Булат Галеев - Советский Фауст
Ну, Лев Сергеевич! Разве можно так? Мне думается, подобным образом профессиональный разведчик себя не должен был вести. Реакция Термена была непростительно естественной и непосредственной, реакцией наивного альбигойца, советского гражданина.
Об американском его периоде жизни можно написать специальную книгу, и сделать это должен американец. Это отдельная, блистательная эпопея. Ограничимся пунктирным монтажом его скупых, неполных воспоминаний и цитат из американской прессы.
Он ошарашил первых газетчиков, пробравшихся на ходу на «Мажестик», уже тем, что предупредил: «Кроме терменвокса я привез с собой охранные устройства; прибор, позволяющий устанавливать звуковую связь между землей и летящим самолетом; устройство, которое воспроизводит и усиливает звуки, идущие из недр Земли» (Нью-Йорк Таймс, 22 дек.1927). Ей Богу — не знаю, о чем это. Так написано...
Но главное, конечно — «радиомузыка»!
Пресса буквально взорвалась. Жадная до сенсаций Америка удивлялась, умилялась, похлопывала по плечу посланца страны Советов. Стилистический диапазон рецензий — от полного погружения в эйфорию всеобщего преклонения и поклонения до грубоватого ковбойского юмора! Вслушаемся снова в шорох старых газет, на этот раз — американских:
— «Настроив свой инструмент способом, который для непрофессионала сопоставим только с проверкой нагрева котла обнаженной рукой, он исполнил для начала „Аве Марию“ Шуберта... Во время исполнения его правая рука постоянно вибрировала как у скрипача или мессмериста. А его левая рука в это время была занята подниманием и опусканием какого-то невидимого насоса» (Нью-Йорк Таймс, 1 янв.1928).
Но в большинстве отзывов — буря, тайфун восторгов:
— «Лучшие музыканты Америки, слушая терменвокс, этот изумительный инструмент, единодушно пришли к выводу, что изобретение Термена представляет собою величайшее достижение» (Нью-Йорк Таймс, 27 дек. 1927).
— «Знаменитые музыканты, которые слушали концерт с величайшим вниманием и серьезностью, были едины в оценке этого инструмента как великого научного достижения» (Нью-Йорк Таймс, 25 янв.1928).
Среди слушателей этого первого сольного концерта — Рахманинов, Крейслер. А Тосканини вызвался испробовать чудо-инструмент сам. Уже на этом выступлении Термен использует, кстати, и свой световой прибор.
Триумф!.. Концерты в ведущих концертных залах Америки: «Метрополитен-Опера», «Карнеги-Холл» (рис. 14). Ансамбль из 12 терменвоксов исполняет увертюру к опере «Лоэнгрин» Р.Вагнера. В концертах принимает участие знаменитый дирижер Леопольд Стоковский. Ведущие оркестры Америки боролись за право выступить с Терменом. Правда, газетные репортеры подтрунивали, ехидничали слегка: зачем, мол, в этом случае вообще дирижер нужен, если Термен вместо него — «машет руками». Веселая страна...
Рис. 14. Лев Термен с американским ассистентом на одном из первых концертов в США (янв.1928).Так или иначе, деловая Америка захватила Термена своей предприимчивостью и быстротой реакции на новое. Фирмы — «Дженерал электрик», «Вестингауз», «Радиокорпорейшн» взялись за тиражирование терменвокса и выпустили несколько тысяч штук. Льва Сергеевича просят обучить продавцов нового товара — и многие неожиданно становятся его «конкурентами», уходят из-за прилавка на концертную эстраду. В профсоюзе музыкантов было зарегистрировано 700 представителей новой профессии — «терменвоксист». Среди любимых учеников, точнее любимых учениц, самые талантливые — Люси Розен и Клара Рокмор.
— У меня появилось много денег, я купил себе черный костюм, «кадиллак», переехал из гостиницы в свой дом.
Рис. 15. Дом-студия Л.С.Термена в Нью-Йорке (сегодняшний снимок)Термен арендует в Нью-Йорке на 99 лет шестиэтажное здание, — при рассказе он обязательно, с некоторой долей лукавого кокетства, напоминал точный адрес (на «54-й Восточной улице», и даже номер телефона), — организует там музыкально-танцевальную студию (рис. 15). Его навещает в ней великий советский кинорежиссер С.Эйзенштейн и, конечно, весь американский «бомонд». Музыканты — Д.Гершвин, Я.Хейфец, И.Менухин, а Чарли Чаплин после встречи заказывает для своих фильмов оригинальный вариант терменвокса.
Термен безустанно совершенствует технику «радиомузыки». Его попутчик по «Мажестику» И.Сигети, продолжая недоумевать, подчеркивал в своих воспоминаниях: несмотря на огромный успех терменовских мероприятий, сам Лев Сергеевич постоянно и бескорыстно ввязывался в разные «некоммерческие» проекты. Так, по просьбе музыканта Г.Коуэлла он конструирует уникальный клавишный инструмент «ритмикон», позволяющий свободно варьировать различные длительности звучаний и управлять ими для получения богатейших ритмических комбинаций. («Ритмикон» получился отменный, и его перехватывают психологи для своих экспериментов. Один экземпляр до сих пор хранится, кажется, в Стенфордском университете.) Другой композитор, П.Грейнджер, попросил Термена создать автоматический музыкальный инструмент, непосредственно считывающий нотные знаки со специально подготовленной партитуры. И эта задача Терменом была решена на «пять». Восхищенные заказчики создают произведения для этих инструментов.
Но не забывает Лев Сергеевич и свой терменвокс. Создает басовый, затем несколько грифовых, клавишных вариантов инструмента. И, наконец, появляется «терпситон», — в нем управляющая антенна выполнена в виде огромного металлического листа, размещенного на полу. И музыка создается уже не движением руки, а всем человеческим телом — в танце (рис. 16).
— «Балерина на эстраде выделывала сложнейшие па... Неожиданно с эстрады полилась музыка. Она была совершенно необычной, завораживающе красивой и очень ритмичной. Казалось, что музыка следует за каждым, даже незначительным движением балерины...»
Это — не из американских газет, а из упомянутого фантастического рассказа «Сиреневая токката Махаона». Знал ли его автор, что подобное — уже было, реально, 30 лет назад «до»... Было — у Термена, во время американской эпопеи нашего героя[36].
Совершенствуется и световая аппаратура. Термен синхронизирует с музыкой стробоскопические эффекты, высвечивающие и формирующие разнообразные орнаментальные узоры. Встречается и спорит с великим американским светохудожником Томасом Вилфредом, а так же с создателем другого знаменитого электромузыкального инструмента М.Мартено, планирует создать вместе с ними Общество нового искусства. Развивает свои прежние замыслы дополнения «радиомузыки» и светомузыки осязательными ощущениями, создав специальную управляющую перчатку, оснащенную электрическими датчиками для транслирования тактильных эффектов в зрительный зал. Пытается включить во всеобщий синтез и «гравитационное» чувство, — подымая и опуская под музыку «стены» зала (конечно, с помощью света, а не реально).
