Рудольф Баландин - Маленков. Третий вождь Страны Советов
Как можно, не являясь ни психиатром, ни лечащим врачом Сталина уверенно ставить ему диагноз «прогрессирующая паранойя»?! Сам Судоплатов в ходе своей книги опровергает опрометчивый диагноз. С его слов возникает образ умного, рассудительного, компетентного, очень сдержанного человека с отличной памятью и «железной» логикой (это мнение разделяли все, кто общался с Иосифом Виссарионовичем). А ведь обсуждались непростые вопросы внешней разведки, которыми Сталин занимался в ряду множества других, порой значительно более сложных проблем.
К чему были «всесильному правителю» жалкие уловки, имеющие целью «разжечь соперничество внутри Политбюро»? Разве только из-за паранойи, каких-то бредовых идей, не поддающихся нормальной логике. Любой, даже самый заурядный правитель (прежде таких было мало, а ныне — в избытке) заинтересован в спокойном и сплоченном окружении. Разжигать междоусобицу может только или умственно неполноценный (а такие не пробиваются к вершинам власти), или неуверенный в своих способностях руководитель, желающий избавиться от конкурентов. Но ведь и сам Судоплатов признает, что таковых у Сталина не было.
Вывод, как мне представляется, простой и наиболее убедительный: вождь действительно слишком устал от чудовищных перегрузок военных лет. Будет ли заниматься мелкими интригами человек, находящийся на вершине мировой славы? Подобные желания приписывают ему те, кто именно так действовал бы из карьерных соображений. У Сталина таких соображений быть не могло.
Следует признать нелепой и лживой версию о болезненном коварстве вождя, боявшегося потерять власть. В то время она принадлежала ему бесспорно, не давая ничего, кроме постоянных забот и громадной ответственности. У него не было конкурентов, кто мог бы претендовать хотя бы на часть его славы.
Порой в связи с этим упоминают Г. К. Жукова. Мол, его лавры победоносного полководца не давали Сталину покоя. Полная чепуха! Еще одна явная ложь врагов Сталина и СССР.
Кто выдвинул Жукова на руководящие должности? Кто поручил именно ему возглавить штурм Берлина, когда были и другие не менее достойные кандидаты? Кто назначил Жукова нашим представителем, принявшим безоговорочную капитуляцию Германии?
Никто, оставаясь в здравом уме и твердой памяти, при жизни генералиссимуса и руководителя страны Сталина не считал Г. М. Жукова «маршалом Победы». Маршалов Победы было немало, еще больше — генералов и офицеров, и несравненно больше солдат и работников тыла. Победил советский народ во главе со своим вождем. Такова правда.
Отношение Сталина к Жукову резко изменилось после того, как стало известно о значительных богатствах, вывезенных маршалом из Германии… Было, пожалуй, еще одно обстоятельство, на которое никто не обратил внимания.
Дело в том, что Иосиф Виссарионович безусловно подумывал о своем уходе или на заслуженный отдых, да и мысли о бренности земной жизни посещают каждого человека. Смерти он не боялся, а вот заботы о преемнике и о будущем страны у него были немалые. Он отдавал преимущество молодым партийным работникам типа Маленкова. Но существовала опасность прихода к власти представителя военной элиты. Наиболее подходил на эту роль Г. К. Жуков.
В СССР после войны сохранялся мощный военно-промышленный комплекс и был высок авторитет Советской армии, ее маршалов. Поэтому власть после смерти Сталина (а то и при его жизни) вполне могла перейти к военным.
Может показаться, а что в этом плохого? Разве военные не могут установить порядок? Это же образованные, опытные люди, а не полуграмотные солдафоны. Они бы не стали претендовать на руководство всеми министерствами. На таких постах остались бы компетентные специалисты. А вот сильная армия нам была необходима и после войны.
Однако в действительности не все так просто. Беда не в том, что возникло бы нечто подобное военной диктатуре. Наше общество и без того было достаточно военизированно. И нельзя было усомниться в организаторских способностях и патриотических чувствах советских военачальников. Однако вне зависимости от их желания СССР тогда превратился бы в милитаристское государство. Чрезмерное усиление военно-промышленного комплекса грозило бы соответствующими изменениями и в политике.
Под руководством Сталина Советский Союз не только на словах, но и наделе проводил политику укрепления мира во всем мире. Без него, под руководством, предположим, маршала Жукова (а у него, по-видимому, были претензии на верховную власть), наша страна воспринималась бы на Западе — по крайней мере об этом позаботились журналисты — как новая фашистская империя.
При жизни Сталина об этом никто не мог всерьез говорить. Он в глазах мировой общественности был победителем фашизма. После него, как мы уже убедились, советскую систему на Западе действительно стали позиционировать как «закрытое общество фашистского типа», а советских людей, освободивших ценой огромных жертв Европу от фашизма, называют теперь оккупантами.
Каждый, кто мало-мальски знаком с отечественным и мировым общественным мнением в послевоенное время, должен знать или помнить, каким авторитетом пользовался Сталин. Это признавали все, даже давний враг советской власти Уинстон Черчилль. Придется снова повторить: никто из руководителей СССР, какую бы должность он ни занимал, при жизни Сталина не мог никоим образом затмить его. Так что нет никаких оснований предполагать, будто он опасался какого-то конкурента.
Предложу астрономическое сравнение. Когда говорят о солнечном затмении, это вовсе не означает, будто светило померкло. Оно остается все тем же, хотя для землян (точнее, некоторой их части) его прикрывает Луна. Но даже такого частичного «затмения» культа Сталина не могло быть. Какой бы пост ни занимал Иосиф Виссарионович, прижизненная слава ему была обеспечена. Понижение его в официальной должности могло бы бросить тень на других руководителей государства, но только не на него.
Сошлюсь на мнение писатели-эмигранта Марка Алданова (Ландау). Он был откровенным врагом советской власти, не теряя разума и проницательности. В частности, он предвидел приход Гитлера к власти, не отказывая ему в уме и политической дальновидности. Вот как описывал он свои впечатления от увиденного в Париже документального кино.
«На площадке Мавзолея, — писал он, — стеснившись вокруг Сталина, стоят сановники. Красная площадь залита народом. Картина получается символическая: скала на море. Вдруг буря? Что останется на скале?
Быть может, поэтому они все так льнут к Сталину, так раболепствуют, так унижаются перед ним… Нет, тут не только боязнь репрессий. Тут психология людей, ждущих бури на окруженной морем скале. Какие уж внутренние ссоры! У кого воля и нервы крепче, тому и подчиняются беспрекословно остальные. А этот человек, повторяю, природный атаман. Все они его ненавидят, но чувствуют: если он не спасет, то уж другой не спасет никто».
