Джон Робисон - Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера
ДЕТИ И СИРОТЫ ПРОСЯТ ПОМОЩИ!
ЖЕРТВУЯ НАМ, ВЫ ПОМОГАЕТЕ ИМ.
СПАСИ РЕБЕНКА!
Все сошло как нельзя удачно и получилось очень легко. Амхерст – отличное местечко для попрошайничества. За несколько часов я насобирал тридцать долларов мелочью и шестнадцать – купюрами. Карманы у меня оттопырились. Многие люди просто подходили и кидали деньги в котелок. Причем зачастую они старались не смотреть на меня, отворачивались. Удивительно, но ни одна живая душа не задавала вопросов и не сомневалась в честности моих намерений. К счастью, знакомых мне не попалось, а то бы неловко получилось. Хотя для них, возможно, такая встреча послужила бы источником вдохновения. Увидь кто из моих друзей, как я ловко попрошайничаю, назавтра они бы сами вышли с протянутой рукой.
Надо сказать, к тому времени я уже познакомился с многими представителями городского дна, которые ошивались в людных местах. Например, с Культяпкой, Жирдяем, Фредди и Дерюгой. А еще с Вилли-книжником и Чарльзом-сутенером. Дерюгу-то я и отыскал – он сидел на крыльце неподалеку от пивной «Миллер».
– Дерюга, ты не мог бы сходить в книжный и купить мне несколько порножурналов? Только позабористее, которые под прилавком держат. Например, штук шесть – пять возьму я, а шестой оставь себе.
Дерюга колебался.
– Деньги вот. Ну, помоги же мне, а я тебе еще дам на кварту пива.
Это подействовало. Кварта пива стоила шестьдесят девять центов, дешевле журнала, таким образом, я экономил.
– Лады, – с ухмылкой ответил Дерюга, решив, что журналы я покупаю, дабы удовлетворить собственные низменные инстинкты.
– Да ну тебя к черту лысому. Я не себе, я учителю.
– Будет тебе оправдываться. – Он все еще ухмылялся и явно мне не верил – особенно тому, что журналы для учителя. Но поручение выполнил.
В тот вечер я по адресной книге выяснил, где живет учитель биологии. Заполнил подписные бланки, вложенные в журналы, и поставил галочку в графе «оплата при получении». Затем я спрятал один журнал в отцовский письменный стол, а еще один – в его книжный шкаф; если мать найдет, на меня точно не подумает. Еще один журнал я подкинул в коридорчик перед кабинетом завуча, где обычно в ожидании приема сиживали родители. А последний подбросил на скамью для прихожан в церкви, в центре города.
Прежде чем пристроить журналы, я пролистал их, чтобы убедиться, что продукция и правда качественная. На последних страницах одного из экземпляров я обнаружил идеальную вещь для одинокого школьного учителя.
НАДУВНАЯ КРАСОТКА УРСУЛА.
РЕЗИНОВАЯ КУКЛА —
ДЛЯ МНОГОРАЗОВОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ.
МНОГО-МНОГО РАДОСТЕЙ!
МАЛЬЧИК ИЛИ ДЕВОЧКА НА ВЫБОР.
ДРУГ, КОТОРЫЙ НИКОГДА НЕ ПОДВЕДЕТ.
Резиновая кукла была так хороша, что упустить такую возможность было бы обидно. Поэтому я пошел на почту со своими семнадцатью долларами, заработанными попрошайничеством, и заказал эту красотку на адрес учителя.
Несколько недель все было тихо. Потом наступил день, когда в школьном коридоре ко мне внезапно подошел тот самый учитель биологии и спросил:
– Скажи-ка, Робисон, что ты знаешь об Урсуле?
– Урсула? Я с такой не знаком, – ответил я.
– Вот я и подумал, что вряд ли, – саркастически откликнулся он. Тут я понял, что победил, и мысленно улыбнулся. В четверти по биологии он влепил мне двойку, но мне было наплевать. По остальным предметам у меня к тому времени тоже были сплошь двойки. То, что я нахватал двоек и учился все хуже, меня больше не пугало. Не знаю, почему учитель биологии влепил мне двойку, – за прогулы, за неуспеваемость или все же из-за подозрений, что именно я послал ему резиновую куклу.
И все же последнее слово в этой истории осталось за мной. После окончания учебного года я позвонил на каменоломню, где торговали щебнем, и заказал на адрес нашего биолога два грузовика щебенки.
– Пожалуйста, просто высыпьте щебенку из кузова на подъездную дорожку перед домом, кучей, – пояснил я. – А счет суньте в почтовый ящик. Рабочие завтра разложат щебенку сами.
Больше ста тысяч фунтов щебенки. И что самое замечательное, счет выставят биологу. Может, резиновая Урсула придет ему на подмогу, чтобы убрать щебенку с дорожки.
Глава 5
Как я нашел «порше»
Когда мне исполнилось одиннадцать, отец наконец нашел постоянную работу, и родители купили собственный дом. На этот раз они выбрали дом в городке Шатсбери. Я справился в географическом атласе – дедушкином подарке. В Шатсбери жило всего 273 человека. Маленький городок – меньше просто некуда.
Новый дом производил впечатление уединенного. Собственно, на нашей улице стояло в ряд пять домов, но каждый был так густо окружен деревьями, что казалось – никаких соседей и нет. Наш дом располагался на околице, – за ним просто тянулась грунтовая дорога, и больше никаких строений. Леса и холмы, холмы и леса. Тут даже все улицы назывались по названиям холмов. Например, мы жили на улице Маркет-Хилл, то есть «рыночный холм». А поблизости были улицы Песчаного холма, Церковного холма, Январского и даже Плоского холма. Вскоре после нашего переезда проложили новую улицу – проезд Высокого холма.
Все дома на нашей улице были новехонькие. Жили в них сплошь университетские преподаватели, и только некоторые соседи преподавали в других местах – Амхерстском колледже или в колледже Смит или в колледже Маунт-Холуоки. Вскоре я выяснил, что у многих соседей есть дети – мои сверстники. Так мы и жили – маленький немноголюдный городок в глуши лесов, и все друг друга знают.
Переехали мы весной 1968 года. Родители перевели меня из большой школы Хедли в крошечную местную – всего две классных комнаты. Был как раз конец учебного года. Я опять обзавелся новыми друзьями. У соседей по левую руку от нас было пятеро детей, в том числе мой ровесник Кен, с которым мы быстро подружились. Эта семья тоже недавно переехала, поэтому все лето мы с Кеном исследовали окрестные леса.
Шатсбери сильно отличался от больших городов или от Хедли с его окрестными полями. Теперь считаные мили отделяли нас от большого университетского городка с насыщенной жизнью, но в то же время вокруг были необъятные леса, холмы и поля, которые так и манили к себе. Повсюду попадались знаки наподобие: «Территория Амхерста. Водораздел. Проход запрещен». Но каждый соседский мальчишка считал, будто такой знак гласит: «Нарочно для детей».
Как-то раз я увидел, что по старой грунтовой дороге едут грузовики. Я исходил все окрестные дороги, но грузовиков там раньше никогда не видел, всегда было пустынно. Да и дороги эти были запущенные, с заросшей колеей, и от камней их никто не расчищал, и многие просто обрывались или кончались тупиком, ямой, каменным столбом, к какому в былые времена привязывали лошадей, – коновязью. А тут вдруг новенькие грузовики.
