Леонид Соболев - Капитальный ремонт
______________
* Слова царской присяги.
Лейтенант подошел к зеркалу и, пригладив волосы, повернул выключатель и открыл дверь.
За дверью, в коридоре, стоял в выжидательной позе пожилой матрос в фуражке с козырьком, с дудкой и с нашивками на тучных покатых плечах. Форменка облепила его мягкую, почти женскую грудь, и чувствовалось, что она была влажна, - в коридоре было жарко.
- Ко мне, Сережин? - спросил Ливитин-старший, задержавшись в дверях. Чего ж не постучал? Заходи.
- Не осмелился беспокоить вашскородь, как у вас братец в гостях, сказал Сережин густым и медленным голосом, входя и снимая фуражку.
- Рекомендую, - надежа и опора ротного командира, фельдфебель Сережин! Пусти-ка меня к столу, Юрий.
- Здорово, Сережин, - сказал Юрий, улыбаясь.
- Здравия желаю, господин гардемарин, - осторожно рявкнул Сережин и тотчас повернулся к лейтенанту: - Дозволите доложить, вашскородь?
Он положил на стол листки и карандаш и загудел, ловко принимая из-под рук лейтенанта подписанное:
- Как завтра большая приборка, - соды, мыла, ветоши от боцманов потребовается... Аттестат извольте подписать Пархоменко и Зикину, как направляющим на госпитальное излечение... Силину записка об арестовании, число суток извольте пометить, сколько прикажете...
- Постой! Кто Силина посадил?
- Так что заготовил по своему соображению, вашскородь, как ему лейтенант Греве утром заметили за грязное рабочее на катере.
- Много в карцер. Поставь под винтовку на час.
- Как прикажете, вашскородь, можно и под винтовку... Жалованье-то дозвольте на двоих за месяц, которые в госпиталь.
- Да... - Лейтенант оглянулся. - Юрик, изобрази государственный банк, лень в шкатулку идти. У тебя русская мелочь есть?
- Только марки.
- Два рубли шестьдесят всего и надо, вышскородь, не извольте беспокоиться, я из своих выдам, - сказал Сережин и, аккуратно собрав листки, вытянулся. - Каких-либо приказаний не будет, вашскородь?
- Будет, - сказал Ливитин, улыбаясь. - Во-первых, чтоб в роте все было в порядке (Сережин осклабился преданно и самодовольно), а во-вторых, у крестника, вероятно, зуб прорезался... Передай от меня и пожелай здоровья.
Ливитин открыл стол и вынул узкий полированный футляр. Сережин покраснел от удовольствия, бережно принимая ящичек, и с гордостью взглянул на Юрия. Юрий глупо улыбнулся, не зная, что надо было сказать и как принять этот внезапный демократизм брата.
- Чувствительно благодарим, вашскородь, - сказал Сережин с достоинством. И от сына и от супруги дозвольте поблагодарить.
- Пойдешь на берег, - кланяйся. Ступай!
Сережин вышел, держа футляр перед жирной грудью, а лейтенант, посмотрев на Юрия, рассмеялся.
- Нравится?
- Превосходный экземпляр. Знаешь, на кого он похож? На Афиногена...
Ливитин вспомнил, как Афиноген гудел по утрам в кабинете отца со всей преданностью и тщанием старого слуги, выросшего в доме, и рассмеялся.
- У меня с ним примерно те же взаимоотношения: все мое хозяйство в его руках, все сто двадцать четыре души. Не фельдфебель, а золото, за ним я как за каменной стеной. Вот тебе еще заповедь: подбирай себе унтер-офицеров да обретешь ими в душе мир, а в начальстве благоволение...
- И будь им кумом, - добавил Юрий ехидно.
- Почему кумом? Это не обязательно. У Гаврилы Андреича Неновинского я на свадьбе посаженым отцом был. Зато у него в башне и у Сережина в роте порядок умопомрачительный. Учись, фендрик, флотской службе, - почет и подарок больших расходов не сделают, а преданность пробуждают. Умей не только карать, но и осыпать милостями нужных тебе людей, дабы завоевать любовь и доверие подданных... Кстати, я тебе подарочек готовлю, - век будешь благодарить!
- На зубок? - улыбнулся Юрий. - Опоздал, у меня уже все зубки прорезались!
- Не все, Юрочка! Вот когда эти зубки прорежутся, - Николай постучал ногтем по звездочке на погоне, - тогда и подарок получишь.
- Не Козлова ли часом? Вот это бы угодил...
Лейтенант покачал пальцем перед прищуренными глазами:
- Ни-ни! На Козлова не целься, Козлов меня в могилу положит и закроет мои адмиральские очи. Козлова я никому не отдам. Я уже ему невесту присмотрел, женю для верности, а жену к Ирине приставлю.
- А детки родятся - и деток приспособишь? У тебя тут прямая усадьба.
- А ты не язви. Я для тебя человека подобрал. Белоконь по фамилии. Пока у Сережина в выучке, унтер-офицер... Постой, ты когда производишься?
- Пятого октября тысяча девятьсот семнадцатого, - точно ответил Юрий.
- Третий год на сверхсрочной будет как раз. Фельдфебель в твою будущую роту выйдет - сахар! Ты с ним сейчас познакомься и намекни, да не в оглоблю, а легонько, а то возомнит о себе много. Благодари брата, баловень!.. Мне небось никто соломки не подстилал, а о тебе старший брат денно и нощно попечение имеет. Шаркни ножкой и поцелуй ручку!
- Чувствительно благодарим, вашскородь, - сказал Юрий басом. - И от будущей супруги дозвольте поблагодарить!..
Они вышли. Офицерский коридор был ярко освещен, и на белом риполине пререборок темными мягкими пятнами выделялись портьеры открытых дверей кают. Резиновая дорожка заглушала шаги, вентиляторы, гнавшие наверх по широким трубам жаркий и потный воздух матросских кубриков, гудели ровным и сильным басом. Юрий повернул от двери налево к широкому трапу на верхнюю палубу.
- Не по чину, - сказал лейтенант, - в командирский трап лезешь! Нам сюда...
Фельдфебель Сережкин, выйдя от Ливитина, вызвал к себе Силина. Откинувшись на стуле, он смотрел на веснушчатое напряженное лицо Силина и постукивал пальцем по столу.
- Ты чувствуй, облом. Кабы не моя доброта, отсидел бы пять суток! Вот они...
Он шевельнул пальцем записку об аресте, зачеркнутую Ливитиным. В графе суток крупно выделялась цифра "5".
- Рассерчал ротный - страсть! "Ка-ак, говорит, на моем на катере и чтоб грязные штаны!" Матерится. "Заготовь, говорит, записку на пять суток стервецу", - тебе, значит. Я, конечно, заготовил. Несу. Сидит злой, не смотрит. Ложу перед им записку. Он уж вставку в пальчики взял, а тут я не вытерпел. "Дозвольте, говорю, вашскородь, заступиться, хороший матрос Силин, ничего я за им не замечал, а лейтенанту Греве, сами изволите знать, пылинка за гору кажется. Опачкал штанину в угле, не поспел переодеть..." Поговорили... "Ну, говорит, ладно, уж коли ты просишь, прощаю. Из-за тебя, говорит, прощаю, так ему и передай". Чувствуешь?
- Покорно благодарим, господин фельдфебель, - сказал Силин, смущенно и радостно улыбаясь. - Известно, вы, конечно, как доложите, от вас зависимо...
- То-то. Я вот и доложил. Он по записке - чирк: час, говорит, под винтовку, - только и всего. Вот она, записка, разорвать можешь или жене пошли, пусть понимает, какая флотская служба, когда фельдфебель добёр.
