С. Южаков - Жан-Жак Руссо. Его жизнь и литературная деятельность
Дипломатическая служба продолжалась около года. Руссо выказал недюжинные способности на дипломатическом поприще и заслужил уважение венецианцев и любовь проживавших в Венеции французов. Однако ссора с надменным посланником заставила Руссо вернуться в 1744 году в Париж, где вскоре он получил место у барона Де Франкея, по финансовому ведомству. Он продолжал заниматься музыкой и сочинял мелкие театральные пьески; некоторые из них давались и заслужили успех. Но, конечно, не здесь было призвание их автора, как и не в музыке. В это же время Руссо сблизился с девицей Терезою Левассер, на которой впоследствии женился. В 1750 году вышли его первые политико-философские сочинения. Подготовительный период завершился, и Жан-Жак Руссо решительно и со свойственной ему страстностью посвятил себя делу, которое обессмертило его имя, но ему самому принесло множество огорчений и бедствий.
Глава III. Литературная деятельность
Пробуждение литературного призвания. – Диссертация «О влиянии наук на нравы». – Красота изложения и глубина содержания. – Громадное впечатление. – Полемика. – Диссертация «О причинах неравенства». – Правда и заблуждения этого замечательного произведения. – Его значение. – Полемика. – Письмо кД'Аламберу. – «Новая Элоиза». – Неслыханный успех. – Несравненный авторитет Руссо. – «Общественный договор». – Историческое значение этого последнего параграфа политической философии Руссо. – «Эмиль». – Впечатление на современников. – Гонения. – Другие литературные произведения. – Итоги.
Еще в бытность в Венеции Руссо натолкнулся на мысль написать сочинение о недостатках современной общественной организации. Тирания венецианской олигархии уживалась с республиканской формой правления, как нищета и угнетение французского крестьянина гордыми феодалами – с блеском монархии Бурбонов. Руссо начинал думать, что причина зла лежит глубже этих форм, о которых спорили политики и философы его времени. Сочинения этого Руссо не написал, но задача была осуществлена в трех его важнейших политико-философских трактатах: «О влиянии наук на нравы», «О причинах неравенства» и «Общественный договор». Таким образом, с 1744 года идеи, обессмертившие имя Руссо, уже бродили в его голове. Натура более эмоциональная, нежели интеллектуальная, Руссо нуждался в таком возбуждении его чувств и его фантазии, которое бы отлило в художественные образы его идеи, облекло бы их плотью, трепещущей высоким чувством любви, негодования, самоотвержения… Идеи уже складывались в голове, чувства уже горели в сердце, яблоко уже созрело. Нужно было встряхнуть чудно одаренное дерево, чтобы плоды в изобилии сразу посыпались на землю, давно алчущую этих свежих, еще неизведанных плодов.
Весною 1749 года за выпуск книги «Письма о слепых» Дидро был арестован и брошен в тюрьму. Его просвещенные друзья из аристократии скоро добились смягчения условий его заключения. Дидро был переведен в Венсенский замок, где ему было разрешено принимать знакомых. Руссо один из первых поспешил к заключенному другу и стал часто посещать его. Однажды знойным летним днем шел Руссо из Парижа в Венсен (около двух миль ходьбы по шоссе). Впрочем, предоставим лучше слово самому Руссо. Пусть он сам расскажет нам эту чудесную историю о пробуждении дремавшего гения. В письме к Мальзербу (от 12 января 1762 года) он описывает этот знаменательный эпизод своей жизни и всемирной литературы следующим образом:
«Я хотел бы нарисовать вам, милостивый государь, эту минуту, составившую эпоху в моей жизни и запечатлевшуюся с неизгладимой силой в моей душе, хотя бы ей предстояло жить и чувствовать вечно. Я шел к Дидро, тогда узнику в Венсене. Я захватил с собою номер „Mercure de France“[5] и просматривал его дорогой. Глаза мои скользили по столбцам газеты и вдруг остановились на теме, предложенной Дижонской Академией для соискания премии.[6] Если когда-либо мир видел внезапное наитие, то это было душевное движение, меня охватившее в эту минуту. В моем уме как бы сразу сверкнул свет, все озаривший. Разнообразные идеи, яркие и живые, представились мне вдруг с такой силой и в таком количестве, что смущение и трепет охватили мою душу. Я как бы опьянел от наплыва мысли и чувства. Сердце усиленно билось, сдавливая грудь, стесняя дыхание… Я опустился на траву под деревом у дороги и просидел здесь, охваченный таким волнением, что через полчаса, поднимаясь продолжать путь, я увидел всю переднюю часть моей одежды омоченной слезами, бессознательно лившимися из глаз. О милостивый государь, если бы я был в состоянии перенести на бумагу хотя четверть того, что я увидел, передумал и перечувствовал под этим деревом, с какой ясностью я заставил бы всех понять противоречия нашей общественной организации, с какой силой я выставил бы все беды и неправды наших учреждений, с какой очевидностью и простотой дал бы почувствовать, что человек – по природе доброе и хорошее существо и что единственно его собственные учреждения делают его злым и дурным! Все, что я мог удержать в памяти из этой массы великих истин, озаривших меня в течение четверти часа под этим деревом, я поместил в трех главных моих сочинениях, именно в моей первой диссертации, в диссертации о неравенстве и в книге о воспитании. Эти три работы тесно связаны и вместе составляют одно целое». По природе более художник, нежели мыслитель, Руссо постигал истину более процессом творческого художественного представления, нежели логическим мышлением. Выше набросанная картина снизошедшего на него откровения является прекрасной иллюстрацией тонкохудожественного мышления и могла бы служить чудесным введением в историю многих религий, не Конфуция конечно, но, например, Будды или Магомета. «Мои чувства, – говорит Руссо в своих „Confessions“, – развивались и возвышались, следуя за идеями. Все мои маленькие страсти исчезли в волнах этого энтузиазма перед истиной, свободой, доблестью». Руссо прибавляет, что этот энтузиазм не покидал его и в течение последующих лет. Так проснулся гений Руссо, обрел свою истинную дорогу и стал отныне фактором всемирной истории. Под памятным деревом на Венсенском шоссе, в знойный летний день 1749 года, карандашом набросал Руссо свои творческие видения. Часть их он обратил в диссертацию о влиянии наук и искусств на нравы. Дижонская Академия увенчала диссертацию премией и выпустила ее в свет. Громадный успех книги, несравненное впечатление, произведенное ею на умы, живая полемика, ею поднятая, только окончательно укрепили Руссо на его новой дороге и только более возбуждали его энтузиазм к открытой им истине. Ее апостолом он оставался всю последующую жизнь, за нее он принял гонения и проклятия, перенес много горя и тяжелых испытаний; ее же он завещал своим пламенным ученикам и последователям. Основной нерв этой истины сжато и точно сформулирован самим Руссо в вышеприведенном отрывке письма к Мальзербу: люди по природе добры, но людские учреждения делают их злыми; добродетель – это естественное состояние человека, порок и преступление – это порождение неправых учреждений, принесенных цивилизацией; поэтому первобытное естественное состояние является состоянием справедливым и благим, а цивилизация есть главный источник зла, порока и несчастий. Так резко формулировал свои идеи Руссо уже в первых двух своих значительных работах, в диссертациях «О влиянии наук» и «О причинах неравенства», вышедших в промежутке между 1750 и 1754 годами. Вторая диссертация дополнена целым рядом полемических ответов критикам первой диссертации. Остановимся немного на этой первой диссертации, зарождение которой мы уже наблюдали.
