Валерий Цапков - Шоколадная медаль
- Ничего.
- Зачем же тебе афгани? - удивленно спросил Сережа, - ведь у меня все есть, а чего нет - подожди пятнадцать минут, и все будет.
- Надо долг отдать.
Сережа уважительно кивнул головой и, вежливо улыбнувшись, спросил:
- А большие у шурави командора долги бывают?
Олегов усмехнулся, не деньгами, так долгами похвалюсь, подумал он:
- Сто тысяч.
Лицо у индуса стало серьезным, улыбка исчезла. Он внимательно, изучающе посмотрел Олегову в глаза и деловым тоном сказал:
- Поговорим?--и, отодвинув бамбуковую занавеску, жестом предложил войти в соседнюю комнату.
- А если комендант с проверкой?
Индус понимающе кивнул головой и махнул рукой мальчишке, который мгновенно исчез. Будь, что будет, решил Олегов и шагнул через порог.
Г Л А В А 10 .
Старшему оперуполномоченному КГБ
При войсковой части 24724.
Объяснение
По существу заданных мне вопросов могу сообщить следующее.
Двадцать шестого июня сего года я, рядовой Костров, вместе с рядовым Тарасовым и старшим лейтенантом Олеговым заступил в наряд по ВАИ, на пост номер пять. Первые два часа службы ст. л-нт Олегов провел в дукане индуса по имени Иван, где ел жаренную картошку , пил ''Кока-колу'' и голландское пиво в банках. Потом к нему подошел бача лет десяти-одиннадцати. Бача предложил ему стать на перекресток и начать работать, то есть останавливать советские машины и проверять их исправность и документы. За каждую машину, которую он проверит, бача обещал пять афганей, но Олегов сказал, что за такие деньги не собирается потеть и глотать пыль. Они сторговались на десяти афганях за каждую машину, но тут в разговор вмешался Иван, дукандор. Он сказал баче, что у него тогда за день бакшиш будет меньше и потребовал с бачи тысячу афганей. Тот достал из кармана пачку купюр по пятьсот афганей и несколько отстегнул дуканщику. Олегов тут же сказал, что раз дукандор сделал деньги на нем, то пусть отдаст половину. Иван отдал. Только после этого они начали службу. Олегов останавливал и проверял машины, а бачата в это время старались скрутить с машины габариты, слить бензин или незаметно забраться в кузов, чтобы потом на ходу сбросить какой-нибудь груз. С одной машины им удалось сбросить два мешка муки, а с другой--какой-то зеленый ящик. За день мы осмотрели несколько десятков машин.
Рядовой А. Костров.''
Есть бумажка - должна быть и папочка, а папочка просит еще бумажек. К такому философскому выводу пришел Михал-Михалыч, полковой ''особист'', дочитав лежащий перед ним листок. Однако надо было решить, в какую папку его положить. В папачке ''Костров'' он пометил происхождение бумаги, но вот как ее использовать дальше? Можно завести папочку ''Тарасов'' или ''Олегов'', но доказать вину - хлопотно, а чаще всего невозможно из-за круговой поруки. Но была одна очень перспективная задумка - завести папочку с надписью ''Найденов'', и Олегов может ее наполнить, лишь бы взять его на крючок.
Найденова он пригласил на одиннадцать часов, время было рассчитано точно - чтобы то успел поволноваться, ''дозреть'', и в тоже время не смог сосредоточиться, так как непосредственно до одиннадцати в роте шли политзанятия, а беседу с личным составом проводил как раз Найденов.
Оснований для конкретной беседы накопилось более чем достаточно, но информация, которую Михал-Михалыч образно любил называть '' хлебом оперативной работы'', нужна была исчерпывающая. Олегов с Найденовым жили в одной комнате, где еще, кроме них, жили старшина и техник роты. Информация от рядового Кострова была очень ценна, но Олегов в перспективе, как сосед по комнате, смог бы ''просветить'' не только Найденова, но и ящик из-под боеприпасов, лежащий у того под кроватью, а этот ящик как раз сейчас очень интересовал Михалыча.
- Разрешите...- послышалось за дверью после легкого стука. Дверь была заперта изнутри. Кроме основного кабинета в офицерском модуле, по иронии судьбы имевшего номер шесть, Михал-Михалыч истребовал у командира полка комнату в подвале казармы второго батальона, расположенной на территории президентского дворца. Второй парашютно- десантный батальон, охранявший эту правительственную резиденцию, где, кстати, жил Бабрак Кармаль с супругой, находился в некотором отрыве от остальных подразделений полка, размещавшегося за стенами дворца, что затрудняло контакты с осведомителями.
Михал-Михалыч подошел к обитой железом двери и открыл. На пороге, как и ожидал, стоял Найденов.
- Через порог не здороваюсь, плохая примета. Заходи. - улыбнулся Михалыч. Найденов слепо озирался - после ослепительного солнечного света снаружи подвал казался необычайно темным и мрачным, кроме стола и двух табуреток в нем ничего не было, запах пыли почему-то отозвался бурчанием в желудке.
- Садись, у меня к тебе просьба. Ты книжку интересную достал. Покажешь?
Спрашивал Михал-Михалыч извиняющимся, просительным тоном, как бы сожалея, что беспокоит вызовом из-за ерунды.
- Товарищ майор, всегда пожалуйста! - с готовностью ответил Найденов. Только вот какую? У меня их много...
На душе у него полегчало, но не надолго.
- Да пухленькая такая, на ней еще колючая проволока нарисована, обложка черно-белая такая... Помнишь?
Сердце у Найденова дрогнуло. Раз особист все знает, запираться не буду, решил он.
- Конечно помню. У меня в сундучке лежит. Когда принести?
- Времени, понимаешь, нет. Пошли сейчас.
После подвала залитый солнцем двор ослепил их, как вспышка электросварки. Казарма же, из-за толстенных стен сохранявшая прохладу в любую жару, встретила их полумраком. Дневальный у входа вяло шевельнулся, имитируя строевую стойку, он стоял сгорбившись, бронежилет, каска и автомат висели на нем, как на вешалке.
- Не прислоняйся к стене. И руки вымой, - через плечо бросил ему замечание Найденов.
Они прошли по темному коридору, осторожно ступая по середине, стараясь не зацепиться за бронежилеты и рюкзаки, набитые патронами и гранатами, которые лежали двумя рядами вдоль стен, т.к. после занятий рота занималась строевой подготовкой на плацу.
В комнату, где жили офицеры и прапорщики роты, кроме командиров взводов - те спали со своими взводами, Найденов вошел первым и сразу направился к своей кровати, стоящей у окна. Михал-Михалыч шел за ним лениво, без интереса, сел на соседнюю кровать, над которой висела репродукция картины Шишкина, вызывающая в этих краях тоску и грусть,--сосновый лес и ручей. Михал Михалыч вдруг вспомнил, что эту репродукцию как-то показывали в передаче ''Что? Где? Когда?'', предлагая определить, в какую сторону течет ручей. Действительно, куда, подумал он, но понял, что отвлекается от дела. Он осмотрелся по сторонам и спросил:
