Христиан Девет - Борьба буров с Англиею (Воспоминания бурского генерала)
Возможно, конечно, что здесь таится Промысел Бога, управляющего судьбами всех народов и пославшего нам чашу, которую мы должны были испить до дна. Тем не менее, поведение генерала Кронье не может не быть осуждаемо; в особенности достойно порицания то, что после моего посланного, принесшего ему мое предложение напасть, для спасенья всего дела, на неприятеля ночью и прорваться сквозь него с нашей помощью, - он этого не сделать.
Кто-то говорил мне, оправдывая Кронье, что все его лошади были перебиты, и что весь план не удался бы все равно, так как силы лорда Робертса были так велики, что генерал Кронье был бы преследуем и задержан. Но и на это есть готовый ответ. В то время англичане еще не подкупали наших изменников и не пользовались их указаниями, равно как и указаниями кафров и готтентотов, которые потом не только ночью, но и днем, указывали им дорогу. Да наконец я собрал в это время уже 1.600 человек, которые, несомненно, могли многое сделать для того, чтобы дать возможность пробиться генералу Кронье...
Никакое перо не в состоянии описать того, что испытывал я, узнав о сдаче Кронье. И какое ужасное впечатление произвела эта сдача на бюргеров! На всех лицах выражалась мертвенная придавленность, полная потеря мужества. Я не преувеличиваю, если скажу, что эта угнетенность духа не переставала отражаться на всем ходе дела до самого конца войны.
Глава VII.
Дикое бегство у Поплар-Грове
Сдача генерала Кронье заставила меня с еще большей решимостью, нежели прежде, продолжать борьбу, несмотря на то, что бюргеры чувствовали после такого ужасного поражения сильный упадок сил. Я немедленно принялся за работу.
В это время я был произведен в "заместители" главного комманданта. Вот как это случилось.
Как я уже сказал, генерал К. Вессельс был главным коммандантом в Кимберлее. Но в январе его заменил г. И. Феррейра, который и отправился на место своего будущего пребывания в Кимберлей. При освобождении Кимберлея одна часть бюргеров, осаждавшая город, пошла к Фиртинстрому, другая - по направлению к Босгофу, а третья, небольшая часть, с главным коммандантом Феррейрой - по направлению к Кудусранду на Паарденберг. В то время, как я пытался отстоять Кронье, произошло несчастье с ружьем, вследствие которого генерал Феррейра - незабвенный человек как для своей семьи, так и для всего народа - был смертельно ранен. Я был так занят своим делом, что, получив на другой день известие о его смерти, не мог даже присутствовать на погребении; к тому же, позиция, которую занимал генерал Феррейра, отстояла от меня в двухчасовом расстоянии, если ехать верхом.
День спустя я получил от президента уведомление о назначении меня заместителем главного комманданта.
О том, чтобы в такой момент отказываться от назначения - и речи не могло быть; но задача, предстоявшая мне, тем не менее меня смущала: она была не из легких. "А каково теперь быть главным коммандантом", думалось мне! Но делать было нечего: приходилось из худшего выбирать лучшее.
Я стал прилагать все усилия для того, чтобы собрать свои отряды к Моддерривирспоорту, или вернее к Поплар-Грове, находящемуся в десяти милях к востоку от места сдачи генерала Кронье.
Для этого у меня было достаточно времени, так как с 24 февраля по 7 марта лорд Робертс бездействовал, чтобы дать войскам вздохнуть после гигантского выигрыша - взятия лагеря генерала Кронье. Впрочем, он, несомненно, был занят в это время не одним отдыхом, так как, если мы потеряли в этот раз две сотни людей убитыми и ранеными, то он потерял, по крайней мере, две тысячи.
Отдых, который лорд Робертс позволил себе, пришелся мне очень кстати, так как я мог воспользоваться этим временем, чтобы отдавать необходимые приказания бюргерам, собиравшимся ко мне со всех сторон.
