полу лежащего ничком Бондаренко, над ним двух немцев: знакомого начальника немецкой тайной полиции с резиновой палкой в руке и солдата с испуганными глазами и дрожащим ртом… Начальник полиции немного смутился: «Чем могу служить господин лейтенант? Будьте любезны, обождите в канцелярии, пока я кончу с этой свиньёй! Минут десять и я к вашим услугам! Кнаф! сколько раз я вам говорил, что во время допросов я никого не принимаю!»
Галанин смотрел на Бондаренко, который повернулся на спину и поднял с полу свое окровавленное лицо, потом помогая руками сел, перестал кричать и улыбнулся ему жалкой и молящей улыбкой… с ужасом, сознавая, что губит себя, слушал, как будто, не свой, чужой голос: «Господин оберштурмфюрер! Бросьте мучить этого человека, он говорит… правду… все, что он делал в К., он делал по моему приказанию! Сам он верный слуга немецкой армии, не хотел скрывать этих коров… но подчинялся! Не мог не подчиниться, так как я ему угрожал расстрелом! Произошла страшная ошибка с его арестом! Я вам объясню все подробно! Моя фамилия Галанин! бывший с/х. комендант района К.! Позовите вашего писаря, я сделаю показание!»
