Павел Басинский - Лев Толстой: Бегство из рая
Нет смысла искать в этой истории правых и виноватых. Нужно всегда помнить о том, что ситуация, в которой оказался Толстой и его близкие, была беспрецедентна. Никто из героев этого сюжета не был к нему готов. Да и сюжет оказался слишком парадоксальным: в нем соединились «Король Лир» Шекспира и «Тарас Бульба» Гоголя.
Как ни пытался Толстой «бежать» от этой проблемы, она не давала ему покоя. Ему было стыдно, что после его смерти дети узнают о недоверии отца, о тайне, с которой он прожил последний год жизни. Неловкость по отношению к старшей сестре испытывала Саша. Наконец, во втором варианте формального завещания, подписанного 1 ноября 1909 года, тоже было серьезное юридическое упущение. Не было указано, кто будет наследником литературных прав в случае непредвиденной смерти Саши.
Летом 1910 года у Саша обнаружили признаки чахотки. Слабые легкие были наследственным кошмаром Толстых. От чахотки скончались два брата Л.Н. – Дмитрий и Николай. Он всю жизнь подозревал в себе эту болезнь, от которой убегал лечиться в самарские степи. Смерть от чахотки любимого в семье Толстых Чехова в 1904 году еще не была забыта.
И Саша поехала в Крым, где быстро встала на ноги. Кстати, в Крыму она на время отказалась от вегетарианства, несовместимого с лечением туберкулеза.
Болезнь Саши сыграла весьма значительную роль в истории ухода Толстого. Ведь и то, что Л.Н. выбрал направлением бегства именно юг (Болгария или Кавказ), было связано с больными легкими дочери. Летом же 1910 года сам собою возник вопрос: что будет с наследством Толстого в случае смерти Саши? Это должно было встревожить и Черткова. Даже в первую очередь Черткова. Без Саши, этого подставного юридического лица, завещание Л.Н. теряло смысл. В.Г. опять-таки лишался всего. И вот в июне-июле 1910 года повторяется ситуация осени 1909-го.
Сначала Л.Н., измученный поведением жены, отправляется отдохнуть к «милому другу», который живет уже не в Крекшине, а в имении Отрадное близ села Мещерское Московской губернии. Его сопровождают вернувшаяся из Крыма, но всё еще физически слабая Саша, Маковицкий и молодой секретарь Валентин Булгаков. Как и в 1909 году, отъезду предшествовали ссоры с женой и обмороки.
Ссора была связана с черкесом, которого графиня, по примеру соседней помещицы Звегинцевой, наняла для охраны Ясной. Черкес не пьет, его не подкупишь, он безжалостен к русским мужикам. Однажды Толстой увидел, как Ахмет ведет на аркане из кнута его бывшего ученика в яснополянской школе старого крестьянина Прокофия Власова. Другой раз он встретился с парнем, который спросил: можно пройти лесом? «Почему нельзя?» – удивился Л.Н. «Черкес сильно бьет…»
Находясь в Мещерском с 12 по 23 июня, Толстой отдыхает душой и плодотворно работает: пишет два небольших художественных текста (в том числе гениальный психологический этюд «Нечаянно»), правит корректуры книги «Путь жизни». Но еще больше он гуляет по окрестностям, разговаривает с людьми. Толстой посещает две расположенные недалеко психиатрические больницы, живо интересуясь условиями жизни больных и беседуя с ними. Наслышавшись и начитавшись ужасов о психиатрических лечебницах (вспомним «Палату № 6» Чехова), Толстой крайне удивлен: сумасшедшие в России живут куда сытнее и комфортнее большинства крестьян! Самых спокойных еще и расселяют по крестьянским избам, платя за их пансион по 9 рублей в месяц, что выгодно и государству, и крестьянам. Но даже и буйных не только никогда не бьют, но и не связывают, а помещают в специальные комнаты с мягкими стенами и неразбиваемыми стеклами.
Воля здесь такая, что однажды больной запросто зарубил топором работника из обслуживающего персонала. Другой «больной», явный симулянт, убийца, приговоренный к повешению, смело спорит с Толстым. Выясняется, что он читал почти все его статьи. Толстой поражен. «А вы спросите, как его зовут», – устало предлагает врач. «Петр Первый», – нехотя отвечает «больной», и Толстой видит, как ему стыдно, как надоело симулировать.
Об этом Л.Н. простодушно сообщает С.А. в письмах из Мещерского: «У нас всё хорошо. Вчера ездил верхом в деревню, где душевно больные женщины… И больные женщины были интересны. А дома пришли из Троицкого в 3-х верстах врачи пригласить к себе на спектакль синематографа. Троицкое это окружная больница для душевно больных самых тяжелых. Их там 1000 человек. Я обещал им приехать…»
Воспаленный разум С.А. немедленно выстраивает логическую связь: ее болезнь, бегство мужа к Черткову, интерес мужа к психиатрическим больницам, куда он с Чертковым, по-видимому, собирается ее упрятать.
Разумеется, такой мысли не было и быть не могло в голове Толстого. Но его интерес к проблеме безумия в это время не случаен. Именно этим летом он пишет статью «О безумии». Вернувшись в Ясную, Л.Н. изучает книгу профессора С.С. Корсакова «Курс психиатрии» и находит в ней явные параллели с болезнью С.А.
Но в дневнике в Отрадном Л.Н. пишет: «Хочу попытаться сознательно бороться с Соней добром, любовью». Вскоре его жена прочитает эту запись и увидит в ней только одно: «Хочу бороться с Соней».
22 июня поведение С.А. становится неуправляемым.
Она посылает мужу и дочери телеграмму за подписью Феокритовой (чтобы не подумали, что это просто ее домыслы): «Софье Андреевне сильное нервное расстройство, бессонницы, плачет, пульс сто, просит телеграфировать. Варя». Затем уже за своей подписью она умоляет мужа немедленно приехать. В ответ 23 июня она получает телеграмму: «Удобнее приехать завтра днем но если необходимо приедем ночью». Слово «удобнее» взрывает ее. Она видит в нем «бессердечный» стиль Черткова.
Феокритова утверждает в своем дневнике (которому, впрочем, можно верить с большой осторожностью), что истерический припадок С.А. был вызван проблемой завещания. Она решила, что в Мещерском Л.Н. под давлением Черткова и Саши подпишет завещательный документ против семьи. (Она не знала, что такой документ уже подписан.) Она была уверена, что Толстой с Чертковым не зря посещают психиатрические клиники: ищут местечко для нее. Она кричала Феокритовой, что не допустит этого, что раньше покончит с собой. Она писала предсмертные записки, которые грозила через сыновей напечатать в газетах после своей смерти, чтобы все поняли, что ее муж – убийца.
И в это же время в Отрадное приходит «радостное» сообщение, что власти разрешают Черткову вернуться в Телятинки близ Ясной Поляны на срок пребывания там его матери. Это была странная формулировка. Все понимают, что это фактическое снятие запрета на пребывание В.Г. в Тульской губернии и что отныне ученик может жить рядом со своим учителем и ежедневно встречаться с ним. И этим Толстой тоже спешит обрадовать жену.
