Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора
13 октября, среда. Как же мне надоело каждый день по 30 минут дышать пульмокордом, делать утром и вечером ингаляции. A B. C. через день по 4 часа лежит на переливании крови. Подобное может выносить только женщина.
14 октября, четверг. Опять удрал из больницы и поехал проверять «боевую готовность». С. П., Лев Иванович и Александр Иванович оказались на высоте — все подготовили. Тем временем на студенческой доске объявлений появился листочек, который зоркая Светлана Викторовна мне принесла. Как расценивать написанное — как некоторую симпатию ко мне со стороны студенчества или как язвительную инвективу — не знаю. На всякий случай, для «истории» перепечатываю:
«Объявляется сбор пожертвований в пользу идей воздвижения памятника Есину С. Н. на столбике при входе в садик Герцена. Предполагается переименование садика Герцена в садик Есина.
Деньги класть на сказанные столбики».
Ал. Иванович сказал, что Н. В. Корниенко подала заявление об уходе из института. То, чего я мстительно хотел, свершилось, а мне не радостно. Ал. Иван. рассказал, что, по словам В. П. Смирнова, она больна и плохо себя чувствует. Я тут же подумал, вот теперь-то я и займусь платоновской комнатой.
Сегодня в институте днем на семинаре наших немцев-переводчиков с участием немецких поэтов был также мой старый знакомый Рексус, а во второй половине дня лекция Фридриха Цира по проблемам перевода. Все это в рамках дней немецкой культуры — «Дней Марбурга в Москве». На лекции я посидел, пока Дима не вытащил меня из зала: разыскивает министр Филиппов. Владимир Михайлович, естественно, интересовался, как у нас идет подготовка, и, кажется, волнуется больше, чем я. Это и понятно.
Из института мне надо было еще заехать домой, взять костюм на завтрашнюю торжественную встречу.
15 октября, пятница. Утром меня смотрел приехавший из Испании с конгресса академик. Как же просияло у него лицо, когда он не услышал у меня в легких ни одного хрипа. Опять пытал Нину Петровну по поводу «первопричины». Нина Петровна довольно удачно отбивалась, у нее на все вопросы был готов анализ, формула и собственные предположения. Если все врачи в России такие, то я не боюсь за здоровье нации. Но ведь даже мои свидания с терапевтами в поликлинике Литфонда говорят об ином. Честно говоря, я совершенно не предполагал, что в обычной больнице все функционирует. Как быстро и четко делаются любые анализы! Но работа каторжная: Нина Петровна — я это вижу в открытую дверь ординаторской — до глубокого вечера сидит в больнице. После осмотра и неизменного ослушивания немедленно удрал на работу.
Уже несколько дней все руководство института стоит на ушах. К нам едет премьер-министр Влад. Влад. Путин. Все это началось с прошлого вторника, когда мне позвонили из министерства и сказали, что к нам собирается приехать премьер-министр. Как я полагаю, это наводка Валентины Ивановны Матвиенко, которую я в августе звал в институт. Может быть, и устойчивая репутация института, где ничего не просят и где начальство не встретят болезненными просьбами. А может быть, и некая мистика — мне Путин определенно нравится, «очно», так сказать, красноречиво молчит и безошибочно говорит.
«Живьем» Путин мне тоже понравился. Очень сдержанный. Внутренне собранный на своих идеях, человек с комплексом собственных мыслей. Спокойно обошел институт, посмотрел из окна «комнаты Герцена» на ребят, играющих на спортплощадке в футбол, потом пошел в зал. Через пять минут, сказав несколько общих фраз, он удалил прессу и начал говорить о насущных делах. Все это существенно отличалось от интерпретации СМИ, и тут начинаешь думать, почему же ты сам не смог сообразить. В принципе, он говорил о негодном управлении. О том, что в условиях России означает Таможенный союз, о собственности, прозвучала в его устах и горечь по поводу итогов приватизации. Говорил об армии, о Чечне, о русских за рубежом. Его информированность рушила привычные представления. В Москве 120 000 азербайджанцев, каждый из них отсылает ежемесячно домой в среднем по 200 долларов. Дальше не нужно быть математическим гением, чтобы понять, сколько денег Россия теряет на таких ситуациях. Малые «партнеры» России стараются грабить и грабят нашу страну. Ее специфика: 40 процентов доходов — это ее нефть и газ. Меня он убедил и убедил наших ребят, я очень рад, что многие из них после этих слов задумаются над экономикой и материальными проблемами жизни.
Сегодня же я познакомился с нашим министром Владимиром Михайловичем Филипповым. Он приехал за час до Путина, и мы очень славно поговорили с ним о проблемах русского языка и литературы. Как всегда, интересно вел беседу Александр Иванович Горшков. Снова встает проблема русского языка, мы в два голоса убеждали министра, что никакой общественный совет по русскому языку ничего не решит. В этом государстве за язык и литературу должен отвечать наш институт. Владимир Михайлович поддержал мою идею литературного минимума.
Владимир Владимирович, когда его спросили о собственности на землю, сказал: «Вот в Германии, например, вы можете быть собственником леса, но вы не сможете без разрешения властей вырубить ни одного дерева». Почти тут же из президиума я тихонько так говорю: «Значит, купить вишневый сад можно, но вырубить нельзя». Путин немедленно: «Без разрешения нельзя».
Интересный и жесткий вопрос задал Александр Александрович Зиновьев. Смысл его заключался в том, долго ли он, Путин, продержится и дадут ли ему возможность довести додуманное до конца. Вл. Вл. ответил, что постарается быть на этом посту долго. Лично я думаю, что Ельцин, видя такую растущую популярность премьер-министра, снял бы его и сам, но это его единственный шанс получить гарантии после отставки. Наверное, и его окружению Путин, с его хваткой, его государственным и русским умом, стоит поперек горла. Но собственная свобода и жизнь дороже.
Не утерпела и с вопросами-«сентенциями» выступила Мариэтта Омаровна. Вопрос был так долог, что у меня возникло ощущение ее лекции, и я стал обдумывать, как бы ее прервать. Привыкла барышня, что ее всегда слушают, открыв рот. Заслуженный тренер России по дзюдо чуть заметно пожал плечами. Чувствовалось, что многое, о чем говорил Путин — о Чечне и экономике, — ее раздражает. Ей не нравится, вернее, она не советует переходить Терек и подходить к Грозному. «Уже перешли», — меланхолично отмечает премьер-министр. Она, кстати, единственная, хотя вопросы задавал и А. А. Зиновьев, между прочим, писатель с мировым именем, представилась по полной катушке: и профессор Литинститута и член Президентского совета, и член Комиссии по помилованиям. Это не просто я говорю, а почти сам Президент! Остро стало чувствоваться, что время демагогии шестидесятников прошло, прошло и время говорить таким вихляющим образом, как Мариэтта Омаровна. А я-то кто сам? Я-то другой?
