Валерий Цапков - Шоколадная медаль
Вокруг быстро собралась толпа и заслонила место происшествия. Сима же все щелкал и щелкал затвором, чувствуя, что снимает нечто необычайно ценное для своих новых хозяев. Он бережно положил фоторужье на тюфяк в углу комнаты, служивший ему кроватью, и тяжело сел на единственный табурет. Он был взволнован, невероятность происшедшего не укладывалась у него в голове.
За пленку попрошу десять тысяч и куплю европейский синий костюм, как у настоящих бизнесменов, на рукавах у меня будет по три пуговицы, мечтательно подумал он.
Г Л А В А 13 .
...Зелень оазиса, вдруг открывшаяся с очередной гряды, показалась миражом. Но миражей в этом краю не бывает, это я знал точно. Бойцы оживились, перематывали портянки и обмотки не торопясь, давая ногам отдохнуть перед последним переходом на сегодня. Это был даже не городок, всего лишь большой кишлак, ничего особенного, за полгода мы прошли десятки таких. В котловине между горами речушка, почти ручей, вокруг нее сады, дувалы. Бойцы мои, конечно, рады были отдохнуть хотя бы день у зелени, у воды. Я тоже был этому рад, хотя неизбежные при этом смычки с населением, настойчиво рекомендуемые Реввоенсоветом фронта, доставляли мне немалые хлопоты. До этого я год воевал на Восточном фронте, там были свои проблемы с местным населением, ну а здесь - свои. Здесь, как впрочем, и в других местах, мне не нравилась запуганность населения. А отдельным моим красноармейцам просто за удовольствие было подойти к какому-нибудь торговцу, прицениться к вышитому персидскому платку и с наглой улыбочкой да притворной слезой повздыхать, что, мол, и купил бы, да денег нет, а при этом, как бы невзначай, затвором винтовки пощелкать, поиграть. Торговец, конечно, при этом улыбается до ушей и с радостью делает подарок. Отряду своему я объяснил, что это злоупотребление данными нам полномочиями и очернительство в глазах трудящихся Востока Советской власти. А поскольку не всех удалось убедить словом , я пообещал расстрелять того, кто попадется на мародерстве и вымогательстве. И пошел я, значит, к старейшине всех кишлачных торговцев с просьбой дать нам под расписку овощей и фруктов, а заодно предупредить, чтобы моим парням в лавках ничего не давали, потому как шитый золотом платок у одного--это зависть у десятерых, а в коммунизм мы должны войти, забыв об этом чувстве. У старейшины этого был, по современным понятиям, универсальный магазин, продавалось все, от изюма до гвоздей. Разговариваем мы, а глаза мои притягивает ожерелье из прозрачных сверкающих камней. Никогда такого не видел. Золото видел, оно тусклое и желтое. А тут и звезды, и радуга, и холодный родник одновременно. Так вот, веду я политбеседу, что теперь не надо бояться человека с ружьем, то есть нас. А старик качает головой, мол, война идет, и вы воевать, а, значит, и убивать пришли. Я же говорю, что мы совсем другие, мы не войну, а мир принесли. А тот в ответ говорит, что никогда до сих пор для этого люди с оружием не приходили. Я совсем разгорячился, говорю, мол, смотри, старик, в будущее , время нас рассудит. И тут старик и спрашивает, а уверен ли я в своих словах, не лгу ли я себе и людям. Этот вопрос даже рассердил меня, а старичок вдруг достает пузырек с чем-то и предлагает выпить, чтобы испытать себя. Жидкость, мол, безвредная, если человек уверен в себе и не лжет. А чтобы я не думал, что здесь подвох какой-то, что отравить пытаются, подает мне ожерелье в подарок. Взятка, спрашиваю? Он отвечает, что не взятка, а сделка: за ожерелье, пусть даже и дорогое, получить долгожданный мир--очень выгодная сделка. Я же говорю, что ни в Бога, ни в дьявола не верю, а он в ответ, что убьет не Бог и не дьявол, а ложь, если она есть во мне, а нет лжи, то и жить мне век целый. Вот такая задачка выпала. Не выпить--признать, что лгу. Взять ожерелье--что в отряде скажут? Я ведь там не один был, за спиной два бойца с винтарями , потому, как моим же приказом запрещено было ходить поодиночке даже за бархан по нужде. И все же я решился. Беру ожерелье, кладу в карман. Вытряхиваю содержимое пузырька в пиалу. Выпиваю. После чего вежливо прощаюсь, отхожу на пару шагов, поворачиваюсь и бросаю ожерелье старику на прилавок. Что-то мне тогда подсказало, что именно так надо поступить.
Ты говоришь, что все это ерунда, что заразу я подхватил от фруктов с рынка, мне же кажется, что он тогда дал мне какой-то ослабленный бациллоноситель, который и убил бы меня тогда, если бы я был не уверен в своей правоте. И все эти десятилетия какой-то вирус жил во мне, ожидая, не придет ли его время. И оно пришло, оттого я и умираю. Хорошо, что я не взял тогда ожерелье...
....Найденов очнулся от сна и тревожно глянул на часы - забытье длилось лишь несколько минут. Надо хлебнуть кофе, решил он и поднялся со скрипучей кровати. Сладко потянувшись, он подошел к столу, достал из-под него электрический чайник и стал осторожно тыкать оголенные концы шнура в электропроводку на стене. Розетки в комнате начальника караула не было, поэтому изоляция на стене была разодрана до металлической жилы в нескольких местах, что позволяло, при желании, одновременно подключить не только электрочайник, но и магнитофон.
На пороге комнаты начальника караула появились две рослые фигуры, заслонив собой и без того скудный свет, падавший из коридора.
- Товарищ старший лейтенант, разрешите поговорить с вами?
Сержант Андрианов, заступивший в караул разводящим, произнес эту фразу и обернулся, как бы за поддержкой, к своему другу ефрейтору Куцему, который стоял чуть сзади и довольно нахально улыбался.
- Чего вам?
- Мы по тому же вопросу.
- Разве я недостаточно ясно объяснил?
- Согласитесь, если бы командир роты составлял список, мы были бы первыми.
Командир роты лег с брюшным тифом в инфекционный госпиталь и, пока Олегов был в колонне, Найденов по своему усмотрению составил список очередности увольнения в запас.
- Вот вы объясните, почему Загорский и Воронин едут, так сказать, в первых рядах?
- Залетов нет, дисциплину не нарушают, - спокойно произнес Найденов.
- Да они такие хорошенькие, потому как до дембеля душками остались, по хилости и трусости такие, - подал обиженно голос Куцый из-за спины Андрианова.
- У Воронина одна бабушка с сорокарублевой пенсией, он вообще непонятно, как в Афган попал. Конечно, ты больше мяса и фруктов ел, пока рос. Вот ты и стоишь теперь передо мной такой высокий, сильный и уверенный в себе. Его я записал первым, чтобы хоть как-то восстановить справедливость...
- Вот-вот, вам нужна справедливость, а командиру роты - внутренний порядок и дисциплина, - желчно произнес Андрианов.
- А как же. Как положено - двухголовый дракон, - усмехнулся Найденов.
- Но ведь у меня залетов-то нет, - не унимался Куцый.