Но какие ужасные вести доходили до меня! Ледисмит освобожден генералом Буллером 1 марта, Стормберг взят генералом Гетакром 5 марта, а генерал Брабант преследует буров, растерянно бегущих от него. И все это - плоды сдачи генерала Кронье!
Эта ужасная сдача не только имела вредное влияние на нас, но она подкрепляла и воодушевляла неприятеля. Это видно было из ответа, который дал лорд Салисбюри представителям наших обеих республик 4 марта. Но к этому я еще вернусь.
В последний день нашего пребывания в Поплар-Грове нас посетил глава Южно-Африканской республики, глубокоуважаемый президент Крюгер. Он приехал по железной дороге из Претории в Блумфонтейн, а оттуда к нам. Почтенный старец не пожалел своих сил: 96 миль пришлось ему сделать в экипаже. И нужно же было так случиться, чтобы он приехал 7 марта, в тот самый день, когда лорд Робертс снова начал действовать против нас. Английские войска были размещены им широкой лентой; лорд Робертс растянул их на десять миль против нас, расположившихся вдоль реки Моддер на протяжении 12 миль. По приезде президента, я не нашел возможным даже допустить отпрячь его лошадей, так как я только перед этим узнал, что правым крылом своим неприятель приближался уже к Петрусбургу.
И вот, высокоуважаемый президент, только что сделавший двенадцать верст по испорченной от дождя дороге, принужден был без отдыха отправиться назад. В этот момент я получил телеграмму, из которой узнал, что англичане уже завладели Петрусбургом.
Пока президент поворачивал, я вскочил на лошадь и поскакал во весь дух к нашим позициям. И - о, ужас!.. Какие горькие плоды несчастной передачи Кронье пришлось мне собирать! Среди бюргеров распространилась паника. Англичане совсем еще не подошли так близко, чтобы нельзя было с успехом стрелять по ним и удерживаться на позициях, а бюргеры уже пустились в дикое бегство, покидая великолепные укрепления. Не было сделано с их стороны даже ни малейшей попытки к удержанию позиций за собой. Это было бегство, подобного которому я не видел никогда, ни раньше, ни после. Несмотря на все наши усилия,
ни я, ни мои офицеры не могли вернуть назад ни одного из бюргеров, убегавших в панике за повозками и орудиями. Я напряг все силы: загнал две лошади, на которых без отдыха скакал весь день взад и вперед, - и все напрасно.
К нашему счастью, англичане медлили и не шли вперед, иначе в этот день все попало бы в их руки.
Вечером мы были на ферме г. К. Ортеля, в Абраамскраале, приблизительно в 18 милях от Поплар-Грове. Неприятель стоял лагерем в полутора часах верховой езды.
На другой день бюргеры не хотели трогаться со своих мест, и неимоверных усилий стоило заставить их занять должные позиции.
Я спешно отправился в Блумфонтейн с тем, чтобы посоветоваться о делах вообще и чтобы видеть, какие надо занять позиции и как надо возвести укрепления, чтобы защитить свою столицу. Судья Герцог и я распорядились сотней людей, которую мы взяли из фортов Блумфонтейна, и заставили вместе с кафрами рыть рвы и возводить укрепления. На утро 18 марта в 9 часов утра я уже возвратился назад в Абраамскрааль. Там я застал Пита Девета, который прибыл со своим отрядом из Колесберга за несколько дней перед диким бегством бюргеров, и генерала Деларея, прибывшего 7 марта. Эти два генерала, вместе с генералами Андреем Кронье, Филиппом Бота и Фронеманом, установили бюргеров на позиции. Прошло немного времени, как началось сражение. Это было артиллерийское дело. Англичане упорно бомбардировали сперва Абраамскрааль, а затем Ритфонтейн, где находились позиции генерала Деларея с трансваальскими бюргерами и частью оранжевцев. Здесь англичане сделали решительное нападение, но были отбиты и понесли тяжелые потери, благодаря мужественно и храбро сражавшимся, под начальством генерала Деларея, бюргерам. О действиях генерала Деларея я говорить не буду, так как он сам их опишет.