Андрей Рытов - Рыцари пятого океана
- Как же вы садились без ночного старта?
- Я хорошо знаю Кантон. Вижу: кругом огни, а посредине темно, - ответил он. - Думаю: тут и аэродром. Планировал на центр темного пятна. Где ему еще быть? Вот и сели. Все живы. Что же еще?
Поистине надо обладать олимпийским спокойствием, чтобы так вот, в кромешной тьме, сажать самолет.
Привезли меня в гостиницу. Смотрю, по лестнице спускается Благовещенский. Голова повязана, губы распухли.
- Что с тобой, Алексей Сергеевич? - спрашиваю его.
- А, пустяки, - махнул он рукой. - Пойдемте ужинать.
Благовещенский садился на другой стороне города, и я не знал, что с ним случилось. За столом, выпив рюмку коньяку, он рассказал наконец о своих злоключениях.
- Подхожу к аэродрому, - начал он, - никаких огней и в помине нет. Кое-как увидел посадочную полосу и успокоился. Ну, думаю, все в порядке: ночью мне не привыкать садиться. Чувствую, колеса чиркнули о бетон и мой "ишачок" побежал. Где-то уже на второй половине пробега - бац! Сильный удар. Самолет скапотировал, а я повис на ремнях вниз головой. Сгоряча не заметил, что лоб рассечен и кровь каплет на стекла очков. И вот через эти окровавленные очки мне показалось, будто над самолетом взметнулось пламя... Вот, думаю, незадача - заживо сгорю. А освободиться от ремней не могу. Позвал на помощь. Подоспевшие китайцы перевернули самолет, вытащили меня из кабины. Они же и перевязали меня.
- А пожар?
- Какой там пожар, - улыбнулся Алексей Сергеевич. - Это был отблеск взошедшей луны на моих окровавленных очках. В общем, отделался легким испугом.
- Почему же твой самолет перевернулся? - спрашиваю у Благовещенского.
- Порядочки здесь еще те... - недовольно ответил он. - Оказывается, в конце полосы лежали канализационные трубы. В них-то я и врезался.
На второй день, пока полковник Чжан вел переговоры со своим начальством, мы вошли осматривать город. Прежде всею нас поразили его масштабы. Тянется он вдоль реки на десятки километров. Южная часть довольно чистая. Наряду со старинными китайскими зданиями здесь встречаются вполне современные постройки. Эта часть так и называется новым городом. Северная же, где живет основная масса населения, - старым. Здесь узкие грязные улочки, застроенные преимущественно двухэтажными домиками. Нижние этажи заняты лавками, ремесленными мастерскими, закусочными.
Затем мы вышли на набережную и ужаснулись, увидев открывшуюся перед нами картину. Тысячи плотов и джонок стояли у берега на приколе. Это был шумный, дурно пахнущий человеческий муравейник. Над джонками вился сизый дым, вместе с ним ветер доносил запах пищи, отбросов и какой-то гнили.
Позже мы узнали, что в "плавающих кварталах" живет более 200 тысяч человек. Ужасная теснота. Отсутствие элементарных условий санитарии. А рядом, за асфальтом набережной, зелень, благоустроенные дома богачей, многоэтажные здания банков, контор. Какой поразительный контраст!
Кантон был центром тайной торговли опиумом, который завозили сюда контрабандой из Англии и Америки.
- Боремся с ними, - жаловался полковник Чжан. - Даже война была с англичанами из-за опиума. Да разве эту заразу быстро искоренишь? Вы знаете, какие деньги на этом выручают торговцы! О-го! - И он сделал руками знак, обозначающий огромную сумму.
В этом городе мы, по существу, остались без языка. Оказалось, что даже полковник, уроженец севера, не всегда понимал, о чем говорят южане на своем гуандуньском наречии. Мы же знали только одно слово - хао (хорошо) и вставляли его в разговоре, где надо и где не надо. Над нами снисходительно подсмеивались, но в укор не ставили. Что требовать от иностранцев?
Жили мы в довольно благоустроенной гостинице. Окна круглые сутки были открыты: в комнатах стояла неимоверная духота; она усиливалась чадом от свечей, горевших на полу. Этот смрад отгонял москитов и в какой-то мере облегчал наши страдания.
Спать, вернее, проводить несколько часов в тяжелой полудремоте приходилось под балдахином из марли. Простыни смачивались водой.
Китайцы поднимаются рано. Не успеет наступить рассвет, как по плитам тротуара уже начинают стучать деревянные туфли прохожих: тук-тук, тук-тук. Будто бьют ложкой о ложку. Какой уж после этого сон? Усталые, разбитые встаем с пышущих жаром, мокрых кроватей, наскоро умываемся и спешим на аэродром.
Кантон имеет славные революционные традиции. Рабочий класс не раз устраивал здесь забастовки, боролся против произвола империалистов. Один местный коммунист рассказывал нам: до захвата власти Чан Кай-ши в городе ежегодно справляли "неделю трех "Л": Ленина, Люксембург, Либкнехта. Роза Люксембург и Карл Либкнехт были убиты 15 января, а Владимир Ильич Ленин умер 21 января. В память о выдающихся пролетарских вождях и проводилась эта неделя.
...Пробыли мы в Кантоне дней семь. Сведения о высадке японского десанта оказались ложными. Оставаться здесь дальше не имело никакого смысла, и мы вернулись на прежние аэродромы. К тому времени в составе Военно-Воздушных Сил, посланных Советским Союзом на помощь Китаю, уже имелись не только истребители, но и бомбардировщики. Их экипажи успели неплохо освоиться с обстановкой и приобрели некоторый боевой опыт. Теперь мы могли не только защищать города от воздушных налетов, но и бомбить объекты противника.
Однажды вечером к нам пришли генерал Чжоу и полковник Чжан. Предусмотрительно закрыв дверь, они сообщили:
- В Ханьчжоу японцы создали большую авиационную базу. Там много самолетов. Хорошо бы по ним ударить, а?
Дело было заманчивое. Крупных бомбардировочных налетов мы пока еще не предпринимали: не хватало сил. Сейчас они имелись. Мы разложили на столе карту, измерили расстояние до Ханьчжоу, попросили генерала и Чжа-на подробнее рассказать о путях подхода к городу, местных аэродромах, возможном противодействии. Утром послали воздушного разведчика. Возвратившись, он доложил:
- На стоянках ханьчжоуского аэродрома обнаружил до полусотни японских бомбардировщиков и истребителей. Там ведутся какие-то работы. Вероятно, дооборудуется полоса. Меня обстреляли. Огонь был не очень интенсивным. Возможно, не все еще зенитки установлены. На обратном пути я прошел над железнодорожной станцией. По моим подсчетам, там скопилось до десятка эшелонов. Тоже хорошая цель.
- Вот это будет работенка! - потирая руки, воскликнул Павел Васильевич Рычагов.
Он тут же распорядился вызвать командиров групп и поставил перед ними задачу:
- Девять бомбардировщиков пойдут на вражеский аэродром. Надо уничтожить все, что там находится. Другой отряд в составе восьми самолетов наносит удар по эшелонам на станции. Истребителей сопровождения не будет: не позволяет радиус действия.
