Кирилл Николаев - Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование
Впереди показался маленький невзрачный поселок, состоявший из двух-трех десятков низеньких строений»30.
За полгода, прошедших после приезда Вронского, поселок Нагаево немного разросся, но не стал более уютным и приспособленным для жизни в этом суровом краю. Здесь расположились домики Верхне-Колымского управления «Цветметзолота», склад и магазин Акционерного Камчатского общества, пограничная застава.
С 25 декабря 1931 года в Нагаево начала выходить первая на Колыме печатная газета «Орочельско-Эвенская правда». Ее издавали административные органы Охотско-Эвенского национального округа, тоже обосновавшиеся в Нагаево.
И брезентовую палатку газетной типографии, и россыпь разномастных домиков на склоне сопки прибывшие 4 февраля 1932 года дальстроевцы увидели только на следующий день. А в первый день шла разгрузка «Сахалина», потом руководители Дальстроя размещались на ночевку.
Видимо, Берзину не приглянулся прибрежный поселок Нагаево. Вблизи воды, под открытым небом там громоздились штабеля мешков с продуктами, ящики с каким-то оборудованием. Ему сказали, что есть второй, еще только начинающий строиться поселок — в двух километрах от бухты, за перевалом, у реки Магаданки. Здесь была конная база. Рядом изыскатели дорожной экспедиции еще летом поставили три небольших барака и закапчивали баню. Один из домиков — свободен. Берзин с несколькими сотрудниками согласился остановиться там.
Среди ближайших соратников Берзина был начальник особого (секретного) сектора дирекции Дальстроя Карл Григорьевич Калнынь. 4 февраля он записал в дневнике такой текст:
«День давно угас, когда мы достигли домика на конной базе, на берегу небольшого овражка, гостеприимно приютившего на своих склонах ряд палаток и несколько жалких домишек.
Наш домик представлял собой небольшой сруб, состоящий из одной комнаты 5x3 метра, без крыши; дверь, вся в щелях, выходила прямо на улицу. Посреди комнаты стояла железная печка и небольшой столик, вдоль стен, тесно одна к другой, четыре койки. Это — вся наша обстановка.
Домик только что сбит из сырого леса, поэтому стены его и потолок покрыты седой изморозью, которая под влиянием тепла начала быстро таять, превращаясь в капли воды…
Мы сидели вокруг накалившейся «буржуйки»[10] и слушали, как за стенами нашего домика бушует пурга, обезумевший ветер неожиданно, порывами, налетает из безжалостной тайги. Все кругом грохочет, охает и глухо гудит»31.
Так особый трест ступил на краешек колымской земли. До золотых приисков оставалось полтысячи километров.
Первые шагиК моменту прибытия в Нагаево руководства Дальстроя здесь, как мы видим, уже функционировало несколько производственных, транспортных, снабженческих и иных организаций.
В архиве сохранилась самодельная «Карта бухты Нагаева и реки Магадан» того времени. Официально это была территория национального Ольского района, который входил составной частью в Охотско-Эвенский национальный округ. Поэтому именно Ольский райисполком произвел в Нагаево отвод земельных участков для строительства производственных и жилых зданий всех существовавших там организаций32.
На карте хорошо видно, что прибрежную полосу, поблизости от уреза воды, райисполком разделил на семь участков с запада на восток. Каждый участок отведен для застройки одной организации. Самый восточный — Добролет: организация, которая должна была начать эксплуатацию на Севере самолетов. Затем стоял контрольный пункт ОГПУ. Рядом — контора и склад Акционерного Камчатского общества: Торговля и снабжение. Еще дальше на запад — строения Нагаевского портового пункта, который принимал и отправлял прибывающие в бухту пароходы. У каждой из этих организаций стояло на берегу по одному — два домика.
Центральное место в этом ряду занимали здания, где разместились служебные помещения окружных и районных административных организаций: последние недавно переехали из села Ола, так как их работники поняли, что центр хозяйственной жизни этого края постепенно перемещается в Нагаево.
Больше других была застроена территория, отведенная культбазе. Судя по карте, крайними к морю здесь стояли три общежития. За ними, вдоль берега, на кальке были прочерчены две параллельных длинных черты с надписью «улица». Она тянулась дальше на юго-восток через участки всех организаций.
На территории с надписью «Нагаевское агентство Цветметзолота» были вычерчены четыре склада и три административно-жилых дома.
За перевалом, у реки Магаданки, на карте очерчена территория с надписью «Конный двор Союззолота»[11]. Рядом — несколько домиков дорожной экспедиции33.
Понятно, что карта фиксировала лишь деревянные строения. На ней не были помечены еще несколько десятков палаток и землянок.
Почти все эти организации Дальстрой должен был вобрать в себя. Это право давал ему третий пункт известного постановления СТО № 516:
«3. В ведение треста передаются все находящиеся на территории района предприятия, необходимые тресту для осуществления его задач».
Несколько дней Берзин разбирался в ситуации. Он понял, что на первых порах Дальстрой не сможет обойтись без работников организаций, которым трест пришел на смену: в составе приехавшей группы не было ни одного специалиста, кто бы знал местные северные условия.
8 февраля находившийся в Нагаево заместитель управляющего Главным Колымским приисковым управлением Д. Е. Домбак подписал последний приказ по управлению. В соответствии с ним, само управление из «Цветметзолота» со всем штатом, движимым и недвижимым имуществом переходило в ведение Дальстроя.
На следующий день за подписью Берзина вышел приказ номер один по Дальстрою. В соответствии с ним, внутренняя структура организаций, на основе которых был создан трест, временно сохранялась. Берзин также назначил трех своих помощников»[12]. Помощником по руководству приисками стал Н. Ф. Улыбин (до этого руководивший приисковым управлением «Цветметзолото»). Вопросами снабжения транспорта стал ведать Д. Е. Домбак. Третьим заместителем — по плановой работе, экономике и кадрам директор назначил своего соратника по Вишерскому строительству Р. К. Балыня.
Существовал, конечно, еще один вопрос, для работавших до сих пор на Колыме совершенно новый. Этот вопрос — организация лагерей и использование труда заключенных.
До Дальстроя в этом крае не имелось никаких мест заключения. Даже тюрьмы не было. Берзину приходилось начинать это черное дело с нуля. Ему пригодился опыт Вишерской стройки: там многие заключенные специалисты ходили у него расконвоированными.
