Леонид Пивер - Воспоминания провинциального телевизионщика
По окончании трансляции я подошел к той, последней машине. Возле полуторки стояли водитель и сбросивший шинель «Орленок». Очевидно, после всего пережитого, они дружно курили…
Лицом к лицу
Во времена «прямого эфира» общение со зрителями было частью нашей работы. Молодой читатель может спросить:
– Интернета не было, форумов не было, блогов – тоже! Как же вы общались?
Лицом к лицу! Выезды телевизионных групп в трудовые коллективы были регулярными. Отправляясь на такие встречи, мы готовились отвечать на вопросы о нашей работе, о творческих планах. Сотрудники редакции народного хозяйства подбирали данные о рекордных выработках, надоях… Не обиделись бы мы и на критику. Но зачастую ситуация напоминала ту, которую Василий Макарович Шукшин описал в рассказе «Срезал». Недооценивали мы интеллектуальный уровень нашего пролетариата!
Встает как-то немолодой рабочий и говорит:
– Решил я внука к искусству приобщать. Сели мы смотреть балет. Самый что ни на есть детский – «Лебединое озеро».
– Надо же, – думаем мы. – Как внуку повезло с дедушкой!
– И что я могу после этого малому ребенку сказать? – вдруг возмущается «балетоман».
– Безобидная постановка, – не понимаем мы. – Что случилось?
– А то! У артиста, который принца танцевал, вся, так сказать, аппаратура выпирала… У лебедя ничего не выпирало, а у этого – хоть телевизор выключай… И что я внуку скажу?
– Надо же, – думаем мы. – Как внуку не повезло с дедушкой…
– В общем, если вы мужчин из балета не уберете, буду писать в Москву, – сурово закончил дед.
Неизвестно, что ответила ему Москва, но мы даже не нашлись, что сказать. Хотя в других ситуациях не терялись.
На одной из встреч кто-то, уже помоложе, задал такой вопрос:
– Вот, американцы высадились на Луне. А вы этого почему-то не показываете.
Нам, конечно, польстило отождествление местного телевидения со всесоюзным. И принижать свой статус, объясняя, что космос – не наша епархия, не хотелось.
Владимир Николаевич Малахов решил направить ситуацию в правильное идеологическое русло:
– Да, американцы. Но разве важно, что на Луне оказались они, а не мы? Главное, что на другую планету ступила нога человека. Человека!
– Вот вы нам человека и покажите! – настаивали рабочие.
– Этот человек – американец! – напомнил Малахов. – Мы обращались к американскому правительству с просьбой о трансляции. Но они – капиталисты – запросили столько золота, сколько в Советском Союзе не наберется!
В рядах слушателей ощущалось понимание веского аргумента.
– Хорошо, – услышали мы. – Не можете американцев, покажите «Кубанских казаков».
– Только не в десять часов вечера, как обычно, – последовало уточнение из зала. – А то мы на утреннюю смену не высыпаемся.
И руководство цеха эту просьбу поддержало.
Зиновий Ефимович Гердт был правМузыкальный фрагмент
Жизнь, в том числе телевизионная, состоит из эпизодов. Однако некоторым из них суждено вырасти до самостоятельного сюжета длиной в десятилетия.
Махмуд ШарафутдиновПомню, как на студию пришел руководитель коллектива с музыкантами. Парень был так молод, что все его звали просто Махмудом.
Это было его первое выступление на телевидении, поэтому он волновался так, будто ему предстояло выступать в Карнеги-холле.
– Что исполнить? – спрашивает. – Мы играем Баха и татарскую мелодию.
– Не надо метаться между Бахом и народным творчеством, – говорю я. – Иоганн Себастьян не обидится, если его не сыграют. Давай народное!
И в эфире прозвучала прекрасная татарская мелодия. Молодой баянист по имени Махмуд был красив как бог. Теперь он – заслуженный артист России, народный артист Татарстана Махмуд Абдрахманович Шарафутдинов. Наша дружба продолжается и по сей день…
Мы снимали на кинопленку детский концерт. Маленькая певица исполняла трогательную песню «Птичка». Подошли к делу серьезно: записали фонограмму – голос и музыкальное со про вождение. А потом под «плюс» стали снимать «картинку». Но музыканты тогда к таким плюсам профессии были явно не готовы. Если исполнительница – девчушка – и попадала артикуляцией в голос, то аккомпаниатор – немолодая учительница музыки – никак не успевала за фонограммой. Сняли один дубль – мимо. Второй – тоже не по нотам… Раздосадованный, выхожу в коридор. Вижу мальчика с баяном, он готовится к записи своего номера.
– Как зовут? – спрашиваю.
– Валера!
– Валера, песенку сыграть сможешь под фонограмму? – от отчаяния вырвалось у меня.
Тот даже не спросил, какую. Зашел в студию, сел за рояль и так сыграл, словно сам записывал фонограмму. Даже финальное «блям» под фразу «Птичка улетела» сделал! Да и как мог иначе сыграть будущий заслуженный артист России, композитор, музыкант Валерий Иванович Ярушин?!
Валерий ЯрушинЯ напомнил ему этот эпизод, когда снимал самые первые клипы «Ариэля»… И вот что интересно: Валерий Иванович всегда играет и поет только вживую.
Окрошка для имиджа
Много незабываемых встреч дарили праздники «Труда и искусства». Один особо запомнился участием прекрасного артиста Евгения Матвеева. Кроме всего прочего, Евгений Семенович оказался заядлым картежником, и, коротая гостиничные вечера во время поездок по области, мы сражались в «кинг». Однажды мне не везло: я проиграл мастеру восемьдесят копеек. После партии мы мирно разошлись готовиться к завтрашнему труду и искусству. А ночью в моем номере раздался стук в дверь.
– Что случилось? – переполошился я.
И услышал голос Матвеева:
– Леонид, верни долг, а то, я чувствую, пропадут мои денежки!
А когда мы возвращались в Челябинск, Евгений Семенович вдруг признался:
– До чего эти гостиницы надоели! Так хочется окрошки домашней!
Решение созрело мгновенно – я позвонил сестре.
– Ты такого артиста знаешь – Матвеева?
– Да, а что?
Я говорю:
– Евгений Семенович окрошки захотел!.. Может, приедешь ко мне, сделаешь?
Сестра сначала подумала, что я ее разыгрываю, даже трубку бросила. Но когда я перезвонил, имя Матвеева подействовало. Долго сестру уговаривать не пришлось. Пока она хозяйничала на моей кухне, мы на служебной машине подъехали к дому. А во дворе, у подъезда, обычно сидели старушки.
Евгений МатвеевЧто такое комитет общественного контроля, особенно понимаешь, когда молод, живешь один, приводишь гостей. В общем, мой статус в глазах общественности был не на самом высоком уровне. И я уже представлял перемену своего положения:
